Гетры мелькают, лосины лоснятся, где макро – все колышется, где микро – все сосредоточенно. У пастушек пушкинской эпохи даже налобные повязки призывных расцветок. Продвинутые павы в наушниках, которые тоже ничего не скрывают. Произвол беспредела какой-то. Природа никогда не сдерживала себя в самовыражении. Звука нет, но в палатах слышны победоносные фанфары коллективного бессознательного либидо.
Гремя гипсами и костылями, команда болельщиков, во всех смыслах, четко по расписанию занятий, распределялась вдоль амбразур обозрения. Мало кто обращал внимание на стоны и мольбы лежачих, чтобы хоть как-то приподнять их до уровня благолепия. В палатах, где окна с наиболее удачным ракурсом, была установлена плавающая такса на сеанс.
Вот как?! Как можно умирать, когда прямо на тебя всеми своими горизонтальными вертикалями несется боевое отделение гарпий? Таких беспощадно живых и местами мягких. Тут Серега опускает палец и вдыхает весь мир. Знаете, говорит, это как будто охренительный десятисерийный фильм, только все серии идут одновременно. И ты не успеваешь. А тебе надо успеть. Приходится выздоравливать.
Только никому не рассказывайте: отремонтируют жалюзи в фитнес-клубе и – все, госпиталь перестанет лечить. И пошел поднимать рухнувшие от изобилия жизни небеса.
Так что никому не рассказывайте.
Сослан Плиев
Драка в ресторане
Драка в ресторане «Якудза» была великолепна. В ней было все: причина в виде женщины, крики «яегомать», задетая честь офицера, разбитые головы и, конечно, ОМОН на десерт.
А ведь ничего не предвещало. В большом зале кабака две компании отмечали каждая свое: гражданские – день рождения годовалого мальчонки, военные – 23 Февраля. Все были настроены миролюбиво.
Уже под занавес вечера начались танцы. Разгоряченные отдыхающие самозабвенно отплясывали под «Синий иней», который лег на провода. Среди танцующих был замечен Бзо. В любой компании бывает такой тип. Мирный и безобидный, но отмеченный печатью рока. При любом кипише он выхватывает первым.
Бзо был в меру пьян и сосредоточенно танцевал с супругой – женщиной крупной и суровой. Лицо Бзо выражало печаль и самопожертвование. С таким же лицом отдают супружеский долг на двадцатом году совместной жизни.
Вдруг от «военного» стола на танцпол ворвалась она: пышногрудая и крепкожопая брюнетка в коротеньком платье. Решительно оглядела танцующих. Спина Бзо показалась ей самой привлекательной.
Бзо, видимо, очень давно не испытывал таких ощущений. Ну, согласитесь, когда тебе под 60, у тебя пузико и лысинка, прикосновение к спине чужих сисек – это всегда неожиданно и даже тревожно. Фантомные боли. Поэтому, повернувшись на 180 градусов, он сначала замер, а потом издал громкий гортанный крик, переходящий в вой. Так кричал Тарзан в старом фильме. В этом крике было все: и пресловутое «яегомать» и «спасибо господи!».
Шок был настолько сильным, что Бзо даже забыл о том, что он женат. Брюнетка между тем сделала выпад. Теперь забытые прикосновения чужих сисек ощутили на себе и щеки Бзо. Незнакомка была значительно выше партнера. Бзо зарычал и начал свой танец, состоящий из элементов диско, кунг-фу и лезгинки. Так танцует ослепленный страстью пингвин, которого неожиданно ударило током.
Больше Бзо удивилась только жена Бзо. Такой активности у супруга она не наблюдала с двухтысячного года, когда Бзо баллотировался в местный парламент. Но не успела она толком порадоваться, как на танцполе возник новый персонаж. Он нетвердым, быстрым шагом ворвался в дискотэку. Правая рука его с зажатым кулаком была вытянута вперед. Он походил на летящего Супермена, который атакует злодея. Долетев до танцующей пары, Супермен неловко ткнул Бзо в голову вытянутой рукой.
Бзо удивился и сказал: «Оу?!» Вновь прибывший не понимал тонкостей туземного диалекта. На такое «оу?!» надо максимально нагло ответить: «В смысле?!» Завяжется диалог. И, возможно, будет достигнут консенсус. Но, увы, человек с кулаком был недавно прикомандирован в наш горный край. Он не знал всех тонкостей ведения переговоров на Кавказе. Поэтому на «оу?!» он заявил:
– Пр-р-р-рекратить! Я не позволю! Это моя жена! Я офицер! Я майор!
Бзо растерялся. Он не служил в армии и никогда не видел офицеров так близко. Поэтому на всякий случай предложил:
– Иди ты на… отсюда!
Офицер, который так и не опустил суперменскую руку, еще раз попытался ткнуть Бзо. Но Бзо был настороже и ловко оттолкнул незнакомца. Тот, естественно, начал падать, так как был чертовски пьян, и спиной налетел на другого танцующего. На вежливое замечание «оу!» ответил несмелым ударом в грудь.
В тот вечер на танцполе присутствовало человек 70. Майор умудрился выбрать самого неудачного партнера для спарринга. Совершенно трезвого чемпиона Европы по кикбоксингу в тяжелом весе. Среди юниоров. Но мальчики на Кавказе быстро взрослеют, поэтому чемпион был небрит и всегда готов к бою. Чисто рефлекторно поставил блок и провел прямой в корпус. Майор охотно лег.
