направо, оставшись на почти безлесной аллее у одной из огражденных границ парка. Когда я спросил у старшего Зимова, что мне делать, он тихим голосом проинструктировал меня: «Иди за мной. Держись в метре позади. Если увидишь бизонов, не двигайся с места. Если я остановлюсь, ты тоже остановись. Если тебя что-то испугает, прыгай на столбы ограждения».
Мы осторожно продвигались вперед, отмечая кучи свежего навоза. Сергей нагнулся, чтобы осмотреть упавшую ветку дерева, и, удовлетворенный, взял ее с собой. Вдруг Никита и егеря тревожно закричали. Они заметили бизона. «Хоп! Хоп!» – они кричали и свистели, чтобы предупредить животных о своем присутствии и заставить их двигаться. Бизоны в бешенстве пронеслись через лес и остановились прямо перед нами с Сергеем. Их было около десяти: у них были маленькие рожки, настороженные глаза и короткая шерсть, темная, как свежий базальт. Хоть они были и молоды, но выглядели грозно, особенно в группе. Они качали головами и били копытами по земле. Казалось, они могут напасть на нас в любой момент.
Сергей, подобно Моисею, протянул ветку дерева и спокойно обратился к стоящим перед нами существам. «Бизончики, – сказал он по-русски, – не ходите сюда». Они отступили в лес, где Никита и егеря не дали им убежать. Каждый раз, когда бизон появлялся из-за деревьев, Сергей стоял на своем. Когда бизоны пытались убежать в другую сторону, Никита и егеря преграждали им путь. Таким образом мы постепенно продвигали стадо вперед и в конце концов завели его в загон. Зимовы и егеря быстро заделали единственный проем барьером, соорудив его из бревен и проволоки. Бизоны беспокойно метались из одного угла загона в другой, время от времени бросаясь на ограду. Несмотря на то что часть загона представляла собой лишь сложенные ветки, он выдержал, и бизоны в конце концов успокоились.
Пока егеря ухаживали за животными, мы с Сергеем продолжили знакомиться с парком. Пройдя через типичный для этой местности участок ивы и лиственницы, мы пересекли реку и вышли на луга площадью около 50 гектаров. «Раньше, – объяснил Сергей, – на этом месте было болото. Пасущиеся животные способствовали росту травы, которая увеличила скорость транспирации[33] и привела к удалению излишков воды». Теперь это был самый большой луговой участок в парке. «Здесь, – сказал Сергей, раскинув руки, – будущее этого ландшафта».
Мы прогуливались по колышущейся траве по направлению ко входу в парк. Вдалеке мы увидели стадо шелковисто-коричневых коров, овец цвета слегка поджаренного маршмеллоу и якутскую лошадь, такую красивую и стройную, что она могла бы сойти за ожившую мраморную скульптуру. В отличие от бизонов, этих обитателей парка не встревожило наше присутствие. Казалось, здесь они чувствовали себя вполне комфортно, ведь они были такой же частью парка, как небо, земля и трава, которую они помогли вырастить. Они стали распорядителями этого края – архитекторами собственного рая.
Когда мы приблизились, меня особенно привлекла самка яка цвета смеси сливок и корицы. Ее мех был настолько длинным и густым, что скрывал живот и морду. Я подошел ближе, пока не оказался в нескольких метрах от места, где она паслась. Она не мычала, не вздрагивала и не шевелила ни одной конечностью. Несколько минут она, казалось, вообще не замечала меня. В конце концов, она подняла голову, откинув челку набок, и окинула меня оценивающим взглядом. Затем она опустила глаза и продолжила жевать.
3. Сад в пустоте. Как возродить почву
Моим первым садом стал участок необработанной земли размером 1,2 на 1,8 метра на склоне нашего семейного дома в Калифорнии – я разбил его, когда мне было 12 лет. Я выкопал все сорняки, обработал землю и начал выращивать из семян различные травы и овощи: чеснок, петрушку, редис и помидоры. Я помню, какой невероятный восторг я испытывал, наблюдая за тем, как ростки кукурузы превращаются в крепкие стебли вдвое выше меня. Я помню, какое удовлетворение чувствовал, когда, погрузив лопату в землю, доставал морковь, которая была ничем не хуже той, что можно было купить в супермаркете. Мне так это нравилось, что я написал по-детски искреннюю, но, к счастью, короткую статью для газеты San Jose Mercury News[34], в которой призывал читателей заняться садоводством и питаться плодами своего труда (моя мама до сих пор хранит ту газетную вырезку).
В течение почти десяти лет после того, как я уехал учиться, у меня практически не было возможности заниматься садоводством. Когда я, получив свою первую работу репортером, переехал в Кембридж, штат Массачусетс, я подал заявку на участок в общественном саду. Ответ я получил спустя три года: в нем сообщалось, что свободных мест по-прежнему нет. Позже, когда я снимал квартиру в доме на первом этаже в Бруклине, штат Нью-Йорк, я какое-то время помогал ухаживать за двором, засаженным хостой, лилиями и гортензиями. Однако только в 30 с небольшим, спустя несколько лет после переезда на западное побережье, я наконец-то смог разбить сад на своем участке.
