– Мама! У меня теперь брат есть! Совсем настоящий!
– Прям совсем? А может, ты влюбилась?
– Ну мама! Он вправду брат и просто очень хороший человек.
Октябрь 1992
На рынке, как обычно, было не протолкнуться. Перехватив поудобнее авоську с картошкой, Катя протиснулась через толпу, окружившую парня с тремя перевернутыми вверх дном стаканами на картонке, добралась до ларька, из динамиков которого на весь рынок орала музыка.
– Покажите, пожалуйста, новый альбом «Наутилуса».
Парень-продавец снял с витрины пластиковую кассету, вытряхнул из упаковки дешевый MAXELL, а коробку протянул Кате. Щелкнули серебристые кнопки магнитолы SANYO, и замолчавший двухкассетник выплюнул одну кассету, проглотил другую, а из динамика зазвучала новая мелодия. Катя, прочитав список песен и вернув коробку, вдруг увидела в углу витрины аудиоплеер Aiwa. «Мама никогда не купит мне его, это, наверное, треть ее зарплаты», – вздохнула она про себя и, поблагодарив продавца, отвернулась от ларька.
– Ого, Катя, привет! Ты что тут делаешь? – На Катю налетел Игорь, друг Саяна.
Даже не дослушав тихое Катино «привет, домой иду», Игорь схватил ее за руку и потащил куда-то вглубь рыночных рядов: «Саян тут где-то, пойдем, отведу».
Саян стоял в толпе парней в черных кожанках, щелкал семечки, но шелуху не сплевывал на землю, как остальные, а аккуратно собирал в ладошку. Поэтому взлохматить Катину челку у него не получилось, и Катя прыснула, увернувшись от его кулака с зажатой в нем шелухой.
– Ты чего тут? А, за покупками приходила? Просто так по рынку не шастай, увижу, ремня дам. Игорь, погоди, не уходи. Тренер сказал, что Радику на сборы надо ехать, скинемся, парни?
– Тренер? – Катя уловила из разговора интересное для себя. – А где ты занимаешься? Карате? А можно мне тоже туда?
– Хочешь борьбой заниматься? Уши не жалко? – засмеялся Саян.
– Жалко. Борьба это не мое, – улыбнулась Катя. – Ладно, я домой пойду.
– Игорь, раз ты уже уходишь, проводи Катю до остановки. Вишь, сударыня с покупками. А ты, Катя, сразу домой и делай домашку! Приду – проверю!
– Будет сделано, начальник! – Игорь смешно взял под козырек, подхватил Катину авоську с картошкой, а проходя мимо лотков с семечками, нагло загреб полный кулак и, цыкнув на бабульку-продавщицу, щедро отсыпал девушке в карман.
И уже стоя на остановке рядом с Катей, сказал:
– Китаец строгий, потом обязательно спросит, проводил ли.
– А кто это – Китаец?
– Ты чего? Погоняло брата не знаешь?
– Честно, не знала. И вообще, чего это он раскомандовался: на рынок не ходи, домашку делай.
– Брат таким и должен быть. А на рынок и правда не стоит просто так приходить. Тут всякое бывает. Видишь вон парней? Это «наперсточники», никогда с ними не играй.
– Без тебя знаю, не маленькая. А вы тут часто бываете?
– Так мы тут каждый день. Работаем. Поэтому и не суйся. Драки тут еще. Вон вчера одни падлы кожанку порезали… Короче, не тусуйся тут просто так, брат точно ремня даст.
Катя заскочила в подошедший трамвай, махнула Игорю, села в самом конце вагона и задумчиво уставилась в окно. На следующей остановке в трамвай вошел поддатый парень.
– За проезд оплачиваем, – устало выдала кондуктор, вставая с места.
Тот показал ей фигу и плюхнулся на сиденье рядом с Катей.
