Чосека занимала другая тема.
— Астролог и колдун не может разбудить жену? Странно!
— Не знаешь ты астрологов, — сказал Пипеткин. — Пан Шарлетанский берет за свои обширные познания о звездах такие большие деньги. А вот разбудить супругу — боится. Спросонья она может так двинуть в ухо, что оглохнешь.
— Зачем же тогда ты советуешь мне будить эту Ревекку?
— А затем, что не обязательно она треснет тебя по уху, она еще может лягнуться. Но если ты не дурень, то и тут убережешься. У меня был знакомый конюх, который за всю жизнь только раз получил копытом по зубам. И то за минуту до своей смерти…
На следующий день Чосек постучался к астрологу Шарлетанскому.
Чосека долго изучали в глазок, потом попросили — через цепочку — назвать посредников и только после этого отворили дверь. Вышел сам Шарлетанский, долгоносый, горбатый, с бельмом на левом глазу.
— Что вам?
— Я слыхал, вы ищете человека, который будил бы по утрам вашу жену?
— Ой, не знаю, чью жену, но это правда, — ответил астролог. — И даже плачу по червонцу за сеанс. Правда, я никому не позволяю страховаться, там, в конторах, уже знают… Ревекка Тугриковна родилась под созвездием Кабана при трех Водолеях, как говаривал вифлеемский странник Акаруд Одан Тичу. Естественно, она просыпается в чрезвычайном раздражении.
— Так дайте ей выспаться!
— Вы наивный субчик, — сказал астролог. — Если ее вовремя не разбудить, она начинает грустить и беспрерывно ест, а в ней уже более двух центнеров веса, и это тяжело как для ее сердца, так и для моего кошелька. Сколь ни много в этом городе олухов, готовых платить за прорицание их дурацких судеб, похожих одна на одну, как бродячие кошки, все же говядина стоит больше, а о нежной телятине и говорить не приходится.
И тут Чосека осенило.
— Согласен будить Ревекку Тугриковну в положенное время, червонец за сеанс, хотя рубль сегодня — это не то, что рубль вчера, а тем более позавчера.
— Прекрасно, — воскликнул астролог. — Это то, что надо! Считайте, что мы договорились! Только я попрошу с вас расписку, что вы не будете иметь ко мне претензий, если получите — случайно, конечно, — какие-либо телесные повреждения. Знаете, всякий труд имеет свои издержки.
— Согласен, — повторил Чосек.
— Вы мужественны. Однако имейте в виду, что Ревекку Тугриковну нельзя будить посредством щекотания в ноздрях или в других естественных отверстиях. Нужно подойти к дивану, где она почивает, и, выждав, когда она перестанет храпеть, будить ее голосом — жужжанием мухи, зудением комара или итальянским пением. Она обожает бельканто.
— Отлично, — сказал Чосек. — Где и во сколько прикажете быть мне завтра?.. Кстати, чем занимается Ревекка Тугриковна после того, как освобождается от объятий сна?
— Если она не ест, то вяжет носки для кооператива «Апельсинчик». А вечером поет в итальянском ресторане «Наше вам с кисточкой». Разве никогда не слыхали?
— Нет, сударь, не доводилось. За вход в этот ресторан нужно уплатить тысячу рублей. У меня не бывает таких мелких денег…
Условившись обо всем, Чосек стал искать человека, который за половину цены согласился бы разбудить жену астролога. Он обошел весь строй безработных, толпившихся, как всегда, у базарной площади, но люди, узнав о предложении, лишь подмигивали, пренебрежительно усмехались или отпускали соленые шутки.
Все же Чосек нарвался на деревенского парня, и слыхом не слыхавшего об астрологии и певичке из итальянского ресторана.
— Ты тоже выставил себя для продажи?
— Увы, — кивнул деревенский парень. — Мой отец, нацелившись на большой заработок, приобрел ферму, но высокие цены на бензин и запасные части к трактору разорили нас, мы продали ферму негодяю, который предложил нам батрачить на проданном поле. Отец не вынес позора и разочарования. После его смерти я не могу ишачить на негодяя.
Чосек объяснил свое предложение.
— Понимаешь, — заключил он, — все равно мы ишачим на негодяев, не тех, так других… Но я маленького роста, и голос у меня ужасно слабый, а тебе рявкнуть в ухо спящей хозяйке не составит никакого труда. За эту помощь я уплачу тебе половину своего заработка…
Рано утром, ни свет ни заря, Чосек привел деревенского парня, которого звали Брындя, к дому астролога Шарлетанского и отпер полученным ключом опочивальню хозяйки.
— Ну, иди будить, а я тут подожду!
Шмыгнув носом, Брындя скрылся за дверью, а Чосек сел на деревянную лестницу, нога за ногу, и стал дожидаться своего заработка.
Сначала в доме послышался некий шум. Потом раздался нечеловеческий вопль, и Брындя, держась за надкушенное ухо, выскочил на улицу. В спину ему ударила вылетевшая из распахнувшегося окна табуретка.
— Убивают! — вопил Брындя.
Чосек смекнул, что дело пахнет керосином и пустился было наутек, но Брындя поддел его ногой, поймал за ухо и трепал до тех пор, пока оно не оторвалось.
