Ученые уже почти два столетия разбираются в тех физических принципах, которые лежат в основе парникового эффекта. В 1912 году журнал «Популярная механика» объяснил простым языком, как при сжигании угля тепло удерживается в атмосфере, предупредив, что «эффект может стать значительным через несколько столетий». По крайней мере, с 1970-х годов компании, работающие на ископаемом топливе, знали, что их продукция нагревает планету, принося потенциально разрушительные последствия, и этот вывод частично основывался на исследованиях, которые они финансировали. Вместо того чтобы прислушаться к растущему количеству свидетельств, они намеренно скрывали их и выделяли огромные деньги на подрыв научного консенсуса по вопросу изменения климата, вводя в заблуждение и дезинформируя общественность и влияя на политиков, чтобы получить максимум прибыли. Следствие этой пропаганды и коррупции – одна из причин, по которым Соединенные Штаты и многие другие богатые промышленно развитые страны не смогли отреагировать на климатический кризис в той мере, в какой это было необходимо, даже несмотря на развитую активистскую культуру.
На данный момент вероятность того, что планета не нагреется на 1,5 °C по сравнению с доиндустриальным уровнем, крайне мала. Достижение этой цели потребует сокращения глобальных выбросов CO2 вдвое к 2030 году и достижения нулевого уровня выбросов вскоре после этого. Но 1,5 °C – это не волшебная граница между безопасностью и бедствием. Это компромисс, достигнутый в результате более чем двух десятилетий переговоров между крупнейшими державами мира и наиболее уязвимыми странами. Простая истина заключается в том, что важна каждая доля градуса. Каждое последующее потепление ухудшает и без того экстремальные погодные условия, подвергает опасности жизни людей и не только их, усугубляет и без того неспокойное будущее. Каждое предотвращенное потепление спасает жизни, избавляет от невыразимых страданий и делает мир более пригодным для существования.
Рассмотрим разницу между повышением глобальной температуры на 1,5 и 2 °C. При потеплении на 1,5 °C весь морской лед в Арктике будет таять в течение 100 лет. При повышении температуры на 2 °C это произойдет за десять лет. При повышении температуры на 1,5 °C коралловые рифы уменьшатся на 70–90 %. При потеплении на 2 °C этот показатель составит более 99 %. 2 °C по сравнению с 1,5 °C означают удвоение или утроение темпов вымирания видов, увеличение в 2,6 раза числа людей, которые подвергаются воздействию экстремальной жары. А еще это значит, что появится примерно в два раза больше людей, которым угрожает нехватка воды.
Хотя человечество в целом сделало недостаточно для преодоления климатического кризиса, было бы однозначно неверно утверждать, что значимого прогресса нет, не говоря уже о том, что мир обречен. Прогресс не только поддается измерению, но и есть все основания ожидать, что он будет ускоряться. Некоторые эксперты и активисты в области климата сегодня настроены более оптимистично, чем прежде.
До подписания Парижских соглашений в 2015 году ученые предсказывали, что к 2100 году средняя температура на Земле повысится на 4–5 °C по сравнению с доиндустриальным уровнем – это катастрофа непостижимых масштабов. С тех пор многое изменилось. Согласно последнему отчету МГЭИК, расширение масштабов климатической политики во всем мире позволило ежегодно предотвращать выбросы нескольких миллиардов тонн CO2. Нынешняя политика приведет к потеплению примерно на 3 °C к концу столетия. Это все еще слишком много, но это, бесспорно, прогресс. Если страны мира сдержат свои текущие (ни к чему не обязывающие) обещания сократить выбросы, тем самым они еще больше сократят потепление – до 2–2,4 °C к 2100 году. Если каждая страна к тому же достигнет своих целей по выбросам углекислого газа к 2050 году, потепление в конце столетия не должно превысить 2 °C.
На момент написания этой книги глобальные выбросы CO2 в абсолютном выражении все еще находятся на историческом максимуме, но их рост заметно замедлился за последнее десятилетие. Некоторые эксперты утверждают, что вскоре они могут достичь пика. В ходе Конференции ООН по изменению климата 2021 года, также известной как КС-26, более 130 стран, включая Бразилию, Канаду, Китай, Индонезию, Россию и США, обязались «остановить и обратить вспять потерю лесов и деградацию земель к 2030 году», а более 100 стран согласились сократить выбросы метана на 30 % к тому же году. Кульминацией конференции стал климатический пакт Глазго – первое в истории соглашение ООН, в котором прямо говорится о необходимости отказаться от ископаемого топлива и содержится призыв к 194 сторонам ускорить стремления к «постепенному отказу от угольной энергетики и от неэффективных субсидий на ископаемое топливо», при этом адресно оказывая «поддержку самым бедным и уязвимым слоям населения».