– Вот молодежь пошла! Такие наглые! Ни стыда, ни совести! – ворчала кондуктор, а парень огрызался и неприятно дышал перегаром.
«А вот был бы плеер, воткнула бы в уши и не слышала ничего… А у парня уши сломанные, наверное, тоже борявый, вот и наглый», – подумала Катя.
– Привет. Давай познакомимся? – игнорируя ворчание кондуктора, парень переключился на Катю. Катя отвернулась к окну. Засунула руку в карманы, нащупала там семечки. Вдруг повернулась к парню и хитро улыбнулась.
– Давай. Я Катя, сестренка Китайца. Знаешь такого?
– Правда, что ли? А как фамилия его? Если сестренка – должна знать.
– Бандеев Саян. Достаточно?
– Ну, извини. Меня Баир зовут. Ты докуда едешь?
Катя закатила глаза и отвернулась.
– Да понял я. Не хочешь, как хочешь.
Декабрь 1992
Снег падал на разложенные ковры, народ спешил мимо, даже не глядя на восточные узоры. Катя неуверенно подошла к парню в лохматой шапке и больших чунях.
– Привет, Петро!
– О, Кать, привет. Какими судьбами? Ковер, может, купишь? Совсем торговля не идет.
– Слушай, я по делу. У меня тут дядя с Китая привез пуховики, просит помочь продать. И я подумала, может, я тут рядом встану…
– Пуховики? Ходовой нынче товар. Возьми меня в долю, тоже поторгую. Сколько у тебя их?
– Три баула, в каждом по 30 штук. Сможем за неделю продать?
– Погоди… – Он позвал кого-то: – Алтана, иди сюда!
Из-за наваленной у стены горы ковровых рулонов вышла девушка в широких, как у «хунхузов», штанах. В руках она держала крышку от термоса, над которой клубились прозрачные завитки пара.
– Вот помощница. С Алтаной мы познакомились на секции по стрельбе из лука. Сидит тут, чаи гоняет, вот у кого полно времени. – И он спросил девушку: – Алтана, поможешь пуховики продать? Это Катя, моя одноклассница. Мы в интернате вместе учились.
– Иди ты! Мне просто после школы домой неохота. – Алтана сняла варежку и поздоровалась с Катей. – Будем знакомы, я из четвертой школы, а ты? – «Шарага» двадцать четвертая.
– Ого, а Гонзу знаешь? Он из наших, «первовский» хунхуз.
– Слышала. – Катя смутилась и запереживала: «А вдруг спросит, за кого тащусь, а я сама по себе. Одна совсем».
В колледже учились парни из «хунхузов», но она с ними не общалась, как, впрочем, ни с кем из местных группировок. Хотя одногруппница научила ее на вопрос «за кого тащишься?» отвечать: «за чуваков», эта наука ей пока не пригодилась. Но Алтана ничего не спросила, а только деловито поинтересовалась, сколько получится заработать с одного пуховика.
Уже на следующий день Катя с Алтаной стояли возле ковровой точки и продавали пуховики. Торговля шла бойко, товар в декабре был востребованный, да и мода на пуховики только пошла.
– Смотри, Катя, какой-то парень до Петро докопался. – Алтана кивком указала Кате на зарождающийся за их спинами конфликт.
– Про пуховики разговора не было, только ковры. За этот товар надо будет доплатить, – наезжал на Петю какой-то парень в турецкой дубленке.
– Петя, погоди! – Катя подошла к парню. – Китайца знаешь? Я сестренка его. Вот, у друга попросилась тут постоять. На пару дней всего.
– Ну, так бы сразу и сказали. Кстати, вон Китаец, кликну его. Саян!
Петя делал страшные глаза и показывал Кате, чтобы она спряталась за ковровой горой, но Катя помахала рукой брату, который заметил их. Саян подошел, оглядел троицу продавцов пуховиками, спросил Катю:
– А не мала ли ты тут стоять? Замерзла, небось?
