– Дорофей, котик, ты где? – Аглая растерянно посмотрела по сторонам.
– Ну надо же, кто сюда пожаловал! – раздался знакомый язвительный голос.
И перед Аглаей появилась Лида. Непослушные, всегда рассыпанные по плечам светлые локоны, на этот раз были собраны в пучок. Яркие голубые глаза потемнели и стали синими. Из ее облика ушли все розовые цвета, и она не напоминала больше куклу Барби.
– Лида? – воскликнула Аглая. – А я до последнего момента надеялась, что ошибалась. И когда увидела в письме фамилию директора – твоей матери, которая принимала экспонаты у бабушки. И когда вспомнила кольцо на твоей руке в виде ключа копытца, которое я видела в кофейне, ты тогда вытянула на столе руки.
– Интересно, как такая дура, как ты, сумела сюда попасть? – Лида сощурила глаза, и они превратились в две маленькие льдинки. – Ваша семья принадлежала к древнеславянскому роду белогоров и получила от них дар – силу волхвов и власть в виде ключа копытца. Об этом есть записи в музейных архивах. Но ты как последняя дура от этого всего отказалась. А я-то из семьи самой обыкновенной ведьмы. Вот только я развивала свой дар, пока ты свой гнобила!
– Мои мама и бабушка поплатились за этот дар и умерли. – Голос Аглаи дрожал.
– Нет, они поплатились за свою глупость. Твоя мать потратила слишком много силы волхвов, чтобы спасти твоего отца, когда он уехал из Чернотопска и попал где-то там в больницу. Но все это было напрасно. Никто не может покинуть город, да и сила волхвов за его пределами не работает. Она не успела восполнить свой дар, а твой отец все равно умер. А бабушке надо было за своим здоровьем лучше следить и вовремя принимать свои отвары.
– Зачем же ты запечатала своего мужа? А потом еще пришла ко мне? – Аглая старалась выглядеть спокойной, но у нее это плохо получалось.
Голова кружилась, глаза начал застилать черный туман. Она еле держалась на ногах.
– Мужа зачем? Да затем, что он, кобель, ни одной юбки не пропускал. Я смогла ему только от тебя отворот сделать. А с приворотом ко мне как-то не вышло! Вот пускай здесь теперь и посидит! – зло рассмеялась Лида.
– Так ты еще и отворот от меня делала? – Аглая вдруг так разозлилась, что в голове прояснилось и туман исчез.
– Ну да, – хмыкнула Лида. – Хотя это оказалось непросто. И на озеро я тебя притащила, чтобы дар твой волховской себе забрать. Власть-то у меня теперь будет, но она вся в ключе. Я же не потомок рода белогоров, как ты. Исчезнет ключ и исчезнет власть. А сила – она внутри живет и растет. Ты должна была броситься спасать Романа. Я же знаю, что ты до сих пор к нему неравнодушна. Тут-то и поднялась бы твоя дремлющая сила. Она же хорошо проявляется в стрессовых обстоятельствах. А я на фоне природных стихий провела бы, как положено, обряд и перехватила бы ее. Правда, ты как дура хлопнулась там в обморок, и время ушло. Но ничего. Мне скоро будет подчиняться весь мир! Да и тебе недолго осталось. Конкуренции у меня не будет! Без ключа отсюда не выйти! И довольно разговоров. Скоро двенадцать часов. Настает мое время!
В руках у Лиды появилась книга заклинаний.
У Аглаи все оборвалось внутри. Она уставилась на книгу немигающим взглядом, словно гипнотизируя ее, и вдруг почувствовала, как в голове у нее будто разгорается пламя.
Лида открыла книгу и стала ее листать. От начала до конца. А затем снова и снова – несколько раз.
– Что за черт? – завопила она. – Ты что, дрянь, делаешь? Да я сейчас запечатаю тебя вместе с этими придурками.
– Не получится! – воскликнула Аглая.
Она увидела Дорофея, который снаружи мастерски полз снизу вверх по стеклянной стене. Видимо, он пробирался на крышу. Аглая бросила в его сторону горстку сухой белладонны, прихваченной с собой из бабушкиного дома.
– Посмотри туда, – крикнула Аглая и указала рукой куда-то за спину Лиды. – За тобой смерть пришла!
Лида обернулась и заорала. По наружной зеркальной стене ползло огромное черное чудовище. Скосив к носу зеленые глаза, прижавшись мордой к стеклу, оно растопырило лапы с огромными когтями. Открыв пасть, оно скалило острые зубы, будто готовилось перекусить Лиде шею.
– Нет! – Лида закрыла лицо руками и выронила книгу заклинаний, и Аглая мигом ее схватила.
Нужная страница открылась сама. Аглая торопливо стала произносить непонятные ей слова. Лида опомнилась, подскочила к ней, чтобы выхватить книгу, но было поздно. Она почувствовала, как немеют руки, наливаются тяжестью ноги, холодеет и каменеет все тело. Лида видела, как к ней подошла Аглая и стянула с ее руки кольцо, на котором болтался ключ-копытце. Но уже ничего не могла поделать. Лида превратилась в безмолвную холодную статую.
Аглая трясущимися руками приложила копытце к каждому сосуду. Она еле стояла на ногах от усталости, но одновременно чувствовала, как все ее существо потихонечку наполняется радостью. Радостью оттого, что все закончилось, что она помогла людям и что наконец нашла свое предназначение.
Сначала она выпустила Романа, а за ним и все остальные получили свободу.
– Вот мы наконец и познакомились! – Аглая поочередно пожала руку каждому из Лидиных пленников. – Игорь, Вадим и Макар! Ваши жены уже давно вас заждались.