За последние несколько десятилетий технологии использования возобновляемых источников энергии, в частности солнечной, ветровой и энергии аккумуляторных батарей, стали дешеветь гораздо быстрее и получили широкое распространение гораздо быстрее, чем предсказывали даже самые оптимистично настроенные эксперты. Во многих, если не в большинстве стран мира возобновляемые источники энергии в настоящее время более доступны по цене, чем ископаемое топливо[95]. В настоящее время в мире около 11 % первичной энергии и почти 30 % электроэнергии вырабатывается благодаря возобновляемым источникам. По меньшей мере 65 стран используют ВИЭ для получения более половины производимой ими электроэнергии[96].
По состоянию на 2019 год число рабочих мест в сфере чистой энергетики в Соединенных Штатах в три раза превышало число рабочих мест в отрасли, использующей ископаемое топливо. Бюро статистики труда США прогнозирует, что к 2030 году сфера обслуживания ветрогенераторов станет второй по темпам роста в стране[97]. Как отметил защитник окружающей среды Билл Маккиббен, фонды целевого капитала, инвестиционные портфели и пенсионные фонды с активами на сумму около 40 триллионов долларов, что примерно эквивалентно валовому внутреннему продукту Соединенных Штатов и Китая вместе взятых, в настоящее время взяли на себя обязательство полностью или частично отказаться от акций угольных, газовых и нефтяных компаний.
16 августа 2022 года президент США Джо Байден подписал закон о борьбе с инфляцией, согласно которому на укрепление энергетической безопасности и смягчение последствий изменения климата было выделено 369 миллиардов долларов – крупнейшие на сегодняшний день инвестиции подобного рода. Закон будет субсидировать электромобили, солнечные батареи и энергоэффективную бытовую технику, финансировать обогащение почвы и устойчивое сельское хозяйство, а также предоставлять налоговые льготы для улавливания и хранения углерода. По оценкам нескольких независимых исследовательских групп, к 2030 году этот закон должен привести к сокращению выбросов парниковых газов в США на 30–40 % по сравнению с уровнем 2005 года.
Ученый-эколог Джонатан Фоули изучает климат Земли с 1980-х годов, сейчас он исполнительный директор Project Drawdown, некоммерческой организации, которая стремится помочь миру достичь определяющего эпоху момента, когда «уровень парниковых газов в атмосфере перестанет расти и начнет неуклонно снижаться». «Сейчас в отношении климата я настроен более оптимистично, чем когда-либо, – говорит он, – мы обречены только в том случае, если сами этого захотим. У нас в руках есть решения, позволяющие остановить изменение климата. Мы знаем, что они могут сработать. Так что же мы выберем?»
Современный климатический кризис – это, по сути, результат серьезного дисбаланса в системе Земли, созданного исключительно людьми. Наша планета стремится к радиационному равновесию – состоянию, при котором энергия, получаемая от Солнца, равна энергии, которую оно излучает обратно в космос, а глобальная температура остается относительно стабильной. Задерживая тепло, которое в противном случае могло бы рассеяться, парниковые газы выводят Землю из состояния радиационного равновесия, заставляя ее температуру повышаться.
Как и анимизм, равновесие – одна из древнейших и наиболее универсальных концепций человечества. На протяжении всей истории люди во многих культурах верили, что мир зависит от баланса различных и часто противоположных сил: света и тьмы, жизни и смерти, порядка и хаоса. Подобные представления появились на ранних этапах развития западной науки, особенно в области естественной истории. Древнегреческий историк Геродот писал: по божественному провидению хищники от природы были менее плодовиты, чем их жертвы, что не позволяло им охотиться на последних до полного исчезновения. Чтобы подкрепить это утверждение, он придумал пример с львятами, разрывающими когтями утробы своих матерей, чтобы они никогда больше не смогли родить.
Точно так же в 1714 году английский священник и естествоиспытатель Уильям Дерем провозгласил: «Равновесие в животном мире во все века сохранялось, и благодаря удивительной гармонии и справедливому соотношению между численностью всех животных и продолжительностью их жизни мир во все века был благополучен, но не перегружен». Несколько десятилетий спустя Карл Линней, шведский ученый, который сформировал современную таксономию, опубликовал эссе под названием Oeconomia Naturae, или «Экономия природы», в котором термин «экономика» был синонимом физиологии – изучения того, как различные части живой системы взаимодействуют друг с другом для поддержания общего благополучия. «Божественная мудрость, – объяснял Линней, – [гарантировала, что] все природные явления должны вносить свой вклад и протягивать руку помощи для сохранения каждого вида [и что] смерть и разрушение одного явления всегда должны способствовать появлению другого».
С течением времени концепция равновесия в природе развивалась, сопровождая все более очевидные и драматические переходы в эпосе о жизни на Земле. Чарльз Дарвин писал о многочисленных сдерживающих факторах краткосрочного роста популяций живых существ и рассматривал вымирание как постепенный процесс, уравновешиваемый появлением новых видов, которые лучше приспосабливаются. Герберт Спенсер, современник Дарвина, придумавший фразу «выживает сильнейший», предположил, что каждый вид испытывает ритмичные колебания численности в зависимости от наличия пищи и распространенности опасных факторов окружающей среды. Среди этих колебаний, по его мнению, существует средняя численность, при которой рост и снижение популяции находятся в равновесии, то есть нет чистых изменений в ту или иную сторону.