– Нормально. Я просто плеер хочу купить, вот, зарабатываю. Да тут немного осталось.
– И все? Больше не будешь стоять? Смотри у меня, учебу не бросай, учись давай. – Нахлобучив Кате шапку на глаза, Саян отошел.
– Ну, вот видишь, Петя, все обошлось.
– Ты правда его сестренка? Ничего себе, вроде ты не тункинская, оттуда вроде только Ленка наша была.
– Ленка и познакомила, это ее друг хороший.
– Хороший? Ну-ну…
– Правда, хороший! И нечего тут…
К вечеру следующего дня все пуховики были распроданы. Саян время от времени подходил к ним, смотрел, чтобы не обижали, даже в шутку зазывал народ: «Пуховики горячие! Горячие пуховики!» Катя смеялась и тихо радовалась, что у нее есть такой брат. А Саян тем временем заглядывался на Алтану. – Откуда будешь, красавица?
– С четвертой школы.
– Родители откуда?
– Тункинские…
– Серьезно? Землячка, что ли?
– Саян, отстань от нее. Алтана, помоги плеер выбрать. Мы тогда пойдем, ларек на другой стороне рынка.
Плеер купили нормальный, кассеты он не жевал и сносно мотал. К плееру Катя купила пару кассет с альбомами «Наутилуса» и «Кино». Алтана тоже выбрала себе кассету.
– Мне тоже нравится Державин, – улыбнулась Катя. – Особенно «Не плачь, Алиса». У меня уже есть этот альбом. Мне скоро шестнадцать, а тебе?
– Недавно исполнилось. Отпраздновала круто, теперь хоть дома не показывайся, мама каждый день пилит. А ты где живешь?..
Теперь Алтана после уроков шла не к Петро на точку, а ездила к Кате в колледж. Она уговорила Катю сшить такие же, как у нее, «широчи», перезнакомила ее со всеми «хунхузами» колледжа, а узнав, что на подругу когда-то наезжала Багира, хмыкнула: «Да кто она такая? Так, шпана стеклозаводская».
Катя искренне радовалась новой подруге, поведала ей свою самую страшную тайну и даже показала Алтане эту «тайну».
– Ну, ничего такой, симпатичный. Но по виду обычный бабник, держись от него подальше, – вынесла свой вердикт Алтана.
Катя вспыхнула, собралась сказать, что хочет ему признаться, как услышала голос брата:
– Куришь?
Она вздрогнула и бросила начатую сигарету. Саян, как всегда, появился неожиданно. Нахмурившись, собрался отчитать сестренку, но увидел Алтану.
– Привет, землячка. Тоже куришь? Бросайте это, девчонки. Не слышали разве: целовать курящую девушку – все равно, что облизывать пепельницу.
– Ой, да кто с тобой целоваться-то собирается, – хотя сигарету Алтана все же бросила. – Тоже мне, земляк.
– Не, ты мне скажи, как родителей зовут… А отца как?.. Так ты Романовна?
– Да не знаю я отца все равно. Мне пять было, когда он бросил нас с мамой…
– Блин, серьезно? Да ёкаламанэ, ты же сестренка мне. Двоюродная. Отец твой дядька мой родной. Оба-на, а я собрался поухаживать за сестренкой. – Саян смущенно хохотнул, а потом приобнял Алтану за плечи и сказал: – Но я даже рад, что нашлась сестренка. Приезжай в гости к нам, познакомлю со всеми, со всей родней по отцу. Родню надо знать, а то мало ли, другой братишка в тебя влюбится…
Катя, удивленно наблюдающая за братом, неожиданно обретшим настоящую, по праву крови, сестренку, тихо пролепетала: «Ладно, я домой пойду». А потом сорвалась с места и побежала, не слыша окриков Алтаны и Саяна. Пробегая мимо крыльца колледжа, Катя увидела свою «любовь». Парень целовался с ее одногруппницей.