– Хорошо, Антонина Петровна, я, кажется, видела у бабушки рецепт, но приступать надо прямо сейчас, время подходящее, а настаиваться крем должен несколько дней.
– Ой, спасибо, милая, я тогда десятого зайду. Деньгами не обижу!
Я проводила гостью. Уф, наконец-то. Что там потребуется? Кровь девственницы? Ее все время у поставщиков нету!
На работе утром предстояло сдавать зубодробительный отчет. За него неплохую премию обещали. Пока я сводила данные из десяти таблиц в одну, оставалось время поразмышлять.
– Вика, ты чего такая печальная? – Наша главбух, Наталья Иванна, «слегка» похлопала меня своей ручищей по плечу, отчего мой офисный стул качнулся и заскрипел.
– Да вот, раздумываю, где бы взять кровь девственницы. – Я ответила абсолютно честно, но мне, как всегда, никто не поверил, и все рассмеялись.
– Да уж, – Регина, секретарша, хихикнула, – это нынче штучный товар. А тебе для чего? Босса привораживать?
Все снова захохотали: Глеб Глебыч недавно справил восьмидесятилетие.
– Прочитала, что крем на ее основе кожу подтягивает… – вздохнула я.
– Ну, ты б еще уринотерапию попробовала, право слово! От тебя не ожидала! – хмыкнула Наталья Иванна. – Да и где ты ее собралась подтягивать? Али у тебя целлюлит?
– Нет у меня целлюлита, – буркнула я. И вдруг вырвалось: – Как думаете, если мужчина сказал, что я красивая, а потом сбежал, что это значит?
– Что ты красивая, а он еще не дозрел! – уверенно припечатала главбух и, не дав больше никому и слова вставить, велела: – Работаем, девочки, хва языками трепать.
В понедельник я радовалась, что поставщики не подвели: кровь для крема с трудом, но отыскали. Так что заказ я отдала, можно расслабиться. Вечером толкла в ступке черный перец, когда в дверь позвонили. Тихо звякнул пестик, и я пошла открывать. И чуть не упала, когда посмотрела в глазок: на пороге стоял Андрей!
– Соли не найдётся? – спросил он.
– Да, конечно! Тебе какую: йодированную, морскую крупную, гималайскую, черную костромскую, со специями или для ванн?
Андрей странно взглянул на меня и ответил:
– Обычную, пожалуйста. Жарил стейк и вдруг понял, что соль кончилась.
Я щедро отсыпала соль в красивую стеклянную банку с дубовым листочком на крышке и отдала соседу.
– Вот, держи.
Он покрутил ее в руках, рассматривая прожилки на рисунке.
– У тебя совсем нет обычных вещей, да?
Я пожала плечами.
– Мне нравится красивое. Зайдешь на чай?
– Спасибо, не могу. Стейк сгорит, – и Андрей ушел.
– Поздравляю, Вика, ты дура! Соль для ванн, лучше ничего придумать не могла! – Я прижалась к двери и пару раз стукнулась об нее лбом. – Здесь тебе явно ничего не светит.
Снова тренькнул звонок.
– Андрей? – растерялась я. – Может, тебе розмарина для стейка нужно?
– Вик, я простой программист, а ты такая… Как блестящий леденец на елке в американском фильме. Где ты и где я.
Думаю, я неэстетично разинула рот. К счастью, Андрей этого не видел, так как смотрел на свои кеды.
– Но попробовать же надо. – Андрей поднял взгляд, и у меня перехватило дыхание. Я не тонула ни в каких озерах, меня не затягивало в омуты, дикое пламя не плясало между ресниц – у Андрея были обычные красивые карие глаза. Однако мне страшно захотелось взять соседа за руку, утащить в свою комнату, закрыть дверь. И не выходить из спальни хотя бы неделю. – Ты пойдешь со мной на свидание?
– Пойду! – От моего хриплого голоса его зрачки расширились. Он радостно и немного недоверчиво улыбнулся.
– Зайду за тобой в пятницу в семь, да?
Я кивнула, он улыбнулся еще раз и ушел к себе. Йехуууууу!!! Где мое счастливое алое платье и чулки?
На следующее утро, когда телефон запел голосом Стинга, я несколько секунд не могла понять, что именно кажется мне странным. Потом до меня дошло: этот рингтон стоял на Диану, а она не звонила мне больше года. Ну, с того момента, как у нее борода выросла. Не с первого раза удалось попасть по зеленой трубке:
– Алло…
– Вика, мне очень нужна твоя помощь. Можно я приеду?
– Приезжай.
А что я ещё могла сказать?
Полчаса спустя Диана сидела напротив меня за кухонным столом. Она стиснула фарфоровую чашку так сильно, что я никак не могла отвлечься от мысли «сейчас же треснет», но не сделала ни глотка, ни разу не откусила от свежайшего профитроля со взбитыми сливками. Я ждала.
– У меня опухоль. Уже неоперабельная.
Мне показалось, что кружка таки разбилась. Но нет, это Дианино признание так тяжело сорвалось с губ, что под его весом воздух захрустел как тонкий лед. Стало очень холодно и страшно, на мурашках, побежавших по рукам, встали волоски.
– Где? – выдавила я.
– Рак груди. Ты сможешь сварить какой-нибудь настой? – Она посмотрела на меня без надежды. Просто других вариантов нет, и для очистки совести она проверяла бесполезный контакт, чтобы поставить галочку: сделала все, что могла.
– Я попробую, – отозвалась шепотом.
– Спасибо. Ты извини меня, пожалуйста. Я пойду к маме, ладно?
Я кивнула, и Диана ушла. А я достала гримуар и вела пальцем по строчкам:
– средство от облысения,
– от ожирения,
– для восстановления мужской силы,
– против саранчи.
