Жена Фан Дэ, которая слышала весь разговор из-за ширмы, воскликнула:
— Великолепный план! Иди, немедленно проси его!
— Сколько же нужно будет дать в качестве подарка? — спросил Фан Дэ.
— Это благородный человек. Он дорожит чувствами, а не вещами, — сказал Чэнь Янь. — Трехсот ланов золотом будет вполне достаточно.
Жена Фан Дэ настаивала на том, чтобы поступить именно так, как советует Чэнь Янь, и тут же приготовила триста ланов. День уже клонился к вечеру, когда Фан Дэ, переодетый в простое платье, пешком, стараясь остаться никем не замеченным, в сопровождении Чэнь Яня и Чжи Чэна, направился к дому Чэнь Яня. Наконец они очутились в безлюдном переулке, где было всего пять-шесть домов. Вокруг стояла полная тишина. Чэнь Янь провел Фан Дэ к себе в дом, усадил, зажег светильник, а сам пошел к выходу и стал ждать. Вскоре он увидел, что сосед возвращается, на этот раз тоже вдребезги пьяный. Чэнь Янь поспешил доложить об этом Фан Дэ.
— Приготовьтесь к разговору. А лучше всего станьте перед ним на колени и просите, — сказал он под конец.
Фан Дэ кивнул головой в знак согласия. Они вместе подошли к соседнему дому и тихонько два раза постучались.
— Кто здесь? — послышалось в ответ, и дверь открылась.
— Начальник нашего уезда с визитом к вам, благородный рыцарь, — тихим голосом доложил Чэнь Янь.
— Нет у меня здесь никакого благородного рыцаря, — ответил хозяин, собираясь захлопнуть дверь.
— Постойте! — остановил его Чэнь Янь. — Надо кое-что вам сказать.
— Спать я хочу. Какие там разговоры! — пробурчал тот в ответ. — Хотите поговорить, приходите завтра.
— Я только на минутку... — вмешался Фан Дэ.
— Ну, если на самом деле так надо поговорить, проходите!
Все трое вошли. Хозяин прикрыл за ними дверь и провел их в маленькую гостиную. Здесь Фан Дэ опустился перед незнакомцем на колени.
— Я не знал, что вы, благородный рыцарь, соблаговолили посетить наш скромный уезд, и виноват, что не встретил вас; но после того, что сегодня мне выпало счастье повидаться с вами, я могу спокойно прожить всю оставшуюся жизнь.
— Вы же хозяин всего уезда! — поднимая Фан Дэ с колен, сказал незнакомец. — Разве подобает вам становиться на колени? Ведь этим вы роняете свое достоинство. Тем более что я вовсе не какой-нибудь там рыцарь, так что вы просто ошиблись.
— Я специально явился с визитом к благородному рыцарю, и никакой ошибки здесь нет, — ответил Фан Дэ и тут же велел Чэнь Яню и Чжи Чэну поднести незнакомцу подарок.
— Это скромное подношение пусть будет вам на вино, благородный рыцарь, — говорил тем временем Фан Дэ. — Прошу принять благосклонно.
Тот в ответ расхохотался.
— Я ведь бродяга бездомный, без роду, без племени, — сказал он. — Нет у меня никаких необычайных способностей и талантов, не заслуживаю я того, чтобы меня величали рыцарем, и подарки эти ни к чему. Прошу, возьмите их сейчас же назад.
Фан Дэ снова согнулся в поклоне.
— Мой подарок, конечно, скромен, — сказал он, — но подношу я его от искреннего сердца и потому прошу вас принять.
— Почему вы склоняетесь перед простолюдином, преподносите ему щедрые дары, в чем дело? — спросил человек.
— Примите, пожалуйста, тогда мы поговорим.
— Хоть я и беден, но клянусь, не беру от людей ничего, если не знаю, с какой целью мне преподносят. Объясните, в чем дело, — иначе ни за что не возьму.
Фан Дэ залился притворными слезами и, земно кланяясь, стал рассказывать:
— Я давно уже терплю обиду, и ныне враг мой совсем рядом, а я не могу ему отомстить. Мне говорили о вас как о справедливом и отважном человеке, который своей храбростью превосходит *Не Чжэна и *Цзин Кэ. Поэтому я и решился обратиться к вам. Прошу вас, сжальтесь надо мной, ведь я так несправедливо обижен. Помогите уничтожить негодяя, и я вовек не забуду вашего благодеяния!
Но человек покачал головой.
— Я ведь говорил, что вы ошиблись. Мне ль помогать другим в серьезных делах, когда я сам себе заработать на жизнь не умею... Тем более замышлять убийство — ведь это не шутка! Если только нас сейчас подслушают, мне будет несдобровать. Так что, прошу вас, уходите скорей. — При этом человек повернулся и сам направился к выходу. Фан Дэ схватил его за рукав.
— Я слышал, что вы человек справедливый, что в вас живет дух древних рыцарей, что вы всегда боретесь против злодеев и угнетателей, помогаете несчастным и обиженным, — говорил Фан Дэ. — А вот ко мне не хотите проявить сочувствия, хотя обида мне нанесена величайшая. Видимо, так мне и не придется отомстить моему врагу! — заключил Фан Дэ и опять пустил слезу.
Глядя на Фан Дэ, человек решил, что тот говорит правду, и спросил:
— С вами действительно поступили несправедливо?
— Если бы это не было величайшей несправедливостью, я не осмелился бы обратиться к вам.
— Раз так, садитесь и расскажите подробно, кто вас обидел, как все это случилось и где сейчас ваш обидчик. Можно будет что-нибудь сделать — сделаю, а нет — значит, нет.
