В каждом сирийском городе есть базар, на каждом базаре — если не ряд, то хотя бы несколько мастерских медников. Найти их даже в незнакомом месте не составляет труда: пока они далеко, их слышно по характерному стуку молоточков, а когда они попадают в поле зрения, приходится прищуривать глаза от блеска вывешенных и выставленных на продажу изделий. Здесь и узкогорлые кувшины с чешуйчатой насечкой, и похожие на соусницу масляные лампы наподобие той, которую тер, вызывая джинна, Аладдин, и изящные арабские кофейники с комплектом фаянсовых пиалок в медных подстаканничках. Полки витрин завалены всевозможным литьем: пепельницами разных форм, подсвечниками, фигурками верблюдов, павлинов, черепах. Но больше всего, пожалуй, туристских сувениров типа «тарелочка восточная декоративная». Тарелочки с аятами из Корана и с сюжетом из Библии, с растительным восточным орнаментом и изображением Георгия Победоносца, с мекканской Каабой к просто с надписью «Ай лав ю». Впрочем, неверно было бы думать, что медники изготовляют тарелки только декоративного назначения. В их лавках-мастерских вы можете приобрести любую расхожую посуду — от самого маленького чайного блюдечка до исполинского, в несколько обхватов, блюда, способного вместить сразу девять фаршированных баранов-кузи. А если сегодня чего-то и нет, не беда: сделайте заказ — и через неделю вы получите то, что вам надо. Потому что уже сотни лег, как у прадедов их прадедов, прыгают в мастерских сирийских медников звонкие молоточки, накатывая на красный металл затейливую вязь арабских орнаментов, подрагивает пламя в горнах, где привариваются причудливо изогнутые ручки к длинноносым кувшинам и кофейникам, грызут медь стальные острия, врезая в нее имена всемогущего и изречения из Корана. Есть медники, которые продолжают изготовлять предметы, утратившие свое назначение, например бронзовые чернильницы или песочницы для промокания чернил песком, похожие на солонки в подставке для вращающегося зеркальца, или метрового диаметра необычное приспособление, представляющее собой большое блюдо с высокой крышкой посередине в виде резной полусферы с мусульманским полумесяцем вместо ручки — первоначальное назначение не только утрачено, но и забыто. В лучшем случае вам объяснят, что это жаровня, что раньше такие жаровни заполняли горячими углями и использовали для обогрева. Такое объяснение верно лишь отчасти: сегодня мало кто помнит, что лет триста назад такие жаровни служили для церемонии «обкуривания бород». В середину жаровни помещали угли, на них клали благовония и накрывали крышкой. Как только из отверстий в ней начинал подниматься ароматный дым, слуги обходили с блюдом всех присутствующих, поднося его каждому к подбородку и обкуривая бороду. Таким способом хозяин давал понять, что прием окончен, и гости расходились, унося в бородах благоухание. Впрочем, загадочность такого рода изделий служит своеобразной рекламой, подтверждающей их связь со стариной, и сирийцы их охотно покупают для создания, в доме «колорита».
Стара, как Рим, из древнего же Рима пришедшая в Сирию профессия банщика. Баня была одним из немногих элементов римской культуры, который пустил корни в восточных колониях империи и дожил, пусть видоизменившись, до наших дней. Среди развалин римских городов и памятников более позднего времени обязательно присутствуют термы — римские бани. Однако было бы несправедливо отдавать приоритет в банном деле римлянам. Задолго до них древние греки посещали бальнеумы, то есть помещения, специально отведенные для мытья как холодной, так и подогретой водой. Герои «Одиссеи», вернувшись после битвы или путешествия, перед 1ем как сесть за трапезу, снимали с себя усталость с помощью горячей бани и растирания маслами. Гомер подробно описывает мытье в такой бане. Сначала под треножником разжигали огонь; на треножник водружали бронзовый сосуд, откуда кипяток переливали, в банный чан и разводили холодной водой; тот, кому готовилась баня, забирался в этот чан, ему мыли голову и плечи, затем растирали ароматическими маслами и одевали в свежие одежды. В роли банщиков выступали женщины, как правило рабыни или служанки; если же гостю хотели выказать особое почтение, ими руководила сама хозяйка. Так, например, поступила Елена, когда под маской нищего она узнала Одиссея; аналогичные услуги оказала греческому герою и волшебница Цирцея. И все же греки относились к бане как к обыденной гигиенической процедуре и даже частое мытье горячей водой считали проявлением мягкотелости.
Именно римляне превратили бани в комплекс удовольствий и для тела, и для духа, придав им поистине римский размах. Здания бань отличались оригинальностью, законченностью архитектурных форм и технических решений. Для римлян бани были местом отдыха л собраний, где можно было совершить омовения, пройти гидропроцедуры и получить массаж, проделать комплекс гимнастических упражнений на спортивной площадке, посидеть в тени деревьев у плавательного бассейна, уединиться в библиотеке, принять участие в дискуссиях, для которых отводился специальный зал, или насладиться выступлением артистов в другом зале. В IV веке в одном только Риме насчитывалось 856 бань, подразделявшихся на домашние — причем каждый римлянин среднего достатка имел хоть небольшую, но собственную терму — и общественные, куда вход зачастую был бесплатным.
