Телефон в квартире разрывался: звонили девчонки, подбадривали Маринку. Обещали привезти подарки с гастролей. Звонила попутчица Неля, спрашивала, как дела у курицы. И молодой врач со скорой каждый день интересовался здоровьем.
«Может быть, отняв у меня гастроли, жизнь мне дала взамен что-то большее?» – размечталась Маринка, глядя в окно на игру двух воробьев на карнизе.
Маринка села пить чай на кухне, курица Борисовна тихонечко клюнула ее в ногу.
– Да идем, Борисовна, идем мыться.
Маринка с отцом любили чистоту во всем и мыли Борисовну два раза в неделю в ванне. После мытья сушили ее феном. Курица подставляла фену голову и хвост и, распушившись, как королева, с достоинством уходила на кухню.
Неожиданно она начала с интересом клевать газету на полу. Маринка обратила внимание на цветную заставку с картинкой, которую курица долбила клювом. Подняв газету с пола, увидела объявление о конкурсном отборе танцовщиц в ночной клуб, который несколько дней назад заманивающе подмигивал ей радужной подсветкой. Она набрала номер и записалась на просмотр.
Маринка позвонила на работу новой знакомой и спросила «можно Ленина к телефону?». И рассмеялась.
– Маринка, будет в твоей жизни еще море гастролей. И Япония с сакурой тоже будет. Главное – цветение на лице прошло, ну подумаешь, ямки остались! Заезжай за мной сегодня, поедем за козьим молоком. У моей козы Машки молоко волшебное. Сил наберешься. Побалакаем обо всем, – тараторила Нинель.
Вечером Маринка забрала ее на машине с работы, и они поехали к ней в пригород. Маринке впервые за много дней было спокойно и хорошо на душе. Нинель – женщина с юмором. И напоминает маму.
На трассе, проезжая мимо знакомого ларька, в том же злополучном месте, Маринка увидела знакомую фигуру обманувшего ее молодого человека в кожаном черном плаще.
– Вот он, вот он! Я его очень хорошо запомнила! – закричала она.
– Маринка, прибавь-ка скорости, и айда по лужам! – скомандовала подруга.
Маринка послушалась ее и лихо окатила негодяя весенней жижей. С кожаного пальто обидчика стекала грязная талая вода. Парень с искаженным лицом что-то кричал женщинам вслед.
Нинель жила в небольшом уютном двухэтажном доме. Она познакомила Маринку с Машкой. Коза угостилась кусочками яблока и с интересом изучала гостью. И вдруг, без всяких команд, «дала лапу» Маринке. Неля засмеялась. Она давно обучила козу нескольким трюкам.
– Машка – еще та актриса. Ее и просить теперь не надо, сама людей удивляет, – сказала Неля. – Знаешь, Маринка, у нас тут и научные работники коз и кур выращивают – жить как-то надо!
– Да уж, с Борисовной они могли бы больше нас заработать. Хоть цирк устраивай! – Женщины расхохотались.
– Машка, дай «лапу», – задорно сказала Маринка, слизывая молочные «усы» вокруг рта.
Коза встала на задние ноги, решив, что «лапу» сегодня уже давала.
Дома отец сообщил Маринке, что звонили из клуба и ее ждут завтра на просмотр.
Маринка забежала на кухню поздороваться с Борисовной и обомлела. На столе она увидела шпроты, тушенку и яблоки. В любимой маминой вазе стояла белая роза.
– Твой врач принес. И категорически обратно не брал, ёперный театр, – сказал отец.
«Надо отдать ему половину продуктов – сам худой такой, а мне столько притащил. Может, он влюбился в меня?» – подумала она и покраснела.
Борисовна одобрительно закудахтала.
– Вот-вот, наша королева врать не станет, все про вас понимает, ёперный театр! – засмеялся отец. – Пап, ну хватит тебе выражаться!
В выходной день Маринка поехала в клуб. Интерьер покорял своей роскошью: переливы дорогих люстр, изысканная итальянская мебель, казино, два огромных танцпола в свете мерцающих софитов.
Девушка, проводящая собеседование, попросила Маринку показать любой танцевальной номер.
«Где-то я ее уже видела», – подумала Маринка.
На листе бумаги девушка написала сумму, превышающую зарплату балерины в театре в три раза.
– Танцуем группой. Через день, по очереди – одиночный стриптиз. И фишка для стриптиза у тебя хорошая есть – лебедь и пуанты. Как я сама раньше это не придумала! – сказала девушка.
Они встретились с Маринкой взглядами.
«Мы вместе учились в балетной школе, ее зовут Катя, но она с педагогом поругалась и бросила», – вспомнила Маринка.
Она обещала подумать и выбежала из клуба как ошпаренная.
Маринка шла по Невскому проспекту, перед глазами мелькала картинка: она, почти нагая, с большой пачкой денег в руках.
Маринка вспомнила, как этой дорогой мама ее маленькую вела за руку в балетную школу, а она сама несла в пакетике пуанты, прижимая к себе, как самое дорогое на свете.
Вода в Неве играла в лучах солнца, величественно сопровождая Маринку.
Около ее подъезда, рядом с их «копейкой», стояла красная блестящая иномарка.
