Путешествие в Вемменхёг
Четверг, 3 ноября
В один прекрасный день, в начале ноября, дикие гуси перелетели через горную гряду Халландсос и очутились в Сконе. До этого они несколько недель паслись на обширных равнинах в окрестностях города Фальчёпинга, а поскольку там же пребывало ещё много других больших стай диких гусей, время для стаи Акки протекало весело: старым птицам было о чём побеседовать, а молодые развлекались всякого рода играми и состязаниями.
Нильс же Хольгерссон не очень-то радовался тому, что стая надолго задержалась в Вестеръётланде. Хотя он всячески приободрял себя, но ему трудно было смириться со своей участью. «Скорей бы уж Сконе осталась позади; скорей бы очутиться за морем, – думал он, – тогда бы уж я знал: надеяться не на что – и чувствовал бы себя куда спокойнее».
Но вот наконец однажды утром дикие гуси снялись с места и полетели к югу, в Халланд. Глядеть на землю вначале не доставляло мальчику особого удовольствия. Он думал, что ничего нового там не увидит. На востоке высилась горная гряда с огромными вересковыми пустошами, напоминавшими смоландские. Далее же к западу всё было усеяно круглыми холмами да буграми, а побережье изрезано заливами и бухтами примерно так же, как в Бохуслене.
Но когда дикие гуси полетели на юг вдоль прибрежной полосы, мальчик, сидя на гусиной спине, свесился вниз и не смог уже оторвать глаз от земли. Холмы поредели, и теперь под ним простиралась равнина. И берег уже не был так сильно изрезан. Шхеры тоже постепенно редели, а потом и вовсе исчезли, и широкое, открытое море подходило прямо к побережью.
Лес внезапно кончился. Правда, множество безлесных, но тем не менее прекрасных равнин встречалось и на севере страны. Однако все они были окружены лесами, которые росли там повсюду; можно сказать, лес владел всем вокруг, а распаханные земли казались всего лишь огромными вырубками в нём. Да и на самих равнинах было немало и рощиц, и окружённых живыми изгородями пастбищ, словно для того, чтобы напомнить: лес в любую минуту может вновь заполонить весь край!
Здесь же всё было по-иному. Здесь власть забрали бескрайние равнинные земли. Кое-где виднелись большие лесные посадки, но отнюдь не дикие могучие леса. Вся местность лежала перед ним ничем не прикрытая – одна пашня рядом с другой. И это напоминало мальчику Сконе. Казалось, он узнавал и оголённый берег с песчаными отмелями и горами водорослей. Увидев всё это, он и обрадовался, и испугался… «Должно быть, я уже недалеко от дома», – подумал он.
Между тем картина под ними сильно изменилась: вниз из Вестеръётланда и Смоланда, нарушая однообразие, с шумом сбегали реки. Озёра, болота, вересковые пустоши и дюны стали преграждать путь пашням. Однако пашни всё тянулись дальше и дальше, вплоть до самой горной гряды Халландсос, поднимавшейся со всеми своими прекрасными долинами и ущельями у самых пределов Сконе…
Во время путешествия гусята не раз спрашивали старейших в стае:
– Как там за морем? Как там за морем?
– Потерпите, потерпите! Скоро узнаете! – отвечали те, кто не раз облетел всю страну вдоль и поперёк.
Когда гусята видели длинные, поросшие лесом горные отроги Вермланда и сверкавшие между ними озёра, либо скалы Бохуслена, либо прекрасные невысокие горушки Вестеръётланда, они, дивясь, спрашивали:
– Неужто на всём свете так? Неужто на всём свете так?
– Потерпите, потерпите! Скоро узнаете, каков белый свет! – отвечали им старые гуси.
Когда же дикие гуси перевалили через Халландсос и пролетели немного вглубь Сконе, Акка закричала:
– Смотрите вниз! Оглядитесь хорошенько! Вот так будет и за морем!
В тот миг они как раз перелетали через горную гряду Сёдерсосен. Вся эта длинная горная цепь была одета в буковые леса, в зелени которых утопали великолепные, украшенные башнями замки. Среди деревьев паслись косули, а на лесных полянках резвились зайцы. До слуха летящих в вышине диких гусей доносились звуки охотничьего рога и хриплый лай собак. Широкие дороги змеились между деревьями, а по дорогам разъезжали в блестящих каретах либо гарцевали на породистых конях дамы и господа. У подножия горной гряды расстилалось озеро Рингшён, на узком мысу которого лежало старинное поместье Бушёклостер. Горную гряду перерезало ущелье Шералид; на дне его, в бездонной глубине между двумя отвесными склонами, одетыми деревьями и кустами, поблёскивала какая-то горная река.
– Так будет и за морем? Так будет и за морем? – допытывались гусята.
– Да, так будет и за морем, там, где есть поросшие лесом горные отроги, – закричала Акка, – но они встречаются нечасто! Потерпите, скоро всё увидите, как там и что!
Акка вела диких гусей всё дальше на юг, к самой большой равнине в Сконе.