Банные помещения включали в себя холл, часто совмещаемый с раздевалкой (аподитариумом); холодный зал (фригидариум), большую часть которого занимал бассейн с холодной водой; промежуточный зал (тепидариум), где поддерживалась нейтральная температура как воздуха, так и воды в бассейне; горячий моечный зал с ванными (кальдариум) и, наконец, парильню (судаториум) с сухим или мокрым паром. Котельная располагалась внизу, и тепло благодаря совершенству системы отопления распределялось таким образом, чтобы в каждом зале воздух и емкости с водой нагревались как раз до температуры, предназначенной именно для данного помещения. Естественно, к залам примыкали и служебные комнаты — для рабов-банщиков, для банной стражи, призванной следить как за благопристойностью, так и за самочувствием посетителей и вовремя выпроваживать «засидевшихся», — а также кухня. Что же касается «выпроваживания», то это касалось лишь посетителей общественных бань. Патриции, а тем более особы императорской фамилии никакого ограничения в продолжительности банных процедур не знали. По размерам их бани не имели себе равных. Так, бани императора Каракаллы занимали территорию 11800 квадратных метров. Банный комплекс Диоклетиана занимал более 13 гектаров, а поверхность бассейна в его фригидариуме имела площадь 3600 квадратных метров. Известно, что императоры Коммод и Галлиен проводили в банях буквально дни и ночи, устраивали там многосуточные оргии, а потом пытались прийти в себя, отлеживаясь в ваннах и обливаясь потом в судаториумах, что часто приводило к обморокам, болезни и даже смерти, но это мало кого заботило.
С уходом из Сирии римлян и византийцев ушел и былой размах частных бань, однако общественные бани успели к тому времени прижиться и стали излюбленным местом времяпрепровождения арабов. И сказал дамасский поэт:
По воспоминаниям арабского историка Ибн Шаддада, в Дамаске в XIV веке насчитывалось 85 хаммамов — не так уж мало для города с менее чем стотысячным в тот период населением. Качественные потери — размер и роскошь помещений, изощренность процедур — тоже быстро восполнялись. Если первые мусульманские предводители еще тяготели к простым обычаям своих предков-кочевников, то более поздние поколения арабов, и прежде всего вельможи, поняли все удовольствия хаммама, вошли во вкус — и вскоре вновь начали появляться бани, отделкой и убранством похожие на дворцы. Около двух десятков бань сохранилось со средневековья по сей день, а некоторые из них, например хаммамы Нуреддин, Малик аз-Захир, Тайрузи, Фатхи, принимают в сегодняшней Сирии посетителей точно так же, как и пятьсот лет назад, и с XVI по XX век на протяжении всего турецкого господства (турецкие бани, кстати, происходят от арабских, а не наоборот, как ошибочно полагают), и во времена войн с крестоносцами, которых немало поражала приверженность арабов к чистоте.
Простые, рядовые хаммамы имели три-четыре помещения: раздевальный зал, аналогичный римскому аподитариуму; промежуточный, соответствовавший тепидариуму; парильню, состоявшую из моечной и парильных кабинок, то есть объединявшую сразу и кальдариум, я судаториум; котельную, которая, в отличие от римской системы отопления термы, нагревала помещения не через систему дымоходов, а непосредственно через каменный пол «горячего» зала. Хаммамы побогаче могли иметь шесть, семь и более помещений и до обеда обслуживали мужчин, а во второй половине дня — женщин. Вот как описывает посещение дамасского хаммама исследовательница Востока прошлого века Изабель Бертон:
«Сперва мы входим в просторный зал, освещаемый дневным светом через отверстие в куполе потолка. В центре большой мраморный бассейн. По углам бьют четыре фонтанчика. Вдоль стен стоят диваны, покрытые подушками. Здесь мы заворачиваемся в шелковые и шерстяные простыни, а на головы повязываем полотенца. Дальше наш путь идет поочередно через шесть комнат, также освещаемых через купольные отверстия. Все комнаты облицованы мрамором и снабжены массивными каменными раковинами и скамьями, над каждой из которых — краны для горячей и холодной воды; для стока в мраморном полу имеется желоб.
Мы минуем первую комнату, прохладную; проходим следующую, теплее; в третьей, где температура около 120°Ф (около 50 °C. — Г. Т.), задерживаемся.
Здесь начинаются банные процедуры. Сначала вам мыльной пеной тщательно промывают волосы. Потом, если вы пожелаете, вас растирают намыленной фланелью; затем — щеткой и мылом; в третий заход для мытья берут мыло и „лиф“. Лиф — это волокно пальмовой завязи, размоченное в воде, высушенное на солнце и растянутое. Лиф напоминает большую губку из белого конского волоса, и дерет он подобно платяной щетке. После каждой процедуры вас окатывают с головы до ног водой из таза. Затем снова намыливают и снова обмывают. К этому моменту уже начинаешь подумывать: а не хватит ли? Но тут вам на лицо, шею и руки высыпают похожий на мел белый порошок и ведут дальше, из комнаты в комнату одна жарче другой. Последняя комната самая жаркая, пар в ней может быть как мокрый — и тогда там около 150°Ф (65 °C), так и сухой — тогда температура может подниматься до 300°Ф (150 °C). В этой комнате вы пробудете около 20 минут. Там вам, чтобы не допустить обморока и усилить потение, подадут ледяной шербет, а полотенце на голове смочат холодной водой. Белый порошок сходит куда-то сам по себе. Подошвы ног вам растирают шершавым, пористым камнем, и к концу процедуры кажется, что кожи там вообще не осталось.