<…> И днем и ночью повсюду плавали пластиковые обломки».
Мур заплыл в самый центр того, что со временем стало известно как Большое тихоокеанское мусорное пятно – одно из двух скоплений мусора в Северо-Тихоокеанской системе течений. Хотя в народе их называют «пятнами», они представляют собой не столько сплошные острова мусора, сколько водовороты из кусочков пластика, остатков рыболовных снастей и других пластиковых отходов. Размеры Большого тихоокеанского мусорного пятна точно не определены, но, по оценкам исследователей, его площадь составляет около 1,6 миллиона квадратных километров – более чем в три раза больше площади Испании – и содержит 1,8 триллиона пластиковых обломков. Таким образом, на каждого жителя Земли приходится более 200 таких кусков пластика. Фундаментальное исследование Мура и его коллег установило, что в этом районе пластика в шесть раз больше, чем планктона.
Чтобы добраться до пляжа Камило, Муру пришлось проделать «изнурительный часовой поход по почти незаметным тропам, испещренным пыльными ямами и острыми обломками лавы», как он описал в своей книге «Пластиковый океан» (Plastic Ocean) в 2011 году. По словам Мура, пляж обладал «всеми признаками туристического места мирового класса – окутанный туманом горный пейзаж, залив в форме полумесяца, приливные бассейны, образовавшиеся из застывшей лавы, шумящий прибой и то, что кажется песчаными пляжами». Но это была «в буквальном смысле свалка». Изучая пляж, он обнаружил «пластиковые баллончики, бутылки из-под продуктов, элементы обуви, крышки от кофе «Нестле», зубные щетки, зажигалки» и тонны рыболовных сетей. Крошечные частицы пластика были повсюду – не только на поверхности песка, но и в его толще. Покопавшись во всем этом, он нашел множество «маленьких блестящих шариков». Это были пластиковые гранулы – нурдлы – сырье для производства всевозможных коммерческих изделий, их расплавляют и придают нужную форму.
Другие материалы на пляже были незнакомы Муру. Они не были ни чисто геологическими объектами, ни искусственным продуктом. Они походили на странных химер из камня и пластика: возможно, они были сплавлены под воздействием горячих лавовых потоков. Один из них был похож на серый пластиковый буй, сплавленный с базальтовой породой. Другой образец – поразительно красочный – отчасти состоял из склеенной вместе кучи полуразложившихся рыболовных сетей. Спустя несколько лет во время публичного выступления в университете Западного Онтарио Мур показал фотографии неопознанных сплавов и упомянул, что ищет геолога, который мог бы посетить пляж Камило и изучить их вблизи. Профессор наук о Земле Патриция Коркоран, которая организовала его лекцию, ухватилась за эту возможность. Посетившая лекцию художница Келли Джазвак, которая интересовалась проблемами загрязнения окружающей среды, предложила свою помощь.
Летом 2013 года Коркоран и Джазвак под руководством местных жителей поехали на внедорожнике по той же грунтово-лавовой дороге, по которой Мур добирался до пляжа Камило. Как только они вышли из машины на пляж, то обнаружили примеры сплавов, которые ранее заметил Мур. Некоторые из них были небольшие, размером с виноградину, другие же – величиной с микроволновку. Некоторые были похожи на лавовые камни, чьи полости забиты жвачкой или залиты воском из-под свечей. Другие представляли собой хаотичные конструкции из дерева, камня, ракушек, кораллов и пластика – будто их извергнул какой-то неисправный прибор по прессовке отходов. Некоторые были гладкие и круглые: это свидетельствовало о том, что волны и приливы неоднократно ударялись о них. В одном месте они обнаружили расплавленный пластик, который проник почти на 15 сантиметров в глубину песка.
Поначалу Коркоран и Джазвак искали доказательства, подтверждающие догадку Мура о том, что все эти материалы были сплавлены между собой благодаря вулканической активности. Однако вскоре они узнали, что расплавленной лавы в этом районе не было уже более века. Из собственных наблюдений и разговоров с местными жителями они поняли, что на пляже Камило люди иногда разводят костры. Пляж был настолько полон пластика, что найти место, где жар костра не расплавил бы пластиковые обломки, было невозможно. Расплавленный пластик стал связующим звеном между горными породами, живыми существами и технологиями. Разводя костры в районе, где так много столь разных соединений, – в той части планеты, где суша сливается с морем, где океан смешивает человеческое и нечеловеческое, одушевленное и неодушевленное, – люди по неосторожности создали новый материал. Странные соединения, собранные Коркоран, были, по сути, новым типом твердых образований, и исследователь стала первым геологом, изучившим их вблизи. В 2014 году в ежемесячном журнале Американского геологического общества Коркоран, Джазвак и Мур официально предложили название для своего открытия: пластигломерат – первый в истории Земли тип породы, частично состоящий из пластика[66].
