Взгляд следователя оживился, и он тщательно изучил объявление.
– Значит, мошенники? Не слишком ли много приключений на вашу голову, а, Елизавета Андреевна? Похлеще Индианы Джонса будет. Подождите-ка, позову своего коллегу, кажется, вы нам будете чрезвычайно полезны!
И он схватился за телефонную трубку.
Маргоша в огромных солнцезащитных очках и короткой песцовой шубке, которую одолжила у экскурсовода Натальи, выглядела сногсшибательно.
Приятный молодой человек в дверях широко улыбнулся.
– Вы пришли посмотреть квартиру? Очень рад, Маргарита Ивановна.
Но, заметив за спиной Маргоши Елизавету Андреевну, он тут же потушил улыбку.
– Так, я что-то не понял…
– Да все вы поняли! – Маргоша, игнорируя хозяина, просочилась в квартиру. – Это моя бабушка, знакомьтесь. Она подписала с вами договор, но вот беда, вы ее так расстроили, что она тут же попала в больницу. Вот заключение врача, подтверждающее тяжелейший стресс. – Она выхватила из сумочки бумажки и потрясла ими перед носом парня: – Вы вынудили ее подписать договор!
Мошенник изобразил удивление.
– Неужели? Думаю, вы, Елизавета Андреевна, не сможете этого подтвердить, вы же честный человек. И, потом, нет у вас никакой внучки!
– Откуда вы знаете? – быстро отреагировала Елизавета Андреевна. – Проверяли, как и других своих жертв?
– О чем это вы?
Парень хотел казаться невозмутимым, но голос и лицо выдали тревогу.
– Мы вычислили вас по вашим же объявлениям в газете «Из рук в руки», глупо было оставлять один и тот же номер телефона, – вмешалась Маргоша. – Те, кого вы обманули, конечно, узнают вас по фото!
Она торжествующе распахнула шубку, открыла крышку объектива старенького «Зенита», висевшего у нее где-то в районе живота, и успела сделать несколько снимков.
Парень метнулся к шкафу, и через мгновение у него в руках блеснул миниатюрный пистолет.
Маргоша в ужасе замерла в дверях.
Елизавета Андреевна действовала по какому-то наитию. Еще до того как парень обернулся к ней, она прыгнула к нему, обеими руками ухватилась за пистолет и что было сил толкнула его в сторону, только бы он не был направлен на Маргошу.
Парень с размаху ударил ее в висок. Елизавета Андреевна упала, уже не слыша ни выстрела, от которого зазвенели стекла ее любимого серванта, ни истошного маргошиного крика «помогите».
И не видела, как отлетела, сбив Маргошу с ног, входная дверь, и в квартиру ввалились милиционеры.
Уже в скорой, распахнув пальто на груди Елизаветы Андреевны, медсестра неуверенно потрогала черный провод, уходящий за спину, и маленький микрофон, пришпиленный к кофте.
– А это что? – удивленно спросила она, обернувшись к Маргоше.
– То, что спасло нас! Снимайте, уже не нужно, – откликнулась та.
– Ну, чё, Лизавета Андревна, поздравьте нас!
Маргоша влетела в палату без стука, едва удерживая накинутый на плечи белый халат. – Теперь мы ООО, все официально! И уставной капитал есть, денежки-то наши нам вернули, пусть попробовали бы не вернуть! Мы ж теперь с вами герои!
– Лиха беда начало, – улыбнулась Елизавета Андреевна.
– Ох, и не вспоминайте! Ну, чё за время, а? Ведь чуть по пуле не схлопотали! Вас-то уже второй раз без сознания в больницу доставляют. Доктор ваш подозревает, что я решила убить свою бабку, не иначе! Шутка ли, висок проломили!
В дверь робко постучали.
– А я, кстати, не одна к вам сегодня. Только не волнуйтесь, хорошо?
Она выглянула за дверь.
И в палату вошел молодой мужчина с огромным букетом.
Елизавета Андреевна ахнула и зачем-то зажмурилась. Сквозь сомкнутые веки просочилась слеза.
А вошедший, увидев перебинтованную голову Елизаветы Андреевны, побледнел и, забыв про цветы, застыл в дверях.
– Вы его видеть, чё ли, не хотите, Лизавета Андревна? – не выдержала паузы Маргоша. – Хорошо хоть этих мошенников арестовали, а то бы ваш сыночек на них нарвался!
– Я и нарвался, только по телефону. – Мужчина, наконец, смог улыбнуться. – Я сначала ничего плохого не заподозрил, думал, это жилец, вежливо так отвечает, что тебя нет дома. Потом я попросил его передать, чтобы ты перезвонила. Но звонка так и не дождался. И решил, что на тебя это не похоже. Как ты, ма?
– Теперь хорошо, – улыбнулась сквозь слезы Елизавета Андреевна. – Теперь я просто счастлива. Иди сюда, родной! Ты и представить не можешь, что тут со мной, то есть, с нами приключилось!
Сын присел на краешек кровати и накрыл рукой руку матери.
– Всё, не оставлю тебя здесь больше одну! Решено, в этот раз уедем вместе!
Рука Елизаветы Андреевны выскользнула из-под руки сына и заботливо поправила ворот его рубашки.
– Ну, за меня-то решение нечего принимать, я и сама еще в своем уме, слава богу!
Она энергично тряхнула головой и тут же охнула, поморщившись.
– Пусть голова еще немного кружится, но это ерунда, пройдет! Спасибо, что навестил, сынок, а только я никуда не собираюсь. У меня тут новая жизнь начинается.