– Поздравляю тебя, девочка! – услышала Аглая, когда вошла в кофейню. Навстречу ей поднялась баба Варя.
– Сегодня ты впервые совершила настоящее колдовство и наконец стала ведьмой! Старушка внимательно всматривалась в явно похорошевшую и какую-то новую Аглаю, и Аглая обняла ее.
– Спасибо, баба Варя! Я теперь буду печь только волшебную сдобу. И пусть это будут булочки любви, пирожные счастья, печенье желаний. Ну и, пожалуй, подумаю над напитком под названием «Эликсир молодости»!
Из-за ее плеча показалось улыбающееся лицо Романа. На его плечах уютно устроился Дорофей. Прикрыв зеленые глаза, он тихонечко напевал свою кошачью песенку.
Глава 18
Марго вычеркнула предпоследнюю фамилию из списка и глубоко вздохнула. Остался последний свидетель, последний маяк, от которого что-то зависит. Виктор недовольным жестом прогнал кота со стойки, хотя прежде тот ему не досаждал.
– Что будет после того, как вы опросите всех? – спросил бармен.
– Я уйду, – честно призналась Марго.
– И всё? Просто уйдете?
Он ведь все равно узнает, почувствует. А может?.. Марго пристально на него посмотрела. Если не будет нужды в баре, то и бармен не пригодится. Так что же с ним станется?
– Я постараюсь помочь, – повторила Марго твердо.
В открывшуюся дверь впорхнула девушка – в опрометчиво легком для осени платье и с любопытством в глазах. И вроде невозможно было не замерзнуть в таком наряде, а от гостьи шло тепло, будто внутри она всегда держала про запас осколок солнца.
– Простите, я, кажется, вас перебила. Но вы меня сами позвали, так что вот она я, фиг знает зачем вам нужная.
Марго невольно улыбнулась. Дрожавшая в голове струна ослабла. Девушка заметила кота, а он радостно подскочил к ней, будто они сто лет не виделись.
– Клевый какой, – восхитилась гостья, поглаживая кота между ушей. – Эй, может, ко мне жить пойдешь? Мы с тобой точно сработаемся.
– Вы… присаживайтесь, – предложила Марго, наблюдая за девушкой как за собственным ребенком – с умилением и теплотой. – У нас есть чай, кофе и булочки.
– Мне сахара пять ложек, – предупредила посетительница. – И кстати, меня Аня зовут.
– А почему пять? – поинтересовался Виктор.
– Да мало ли что тут у вас случится, а народу мало, некогда этим будет потом заниматься. Так что лучше заранее подготовиться…
– Что-то я ничего не понимаю, – покачала Марго головой.
– Да, мой косяк, – признала Аня. – Ну да я вам сейчас все объясню. Я не слабачка, вы не подумайте, но бывает случается со мной всякое. Вот Гаврик случился, например. Кто такой Гаврик и почему случился? Ай, ладно, слушайте, расскажу…
Оксана ИвановаИспытание чувств
А вы хотели бы получить инфаркт в двадцать пять лет?
А я хотела, представляете. Был такой момент.
На самом деле мне вообще не проблема что-нибудь такое схлопотать, я с детства, что называется, слаба здоровьем. Мама рассказывала, это с кошки началось.
Мне было двенадцать, мы шли с огорода вдоль проезжей части. А там кошка… под колеса автобуса. Мама в сторону потянула: цела кошка, все хорошо. Но я видела, как она прыгает на дороге, и знала, что это от боли.
– Не ври, – визжу, – не ври, не смей! – и бегом к этой кошке прямо по трассе.
Мама оказалась права, кошка эта с нами еще десять лет прожила. Но я тогда еле домой дошла, а потом три дня с кровати не вставала, такой был шок.
«Впечатлительная натура», «слишком живо на все реагирует» – эти все диагнозы сердобольные намертво ко мне приклеились. «Нестабильная психика» особенно огорчала. Больше даже, чем «замедленный кровоток», который мне таки вычислили на очередном обследовании.
Поэтому с медицинским у меня не сложилось. Это ж надо было из Чернотопска уезжать, а куда я поеду, припадочная? Да и маму жалко оставить, кроме меня, нет у нее никого. Работа разве. Мне мамина работа больше своей нравится. У меня что, диспетчерская после пожарного техникума. А мама – в регистратуре. По сути, я там и выросла, всех врачей знаю, всех пациентов. Кто-то вообще сестричкой зовет, у меня даже халат есть. Я люблю нашу больницу, всегда любила. А с семнадцати лет, как Витя, Виктор Палыч то есть, из Москвы вернулся, – о-бо-жаю. Кардиолог – это очень хорошо, сдаться бы для исследований.
Я же феномен, реально. Из разряда, знаете, «вечно больная, всех переживет». Устаю постоянно, но при этом фактически две работы тяну. Виктор Палыч первый заметил, что я какая-то нестабильно слабая. Или ненормально стойкая – как посмотреть.
Когда лежу в палате одна – а после той кошки меня мама каждый год укладывает – все прекрасно: в сохранности, без патологий, отклонений нет. На самом деле я там просто высыпаюсь, хотя… и по жизни вроде не напрягаюсь, вот где парадокс. Едва на свободу выхожу… каркнуть не успеваю – приземляюсь. Главное, чаще всего я при матери валюсь. Как приду к ней в регистратуру, карты разнесу, поболтаю с кем-нибудь из больных – хлоп! – не упала, но почти. Научилась уже предугадывать и за стенку хвататься. Лбом прижмусь, постою и возвращаюсь потихоньку в реальность, чтобы никто не заметил. Изматывает, конечно, сильно эта партизанщина.