С давних времен человечество меняло океан. Сначала наши предки научились создавать рыболовные крючки из костей, затем – путешествовать по Атлантическому океану при помощи ветра, а сегодня мы запускаем круизные лайнеры и роботизированные подводные аппараты. В процессе мы опустошили тропические рифы планеты и довели до грани исчезновения многочисленные популяции морских обитателей в погоне за их плотью, мехом, маслами и кровью. Мы позволили избытку удобрений просочиться в океан, что вызвало цветение ядовитого планктона, и загрязнили побережье и открытые воды огромными объемами нефти. Мы перегрузили звуковые ландшафты океана шумом эхолокаторов, сейсморазведки и морского транспорта. Мы открыли новые каналы между океанами, прорыли подводные туннели, проложили по морскому дну кабели связи и опробовали новые методы извлечения драгоценных металлов из незащищенных глубоководных экосистем. Из-за нас океан стал более теплым и кислотным, чем миллионы лет назад.
Огромное количество пластика в океане – лишь пример того, насколько быстро наш вид изменил сразу несколько разных уголков планеты. На протяжении всей истории человечества жизнь неоднократно привносила новые вещества в земную систему. Некоторые из них – например, высокореакционный свободный кислород (O2) и такие неперевариваемые растительные вещества, как лигнин, – изначально вызывали проблемы или даже были смертельны для многих биологических видов. Однако эти изменения, как правило, происходили в течение тысячелетий или даже больше, благодаря чему у экосистем было достаточно времени для адаптации. Но мы наводнили планету пластиком за одно мгновение, и последствия этого мы начинаем понимать только сейчас. Если планктон – это атомы океана, определяющие химический состав жидкости на планете, а водоросли – ткань великих подводных лесов Земли, формирующая обширные водные среды обитания и защищающая прибрежные сообщества, то пластиковое загрязнение – это коварная порча и того и другого, созданная буквально из останков древнего планктона и водорослей, но упорно разрушающая их экологический труд как явными, так и скрытыми способами.
Материал, известный нам как пластик, изобрели относительно недавно. Однако более широкий класс материалов, к которому относится пластик, – полимеры, – существует уже очень давно. В переводе с греческого «полимер» означает «много частей». Это вещество, состоящее из больших молекул, которые сами по себе состоят из множества повторяющихся молекулярных субъединиц, образующих цепочку. Полимеры в изобилии встречаются в природе: ДНК, мышечные волокна, волосы и ногти, шелк, хлопок, шерсть и многие другие волокна и смолы, которые производят растения и животные, а также такие высоковязкие формы нефти, как битум.
Люди стали использовать полимеры задолго до начала письменной истории. По меньшей мере 70 000 лет назад люди собирали битум там, где он просачивался на поверхность земли, и использовали его как в декоративных, так и в практических целях. Со временем люди научились использовать битум для крепления рукояток к орудиям из кремния и для герметизации корзин, кувшинов, крыш и лодок. В промежутке между 55 000 и 40 000 лет назад люди также использовали сосновую смолу и берестяной деготь в качестве клея. Позднее в Древнем Риме на основе хвойной смолы было создано полноценное производство. Вероятно, около 4000 лет назад жители Центральной Америки изобрели первый частично синтетический пластик. Соединив молочно-белый млечный сок некоторых деревьев с соком лозы ипомеи, они создали каучук, из которого делали сандалии, ремни для крепления и мячи для игр и ритуалов. Когда европейцы впервые узнали о каучуке в Америке, их поразило существование подобного материала – одновременно прочного, эластичного и способного отскакивать от поверхности.
На протяжении тысячелетий люди использовали слоновую кость, рога, черепаховые панцири и другие полимеры животного происхождения для изготовления всего, что только можно придумать, – от гребней, пуговиц и столовых приборов до фортепианных клавиш и бильярдных шаров. Однако животные полимеры не всегда хорошо подходили для создаваемого изделия и не всегда были пригодны для массового производства.
В начале 1900-х годов бельгийский химик Лео Бакеланд начал искать синтетическую замену шеллаку – смоле, которую добывают из насекомых медленным и трудоемким способом, она служит хорошим электроизолятором. Соединив под давлением некоторое количество фенола и формальдегида, он получил легкий, но упругий материал, который был отличным изолятором и сохранял форму после формовки, даже если его нагреть. Он назвал его бакелитом и помог популяризировать слово «пластик» – от греческого plastikos, что означает «поддающийся формовке». Вскоре бакелит стал массово производиться в качестве компонентов для телефонов, утюгов, зубных щеток, радиоприемников, автомобилей и стиральных машин. А потом специалисты из американской химической компании DuPont изобрели неопрен, тефлон и нейлон. Нейлоновые чулки стали международной сенсацией. Магазины раскупали их за считанные часы, а покупатели дрались за ограниченные запасы.