– И бизнес! – вставила Маргоша, прижимая к груди бумаги.
Ярко-оранжевые губы расплылись в улыбке.
Андрей Лобов
Чашка для Ники
– Кофе будешь?
Ника едва заметно кивнула и поднялась с кровати вслед за Олегом. Тот натянул майку и спортивные штаны, причесал волосы пятерней и побежал на кухню.
– Только вот сахара нет, – смущенно произнес Олег, доставая с полки жестяную коричневую банку Café Pelé.
– А откуда бы ему появиться? – подняла бровь Ника, стоя в дверях уже одетая.
Чиркнув спичкой, Олег зажег маленькую конфорку. Кухня, несмотря на небольшой размер, всегда казалась ему очень уютной – обои в веселый горошек, стол у окошка с видом на сквер, заросший березами, портрет музыкантов Deep Purple, вырезанный из журнала. Теперь же хмурая Ника нависала над Олегом темной тучей, заполняя своим недовольством все пространство.
В потертой турке начали появляться и лопаться пузыри. Олег выключил газ, достал ситечко и аккуратно перелил через него кофе в новую чашечку.
– Угощайся, Ник, – улыбнулся Олег и протянул Нике расписную чашку на блюдце. – Мой подарок на годовщину знакомства. Ломоносовский фарфор.
– Ой, спасибо, – улыбнулась Ника, рассматривая затейливый рисунок на фарфоре, но через мгновение вновь нахмурилась.
– Олежка, нам пора серьезно поговорить, – вздохнула Ника, усевшись на табуретку. Чашку она поставила на стол, который тут же качнулся. – Кстати, ты чего все в майке? Здесь от окна так дует, опять простынешь.
– Да ладно! – махнул рукой Олег и быстро наклонился, чтобы поправить картонку под ножкой стола.
– Тебе-то ладно, а мне потом снова за тридевять земель ездить каждый день, чтобы тебя выхаживать? – Так переезжала бы ко мне…
– Фу! Ты чего за бурду сварил? – скривилась Ника, отхлебнув кофе.
– Надо было больше положить?
– Все экономишь… Нам надо поговорить.
– Хорошо, – неловко улыбнулся Олег.
– Понимаешь, – Ника посмотрела в окно, – кручусь бухгалтером на двух работах, а ты в своем НИИ толком ничего не получаешь.
– Ну почему, – повел плечом Олег и открыл шкафчик, чтобы достать кастрюлю, – задерживают зарплату всего на полтора месяца. Но это сейчас нормально.
– Нормально?! Ты серьезно?! Нормально – это в тридцатник с твоими мозгами уже на мерседесе ездить, квартиру купить, свадьбу организовать. Вот что значит нормально.
– Ну чего ты опять? – спросил Олег, ломая в кастрюлю длинные макароны. – Ну, не вор я. Не умею и не хочу. Другой закалки.
– Причем тут вор и закалка? Просто крутиться надо. Олег, ну какой переезд? Какая свадьба?! – вскочила с табуретки Ника и задела стол.
Он качнулся, чашечка с остатками кофе упала с блюдца на потертый линолеум и раскололась пополам. Ника ойкнула, губы у нее задрожали. Но она тут же мотнула головой и посмотрела Олегу прямо в глаза.
– А про маму, значит, ты мою забыл, да? И так всю зарплату приходится ей отправлять на лекарства и сиделку.
– Так я ж давно предлагал, привези ее сюда из деревни, хоть познакомился бы.
– В Питер?! С ее-то легкими? Она у меня в общежитии жить будет? Или мы вместе в твоей однушке? – Но…
– Хватит! – крикнула Ника и вышла в коридор, скинув тапки и на ходу надевая туфли.
Олег так и выбежал за ней, с пучком макарон в одной руке и куском разбившейся чашки в другой. Он пытался что-то сказать, но получалось какое-то мычание. Его бросило в жар, и ужасно захотелось пить.
– Я устала от этого всего. Думала, что за ум возьмешься, отделом руководить начнешь, а еще лучше бизнес заведешь. Размечталась, дура. Только вкалывала и ждала, – тараторила Ника, выкладывая из сумочки ключи и какие-то бумажки. – Здесь оплаченные квитанции, не забудь прикрепить к остальным. Они в папке во втором ящике комода. И, знаешь… Прости, Олежка, не могу я вот так… в шалаше.
Ника вылетела на лестничную площадку и хлопнула дверью.
Олег рванулся к двери, выронив макароны. Стук каблуков уже доносился с нижних этажей. Любовь всей его жизни убегала слишком быстро.
Когда Олег выбежал на улицу, Ники уже нигде не было. Он так и замер с половинкой чашки в руке. На ее фарфоровом боку блестели на солнце золотые бабочки и фиолетовые листья на тонких ветвях. Это все, что у него осталось от любимой.
Мрак! Кухня. Бутылки. Звон. Блин, как громко. Надо бы сдать. Зачем? Мрак.
Холодильник почти пустой. И где еда? Сварить гречки? Не хочется, и голова болит. Зараза.
Вот она! Иди сюда. Бульк. Еще немного. Бульк-бульк. Руки совсем дрожат. Плохо. Схемы такими не спаять. А зачем? Принудительный отпуск третий месяц. Бульк.
Ну, за тебя, Ника. Все бы отдал, лишь бы рядом. Ух-х-х. Горькая. Я ж тебя искал… Скоро уже год как.
– Дался мне этот кофе, Ник… А еще Светка эта. Подруга называется. Такую ерунду про тебя треплет.
Чего ж так в груди щемит-то? И голова снова…