Чэнь Янь и Чжи Чэн остались стоять в стороне, а незнакомец и Фан Дэ сели друг против друга, и Фан Дэ стал сочинять историю:
— В свое время Ли Мянь ни за что ни про что обвинил меня в разбое, нещадно бил, пытал и посадил в тюрьму. Не раз он посылал ко мне тюремщика Ван Тая, чтобы тот прикончил меня, но так замысел его и не удался — каждый раз кто-нибудь мешал. На мое счастье, чиновник, сменивший Ли Мяня, толком расследовал мое дело, я был освобожден и получил должность в этом уезде. Но на днях Ли Мянь вместе с Ван Таем явился сюда, стал мне угрожать и вытянул из меня тысячу ланов золотом. Но и этого ему показалось мало — подговорил моего слугу убить меня. Но дело у них сорвалось, и они оба бежали. Сейчас Ли Мянь направился в Чаншань — хочет подговорить там губернатора Яня, чтобы тот разделался со мной.
— Вот как! — в негодовании закричал человек, выслушав рассказ Фан Дэ, в котором тот нагородил бог весть сколько жестоких поступков Ли Мяня. — Какая подлость! Нет, уж тут сидеть сложа руки я не могу!.. Пожалуйста, возвращайтесь домой, я все беру на себя. Нынче же ночью я отправлюсь в Чаншань, разыщу этого негодяя и отомщу за вас. В полночь я буду в ямэне и отчитаюсь перед вами.
— Очень признателен вам за ваше искреннее сочувствие! — сказал Фан Дэ. — Буду ждать вас, а когда дело сделается, особо щедро вас отблагодарю.
— Всю свою жизнь я бросался на помощь с обнаженным мечом, если видел, что совершается несправедливость. Полагаете, что я рассчитываю на ваш щедрый подарок?! И этот ваш сегодняшний подарок я тоже не приму, — возмущенный, сказал ему на это в ответ человек и, не успев еще договорить, с быстротою ветра и с легкостью птицы устремился к выходу и в мгновение исчез.
Фан Дэ, Чжи Чэн и Чэнь Янь застыли, уставившись в одну точку и раскрыв рты от удивления.
— Действительно, необыкновенный человек! — в один голос восклицали они.
Фан Дэ приказал слугам взять обратно деньги, решив, что поднесет их рыцарю, когда тот вернется. Стихи по этому поводу говорят:
Он ударом меча
готов отомстить за зло;
Справедливость ценя,
о деньгах не думает он.
Кто бы мог ожидать:
ведь изменника злой язык
Чуть не ввел в заблужденье
отважное сердце его!
Но вернемся снова к Ли Мяню.
Ван Тай и оба слуги Ли Мяня не могли понять, почему их хозяин покинул город, так и не заехав ни к кому с визитом, и почему несется во весь дух. Ведь они, не переводя дыхания, проскакали более тридцати ли, уже наступали сумерки, но не похоже было, чтобы Ли Мянь собирался останавливаться где-нибудь на ночлег.
Это была ночь тринадцатого числа: светлый диск луны давно уже сиял на небе. При свете луны, не обращая никакого внимания на то, хороша дорога или нет, Ли Мянь, не щадя себя, мчался вперед, опасаясь, что его настигнет погоня. В пути он не проронил ни слова и только подстегивал коня.
Наступила уже вторая стража. Позади осталось более шестидесяти ли, когда они въехали в какое-то селение уезда Цзинсинсянь. Уже и люди утомились, и кони выбились из сил.
— Мы отъехали уже далеко, думаю, теперь все будет в порядке, — обратился Лу Синь к Ли Мяню. — Давайте переночуем здесь, а завтра утром поедем дальше.
Ли Мянь согласился, и они отправились искать ночлега. Стояла уже глубокая ночь, ворота всюду были на запоре, и остановиться было негде. Лишь на самой окраине селения им удалось найти постоялый двор. Все спешились, вошли во двор, расседлали коней, завели их в стойла и задали им корм.
— Хозяин, отведи нам чистое помещение, чтобы мы могли отдохнуть, — сказал Лу Синь слуге.
— По правде говоря, у нас тут все комнаты чистые, но свободна сейчас только одна, — ответил тот. И, засветив огонь, ввел их в комнату. Ли Мянь, еле дыша, сразу повалился на скамейку. Только тут Ван Тай не выдержал и наконец спросил:
— Господин, осмелюсь спросить, что случилось? Ведь начальник уезда так сердечно уговаривал нас остаться, завтра он дал бы коней, выделил сопровождающих, и мы преспокойно уехали бы. Разве было бы плохо?! Так нет, мы словно беглецы какие-то: бросили вещи, всю ночь скакали до потери сил. Да и управляющий начальника Лу Синь едет с нами...
— Как тебе знать! — вздохнув, ответил Ли Мянь. — Если бы не Лу Синь, все мы погибли бы и тела наши валялись бы неизвестно где. Мы, можно сказать, вырвались из самой пасти тигра. Благодарение богу, что живы остались. Не до вещей и не до усталости!
— Как это так? — недоумевал Ван Тай.
Ли Мянь собрался было объяснить, в чем дело, но в это время в комнату вошел хозяин постоялого двора. Обеспокоенный тем, что пятеро молодцов приехали глубокой ночью, верхами, без всякого багажа, он заподозрил, уж не разбойники ли это, и решил зайти к ним расспросить, кто они такие.
— Чем вы занимаетесь? И откуда едете, что так поздно явились сюда? — спросил он новых постояльцев.