Из машины вышла Катя и выпалила:
– Маринка, зачем убежала? Хорошо, адрес твой в анкете был! Я тоже узнала тебя, но не хотела, чтобы кто-то подумал в клубе, что я «своих» протаскиваю. Мне это место нелегко далось. Поехали в ресторан, сто лет не виделись! Заодно и посмотришь на наших танцовщиц! За ресторан плачу, наш хозяин не обижает в деньгах!
Маринка в мокрых сапогах переминалась с ноги на ногу. В тот день она не надела, как обычно, пакеты на ступни, боялась, что в «приличном» клубе ее примут за нищую.
«Зато поем – голодная с самого утра», – подумала Маринка.
Но в ресторане Катя заказала только бутылку шампанского. Выпили бокал за встречу, Маринка с голода быстро захмелела.
– Вот и наши лебеди выплыли – все так же, как у вас там, только хорошо платят! – пошутила Катя и засмеялась. – За год на машину заработаешь, как у меня! Хочешь такую?
Маринка представила себя за рулем блестящей иномарки и зажмурилась от восторга.
Полуголые девицы без стеснения переодевались в комнате со стеклянной дверью.
– Это чтобы зрителей разогреть! От нас не убудет, а посетители от лавэ легче избавляются! – захохотала Катя, глядя на ошарашенную Маринку.
Танцовщицы в белых перьях вышли на сцену. Задрыгали ногами.
«Коза Машка с Борисовной благороднее выглядят», – подумала захмелевшая Маринка.
Одна из подвыпивших «лебедушек» сделала взмах ногой, и под белыми перьями обнажились красные кружевные трусы.
«Нет. Никогда не смогу, сдохну от голода, но не смогу!» – подумала Маринка, тошнота подступила к горлу, пульс усилился, ее начало потряхивать.
– Ты вся красная! У тебя аллергия? – закричала Катя.
– Да! Мне нужен телефон! Срочно! Позвони по этому номеру! – Маринка протянула бумажку и отключилась.
Очнулась в машине скорой помощи. Пристальный взгляд знакомого молодого доктора вогнал ее в краску.
– Ну и напугала, подруга! Ты у нас еще и шампанским злоупотребляешь! – засмеялся врач.
– Может, захватим кого по дороге? – спросил водитель скорой.
– Не сейчас! – ответил врач.
– Вы тоже таксуете! – сказала Маринка и засмеялась.
Они доехали до дома, к ним выбежал отец:
– Маринка! Ёперный театр! Звонили тебе. У солистки температура сорок, сказали, что ты партию знаешь. Умоляли приехать.
– Тебе нужно поесть! – строго сказал врач, смотря в ее загоревшиеся глаза.
Маринка побежала в комнату за пуантами:
– Помчали! Умоляю вас!!
– Ешь! – строго сказал врач, видя, что ее не остановишь.
Он вынул яблоко из кармана куртки – единственное, что у него оставалось на дежурство.
– Тебе белки нужны, есть в доме что-то?
Отец побежал на кухню, вынул из-под Борисовны яйцо. Маринка на ходу выпила половину и протянула врачу. Он послушно глотнул.
– Сейчас запоем, как оперные! – попыталась разрядить обстановку Маринка.
Борисовна с кухни громко закудахтала, как будто напоминая, что певица в их доме уже имеется.
Скорая помощь, включив мигалки, неслась что есть мочи спасать спектакль. Маринка грызла яблоко, молодой врач считал пульс на ее руке.
На светофоре с ними поравнялось такси с открытыми окнами, в нем громко играла песня Наутилуса Помпилиуса «Она ждет любви».
Молодой врач проникновенно начал подпевать, Маринка раскраснелась.
Так, как в тот вечер, Маринка не танцевала, пожалуй, никогда. Она летала переполненная радостью, еле касаясь пуантами сцены. Мечты становились реальностью. Маринка среди стаи своих играла прекрасную принцессу Одетту, превращенную в белого лебедя колдуном, и за минуты перевоплощалась в обольстительницу Одиллию – черного лебедя, дочь злого волшебника.
Зал взрывался аплодисментами.
Маринка, поклонившись зрителям, чувствовала, что свершалось что-то очень важное в ее жизни.
– Маринка! Наши из Японии едут домой, их приняли на ура и через месяц снова зовут. Ты – в списках! – выпалила за кулисами запыхавшаяся пожилая дама-костюмерша, которая узнавала все новости одной из первых. – И тебя у театра ждут-с! – загадочно добавила она.
У дверей театра «дежурил» молодой врач с букетом в руках. От цветов пахло валерьянкой.
Любопытные коллеги, наблюдавшие за ними у театра, делали вид, что разговаривают между собой.
Врач посадил Маринку вперед, сам сел на место водителя кареты скорой помощи. Они неспешно поехали по вечернему весеннему Петербургу.
Недалеко от дома Маринки голосовала та самая женщина с мальчишкой-подростком, уже без зеленки на лице.
– Спаси-и-ибо! – прокричала она им в окно и помахала рукой.
– Они подарили мне тебя. И меня! – воскликнула Маринка, глядя на удивленного спутника.
Вера ВладимироваШаг вперед
Тая шагнула из лифта в полутьму площадки бывшего общежития и задержала дыхание от кислого духа мусоропровода. Желание знакомиться с пассией отца, а тем более у нее работать, пропало. Лифт уехал. Тая нащупала в полутьме кругляш ручки и, повернув его, открыла железную дверь с тускло подсвеченной табличкой «Аэро».