Вдруг под моим пальцем буквы на странице рассыпались, а потом сложились заново:
– зелье против опухоли.
И сорок семь ингредиентов.
На работе я взяла неделю за свой счет. А с банковского счета – все деньги, включая премию. Я просто не могла сказать Диане, сколько стоят качественные товары в магазинах для ведьм. Дома из списка только шестнадцать трав, кора рябины, толченый янтарь. Остальное надо собирать. Обошла каждого поставщика, внутри все замерло, пока ходила: найду нужное или нет? У последнего продавца оказался последний необходимый мне порошок: три грамма серой амбры.
– Двенадцать тысяч двести, – щелкнул кнопками на кассе еще бабушкин знакомый.
Я вытащила кошелек.
– Ой!
Там было ровно двенадцать.
– Ничего, детка, уж мелочь я тебе по старой памяти скину. Пусть сила никогда тебя не оставит!
Я благодарно кивнула. Неужели это хороший знак, неужели у меня получится? Я доставала из сумки ключи от домофона, когда сзади раздался голос:
– Викуша, деточка!
Я обернулась:
– А-а-ах! Что с вами, Антонина Петровна?
– У тебя случайно нет еще кремчика против аллергии? – Лицо Антонины Петровны было замотано в красивый палантин цвета морской волны. Наружу из-под ткани торчали только глаза и нос. Нос, покрытый прыщами.
– Аллергии? – прохрипела я, начиная кое-что подозревать.
– Да! Ты знаешь, так хорошо твой крем работает! Все подтягивает, давно у меня такой упругой кожи не было, сразу причем, с первого применения! Решила и лицо тоже обработать. Только у меня в итоге на какой-то компонент, представляешь, аллергия вылезла. Меня осыпало прыщиками как четырнадцатилетнюю. – Антонина Петровна хихикнула. – Я вот думаю, может, другим кремом сверху помазать – и пройдет?
– А может, – робко выдавила я, – просто этим не мазать, раз он вам не подходит?
– Да ты что, деточка, работает ведь! А сыпь пройдет со временем. Ради красоты можно и пострадать немного. Нету, значит, кремчика от аллергии-то?
Я отрицательно помотала головой.
– Ладно. Пока, деточка!
Антонина Петровна ушла, а я дрожащими руками прижала ключ к магнитному замку. Домофон тихо пиликнул. А если у зелья тоже будут такие эффекты? Или опухоль еще больше вырастет? Я сжала пакет с ингредиентами так, что внутри стукнули друг о друга бутылёчки и зашуршали бумажные пакетики. Ну-ка, не киснуть! Должно получиться, даже думать иначе нельзя!
Я поела, поспала пару часов, умылась, глубоко вздохнула и открыла гримуар. Страничка с зельем от опухолей вылетела из тетради и спланировала к моим ногам.
– Это ведь значит, что ты сработаешь, правда? – подняла я листок. – Ох-хо-хо…
Все компоненты предстояло добавлять в строгой последовательности через определенные промежутки времени. Время приготовления – около двух суток, и от плиты можно будет отойти разве что в туалет. Я полностью освободила стол, разложила на нем порошки, корешки, баночки, травы по порядку. Взяла самый удобный котел, налила в него родниковой воды и включила газ. Достала венчик из Италии. Ну-с, приступим!
В эти двое суток я словно погрузилась в транс, где каждое действие становилось движением древнего ритуального танца: и кружение венчика в котле, и отмеривание экстракта белладонны, и взвешивание сушеных листьев крапивы. Стук пестика в ступке, звон ложечки в стакане, тихий скрип половиц звучали музыкой. Синее пламя газа не сравнится, конечно, с костром в лесу, но и оно прыгало и облизывало котел как живое. Зелье чуть слышно побулькивало и так знакомо пахло. Так же пахла колючая бордовая кофта, в которую я утыкалась носом, когда обнимала бабушку.
Я наконец закончила. На слабых ногах дошла до стула и почти упала на него. Уф, кожа липкая, пахнет потом, так хочется в душ, но сил нет совсем. Только бы помогло, только бы помогло… Я дотянулась до гримуара и погладила его:
– Пожалуйста, пусть сработает. Прошу тебя, пусть зелье спасет Диану…
Я не знала, к кому обращалась: к ведьмовской ли силе, к волшебной тетрадке, к моей бабушке… Просто закрыла глаза и просила о помощи. А когда открыла, ахнула: на странице под рецептом медленно появлялись красные буквы:
«Если человек был обречен на погибель, а ведьма решилась его спасти, за излечение ведьма должна заплатить годом своей жизни. Для заключения магического контракта ведьма капает три капли крови в готовое зелье, отдает зелье клиенту, ложится спать. А когда проснется на следующее утро, в мире пройдет уже год».
Год? Как – год? А куда я денусь? А Андрей, а свидание завтра? Гримуар, что это значит? Шутка такая?
Я перелистала тетрадку, потрясла ее, потерла страничку с рецептом. Поорала. Но единственным результатом стало то, что я почувствовала себя полной дурой. Красные строчки никуда не исчезли. Я отодвинула гримуар, положила руки на стол и устало опустила на них голову. Вспомнила, как мы с Дианкой бежали по улице с одинаковыми бантиками – прозрачными, в коричневую крапинку. Как плели венки из одуванчиков и до синих губ купались в речке. Как на ее шестнадцать собрались на ночевку с девчонками и смотрели канал для взрослых. И я дико краснела, а Дианка хихикала. Если я ничего не сделаю, через пару месяцев Дианы не будет. Очень просто: раз – и ее нет. Как так-то?