Сразу на двух языках раздалось: «Наших бьют!» И понеслось. Военнослужащие, находясь в численном преимуществе, атаковали. Но получили достойный отпор. Мужчины били друг друга весело и азартно. Вокруг драки бегала пышногрудая майорша с белым полотенцем в руках. Она заливисто хохотала и кричала:
– Боже мой! Из-за меня дерутся мужчины! Кавказ! Как это прекрасно! Господа! Прекратите! Остановитесь!
Она бросала между дерущимися полотенце. Ее не слушали. А кто-то, из не знавших обычаев гор, даже дал ей пинка.
В этот момент, для усиления эффекта, Аллегрова запела про шальную императрицу.
Охрана кабака сначала пыталась разнимать дерущихся, но тут народ и армия оказались едины, и кто-то сломал об одного из секьюрити стул. Охранники сняли бейджики и стали рядовыми участниками конфликта.
Минут через 15 появилась милиция. Два скромных пэпээсника вошли и наблюдали. Поинтересовались у официантки, кто кого бьет. Время было такое. Нельзя было с наскоку мешать людям драться. Мало ли… Получив объяснения, патрульные бочком удалились.
Дрались уже долго. Даже начали уставать. Поэтому прибытие ОМОНа оказалось весьма кстати. Можно было прекращать драку, не потеряв лица, чтобы потом, рассказывая о ристалище, сказать:
– Ну, если бы не менты, мы бы, конечно, им вломили!
Особо пострадавших увезли скорые, особо дерзких – автозаки.
Из скорой слышались крики: «Я не позволю! Я офицер!», а из автозака доносился раскатистый женский смех…
В разгромленном зале ресторана оставалось совсем немного людей. В центре танцпола на стуле сидел Бзо. Его жена мокрым полотенцем пыталась вытереть кровь, которая сочилась из рассеченного лба Бзо. Он отмахивался и грубил. Иногда матом. Но жена не обижалась, а только утирала слезы и смотрела на отважного мужа влюбленными коровьими глазами…
Масленица
У нас очень дружный, хороший двор. Соседи вместе отмечают все праздники: и религиозные, и советские, и осетинские, и славянские, и 9 Мая, и День космонавтики, и Курбан-байрам. Само собой, Новый год, 8 Марта и 23 Февраля. И даже устраивают маскарад для детей на Хеллоуин.
Группа активных соседей ко всему подходит основательно! И как-то пару лет назад, в канун Масленицы, дворовые затейники решили не ограничиваться блинами и чаями, а сжечь чучело Маслены.
Естественно, все примерно представляли, как выглядит эта Маслена, и понимали, что нужно сено, цветастый сарафан с платком, а самое главное, нужна основа из двух палок, скрепленных в виде креста.
Основу хотели поручить делать мне. Но я рукожоп. Это во-первых. А во-вторых – искать палки… Доски… Короче, я отказывался, и жена моя, обидчивая Сима Маирбековна, со словами: «Ну и не надо! Я Татарова попрошу» – схватила телефон.
Надо сказать, что мой товарищ, Алан Татаров, у которого есть столярный цех, ей, естественно, отказать не смог. Ну, потому, что недавно мы подарили ему диван в этот самый цех и дважды кормили в неурочное время. И, признаемся честно, Татаров боялся меня обидеть отказом.
Он внимательно выслушал, что от него требуется. Долго ворчал, но приступил к изготовлению.
А я между тем поехал покупать сено. На скотном базаре сена было много. В огромных тюках. Ходили степенные фермеры, трогали его. Морщились. Уходили, возвращались, торговались.
Я никогда не покупал сено и видел его только в виде стогов на полях. В кино. А в тюках сено я видел только в мультике «Ну, погоди!». Там волк на комбайне за зайцем гонялся.
Но я виду не показывал. Тоже морщился, недовольный. Мол, не то, конечно, нынче сено. Вот раньше! Чистый клевер! На меня уже косились и фермеры, и продавцы. Две местные собаки ходили за мной по пятам, видимо опасаясь, что я могу спереть тюк с сеном.
Наконец я решился.
– Нормальное у тебя сено? – развязно спросил я у сурового торговца в камуфляжной куртке.
Он обиженно всплеснул руками:
– Лучшее! Матерью клянусь!
– Почем?
– 180.
А я не слежу за ценообразованием на этом рынке. На всякий случай решил проявить осведомленность:
– Ты что? Какие 180? Давай по 150!
– Брат! Я, вообще, по 200 отдаю! Но тебе сделаю скидку! 180! Это прямо золото, а не сено! Тебе для кого?
– Для жены.
Продавец внимательно посмотрел на меня и скрылся в глубине фуры.
Через секунду из недр кузова прилетел тюк сена и плюхнулся у моих ног.
– Вот. Бери по 150!
В этом «вот» мне послышалось: «Себе оставлял, но для тебя не жалко».
А через 2 дня Татаров гордо мне сообщил, что не только выполнил заказ, но и сам до дверей доставил.
Вечером приезжаю. Выхожу из лифта, вижу то, что привез Татаров, и тихо вою.
Татаров непонятно к какой конфессии принадлежит. Человек мира. Но он очень уважительно относится ко всем религиям. И к изготовлению основы для языческой Маслены подошел ответственно. Он решил, что делать из банальной рейки не солидно. Видимо, хотел угодить лично Симе Маирбековне и христианству в целом. А незнание матчасти он компенсировал рвением и щедростью.