Летом 2020 года мы с моим партнером Райаном купили дом в Портленде, штат Орегон. Мы были особенно рады тому, что у нас появился просторный задний двор на южной стороне дома, пускай даже на тот момент на нем был лишь сарай для инструментов и увядший газон. Для нас это был идеальный холст, на котором мы могли с нуля создать сад, наладив тем самым наши отношения с планетой. Конечно, мы не были учеными, которые пытались изменить арктический ландшафт, и у нас не было доступа к сверхмощным компьютерам, способным моделировать климат планеты, не говоря уже об опыте их использования. Но у нас был этот маленький кусочек собственной земли и желание помочь ему расцвести. Там, где раньше не было ничего, кроме сухого дерна, мы могли бы создать подходящее для различных диких животных местообитание, накапливающее углерод и приспособленное к быстро меняющемуся климату.
Мы сразу же приступили к планированию. Райан, который в юности изучал искусство и архитектуру, набросал несколько вариантов проекта. Чтобы придать длинному прямоугольному участку более привлекательную форму, мы предусмотрели извилистую дорожку из плит, частично скрытую небольшими деревьями и кустарниками. В передней части сада мы решили создать пруд, который уравновесил бы каменистый сад по другую сторону дорожки. В задней части, где ничто не должно было препятствовать попаданию солнечного света, мы решили соорудить грядки для трав, ягод и овощей, а вдоль забора посадить фруктовые деревья. По всему саду мы хотели посадить долгоцветущие многолетники, столь привлекательные для насекомых-опылителей.
Мы начали с того, что избавились от старого газона. Стриженые газоны только потребляют воду и удобрения, но не предоставляют ни пищи, ни места обитания для диких животных. Это отличает их от высоких злаков и осок, которым позволяют разрастаться, цвести и давать семена. В западной культуре, конечно, зеленеющий газон считается символом плодородия, богатства и жизненной силы. Однако на деле он зачастую является самой бесплодной и бедной частью любого сада.
В конце лета мы наняли рабочего по имени Тед, чтобы тот избавился от всех 186 квадратных метров газона на нашем заднем дворе. Пока мы ждали, когда он приступит к работе, я решил самостоятельно киркой и лопатой расправиться с газоном на переднем дворе, где под дугласовой пихтой[35] на западной стороне мы планировали разбить тенистый лесной сад, а на светлой восточной половине – красочную клумбу из многолетников.
Как только я начал поднимать дерн, обнажая землю под ним, я забеспокоился: а не слишком ли наивны наши грандиозные планы по созданию роскошного сада? В то время я мало что знал о почве, но предыдущий опыт подсказывал мне, что идеальная садовая почва должна быть мягкой, темной и рассыпчатой. Однако та почва, которую я обнаружил, была сухой, желтоватой и плотной. Лопата мне не помогла. Даже с киркой я не мог копать глубже нескольких дюймов[36], часто ударяя о камни, кирпичи и куски цемента. Сжав в руке комья земли, я ощутил, что они твердые как гранит. Те несколько небольших комков, которые мне удалось раздробить, рассыпались в пыль.
Ситуация на заднем дворе была не лучше. Как-то ранним жарким утром Тед въехал в наш сад на компактном экскаваторе «Кубота» (Kubota) и начал вскрывать газон. Почва под газоном была похожа на ту, что я и сам обнаружил в передней части двора, – твердая, сухая и вся в булыжниках. С помощью специальных инструментов Тед попытался сгрести и разрыхлить основную часть почвы, но некоторые участки были настолько неподатливы, что он едва ли не отчаялся. «Такое ощущение, что я пытаюсь копать бетон!» – сказал он, вытирая струйки пота с лица и шеи.
Пообщавшись с соседями и изучив архивные снимки на Гугл Картах (Google Maps), мы узнали, что наш участок когда-то был соединен с участком прямо к востоку от нас. Там и в помине не было никакого сада, если не считать довольно унылого газона, часть которого использовали как парковку. Пока застройщики перестраивали дом наших соседей и строили наш, задний участок нашего двора выступал в качестве строительной площадки. Так что газон на этом участке был лишь фасадом – иллюзией, скрывающей более чем десятилетнее запустение.
Так прошло несколько дней. И вот однажды я встал в центре нашего будущего сада, уперся заточенным краем лопаты в землю и надавил на нее всем своим весом. Она не поддалась. Я несколько раз изо всех сил ударил лопатой в землю, в конце концов погрузив ее вглубь на пару дюймов. Встав на колени, я зачерпнул грубую, тусклую землю и поднес ее к лицу, словно она могла раскрыть мне все свои тайны, если бы я смотрел на нее достаточно долго. Я был близок к отчаянию. Очевидно, мы с Райаном поторопились со своими грандиозными садоводческими планами. Мы столько времени и сил потратили на то, чтобы продумать дизайн сада, что совсем забыли о его фундаменте. Я ковырял землю пальцами, пытаясь найти в ней муравья, червяка или корень – хоть какие-то следы жизни. Ничего.