И вот она уже расстилается перед ними со всеми своими широкими нивами, свекловичными полями, испещрёнными длинными рядами свекольной ботвы, с низенькими, выбеленными усадьбами, окружёнными пристройками, с бесчисленными белыми церквушками, с уродливыми серыми сахарными заводами, с маленькими то ли посёлками, то ли городками вокруг железнодорожных станций. Вот потянулись торфяные болота с длинными рядами сложенного торфа, каменноугольные шахты с горами чёрного угля; между аллеями подстриженных вётел бежали дороги; железнодорожные пути пересекались, образуя на равнине густую сеть. То тут, то там сверкали мелкие, окаймлённые буками равнинные озёра; красивые господские усадьбы украшали их берега.
– Смотрите вниз! Глядите хорошенько! – кричала гусыня-предводительница. – Вот так будет и за морем – от самого берега Балтийского моря до высоких гор, а дальше нам никогда залетать не доводилось!
Когда гусята осмотрели равнину, гусыня-предводительница полетела к берегам Эресунда. Топкие низкие луга постепенно спускались прямо к воде; на берегах пролива лежали длинные гряды почерневших водорослей, выброшенных прибоем. Кое-где виднелись высокие береговые насыпи, а кое-где наносные пески-дюны, в виде отмелей и холмов. На побережье поднимались рыбачьи посёлки с длинными рядами одинаковых кирпичных домиков. На молу возвышался небольшой маяк, и повсюду виднелись развешанные для просушки бурые сети.
– Смотрите вниз! Глядите хорошенько! – повторяла Акка. – Вот так будет и за морем!
Пролетела Акка со своей стаей и над несколькими городами. Внизу виднелись бесконечные фабричные трубы, глубокие колодцы улиц между высокими закопчёнными домами, большие красивые парки и длинные бульвары, гавани, забитые судами, старинные крепостные укрепления и замки с древними церквами.
– Такие города есть и за морем, хотя там они намного больше! – поясняла гусыня-предводительница. – Но и эти города внизу могут ещё подрасти, как и вы!
Облетев Сконе, Акка опустилась на болото в приходе Вемменхёг. А Нильса всё время мучила одна назойливая мысль. Видимо, Акка нарочно летала над всей провинцией, желая показать ему, что его родной край ничуть не хуже любого другого в мире. Но в этом не было никакой надобности. Мальчик вовсе и не думал – богата ли, бедна ли его родная земля. С тех пор как он увидел первый поросший ивняком холм и первый приземистый бревенчатый сруб, сердце его заныло от тоски по дому.
LIVУ Хольгера Нильссона
Вторник, 8 ноября
Стоял пасмурный и ненастный день. Дикие гуси паслись на просторных нивах вокруг Скурупа; когда все наслаждались послеобеденным отдыхом, Акка вдруг подошла к мальчику.
– Теперь, похоже, ненадолго установится вёдро, – молвила она. – Завтра, думается мне, мы начнём перелёт через Балтийское море.
– Вон как! – коротко ответил Нильс. У него перехватило дыхание, и больше он ничего не мог вымолвить. Ведь мальчик всё ещё надеялся, что, пока он в Сконе, с него снимут заклятие и снова превратят в человека.
– А ведь мы довольно близко от Вестра-Вемменхёга, – заметила Акка. – И я подумала, может, тебе хочется заглянуть домой на часок? Ведь пройдёт немало времени, прежде чем ты свидишься с кем-нибудь из своих!
– А может, не надо? – возразил мальчик, но в голосе его послышалась радость.
– Если белый гусак останется здесь с нами, никакой беды не случится, – продолжала Акка. – А вот тебе надо, пожалуй, узнать, как там у тебя дома? Хоть ты и не превратишься в человека, но, может, сумеешь хоть чем-нибудь помочь родителям.
– Ваша правда, матушка Акка! Как я сам до этого не додумался! – воскликнул мальчик, горевший желанием попасть домой.
Через минуту гусыня-предводительница с Нильсом летела к усадьбе Хольгера Нильссона. И вот уже она опускается на землю за каменной оградой, окружающей торп.
– Надо же! Здесь всё точь-в-точь как было! – воскликнул мальчик и ловко взобрался на ограду, чтобы оглядеться. – Кажется, будто только вчера я сидел тут и смотрел, как вы летите высоко в небе!
– А есть ли у твоего отца ружьё? – внезапно спросила Акка.
– Ясное дело, есть, – ответил мальчик. – Ведь я из-за этого ружья не пошёл в то воскресенье в церковь, а остался дома.
– Тогда я не могу дожидаться тебя здесь, – призналась Акка. – Лучше, если ты сам придёшь встретиться с нами у мыса Смюгехук завтра поутру, а нынче переночуй здесь.
– Нет, погодите, не улетайте пока, матушка Акка! – закричал мальчик и быстро спрыгнул с ограды. Он не знал почему, но им вдруг овладело странное предчувствие: с дикими гусями или с ним самим что-то случится и они никогда больше не встретятся. – Вы ведь видите, как мне плохо. Ведь я не могу снова стать человеком, – продолжал он. – Но всё равно я ничуть не раскаиваюсь, что улетел с вами весной. Нет уж, лучше никогда не бывать человеком, чем отказаться от такого путешествия!
Прежде чем ответить, Акка несколько раз втянула клювом воздух.
– Есть дело, о котором мне следовало бы переговорить с тобою раньше, но, поскольку ты не собирался возвращаться домой, я считала, что спешить некуда. Однако сейчас не мешает тебе об этом сказать, хуже не будет!
– Вы ведь знаете, что я всегда вас послушаюсь! – воскликнул мальчик.