— Вот тебе, вот! — приговаривал он. — Получай свою половину тумаков! Думаешь, если я из деревни, то тебе все позволено?..
А Пипеткин сидел на заборе, наслаждался сценой, о которой знал заранее, грыз апельсин и смеялся.
— Что, получили червонец?..
Пан Дыля, узнав обо всем, крепко отругал Чосека:
— И человека подвел, и сам поплатился! Ты ведь не знаешь, что астролог еще ни разу не выплатил денег за побудку своей свирепой Ревекки. Она такие же сцены устраивает и в ресторане, если находятся люди, которые считают, что у нее нет голоса. Она на них в суд подает, обвиняя в политическом шантаже. И Шарлетанский ее поддерживает, потому что они вместе куют деньги: она рекламирует астрологию, а он пропагандирует пение.
Пан Дыля сам пришивал ухо Чосеку. Но получилось немного кривовато, потому что Чосек ерзал на стуле, вспоминая визит в дом астролога…
Пан Купончик
Чуть только объявили о новом повышении цен на мясо, пан Купончик стал продавать в своей лавке крольчатину.
«Это вовсе не крольчатина», — подумал пан Дыля, осмотрев тушки. А вслух сказал:
— Свежее ли мясо, пан Купончик?
— Вчера еще мяукало, — подмигнув, ответил торгаш. — Но я же знаю, что ты и твои друзья после победы демократии стали сплошными вегетарианцами.
— А я бы у тебя купил шкурку, — нарочно сказал Чосек. — Может, поторгуемся?
— Шкурку не могу, — развел руками бородатый Купончик. — Шкурки пошли в Гонконг моему зятю, где их будут красить в русских соболей!..
Встреча с «Гениями новой культуры»
Пан Дыля нанялся со своими друзьями ремонтировать кинотеатр, переданный решением властей «гражданам района». Но поскольку «граждане района» — нечто неопределенное, поскольку они так и не собрались вместе и не подумали о доходности кинотеатра, не зная, по понятным причинам, где напечатать билеты, где получить напрокат киноленту, как устроить рекламу, кинотеатр в течение немногих дней прогорел, был продан с молотка — тем же самым юрким господам, которые перед тем навязали решение о передаче его «гражданам».
Новые хозяева тотчас же озаботились своими доходами, и на стенах кинотеатра запестрела афиша:
Ассамблея новой культуры проводит встречу с выдающимися деятелями международной литературы, старыми членами ПЕН-клуба, гениями неоавангардизма, нонконформизма и мондиализма Б. Шанхайским и Ш. Бискайским. Спешите! Только три вечера! Уникальный шанс посреди захолустного быта нашей столицы!
— Давайте сходим, — предложил пан Дыля. — Увидеть выдающихся литераторов — событие.
— Рекламная лапша! — отмахнулся Гонзасек. — Только время потеряем. Да и билет стоит — ого-го!
— Можно посмотреть и послушать бесплатно, если после работы задержаться в зале…
Так и поступили, когда пришел день встречи.
— А вы чего тут околачиваетесь? — спросил владелец кинотеатра. — Марш-марш домой, по контрамаркам я не пускаю! У кого нет денег, должен сидеть дома!
— Мы ваши рабочие, — напомнил Гонзасек.
— Рабочим я плачу зарплату, в которую не входит посещение мероприятий. Платите или убирайтесь! А не хотите работать, завтра же рассчитаю: на улице полно безработных!.. Впрочем, ребята, возможен вариант.
Выдающиеся мастера будут выступать у нас не три объявленных дня, а до тех пор, пока будет наполняться зал. Сразу об этом я не сообщил: не хотел расхолаживать публику. Но теперь надо заманить и других, и вам, отрабатывая билеты, придется доклеить на городских афишах новые сроки. Клей, кисти, карту объявлений и полоски с новыми сроками вам выдадут завтра.
— Сколько афиш по городу?
— Пустячок, мужики: двести штучек.
— Чтобы объехать их, потребуются три дня! А ведь еще и приклеить надо. Дешево для вас получается!
— Не хотите, других найму!
— Ладно, — сказал пан Дыля. — Соглашаемся из-за любви к искусству!..
Первым на сцену вышел Шанхайский. Он сообщил, что написал выдающийся рассказ, который уже опубликован в Париже и через неделю будет опубликован в Витебске, — кто-то там в редакции оказался «коренным реакционером», но его уже меняют на «коренного демократа».
Он читал рассказ, потряхивая лохматой стопкой страниц и поглядывая на публику поверх очков…
Это было что-то бредовое и неприличное: автор описывал, как освобождал желудок, сидя под дверью своего соседа.
Зал недоуменно молчал.
Вышел распорядитель:
— Стряхните пыль с ушей! По вашему бескультурному молчанию сразу виден глубокий уезд! Этому гению рукоплескали Кишинев и Череповец, а вы даже не похлопали! Человек за один выход заработал десять тысяч, если учитывать еще и спонсорские от иностранных фондов, но вы не способны реагировать даже на чужой успех!.. Ни один из вас не оценил ни ассонансы, ни диссонансы, ни аллитерации, которыми изобилует текст великого, как Гоголь, и даже гораздо более великого писателя! Стыдно за вас, а не за фантаста, исповедующего альсекко и как бы даже кукарекко, это мой личный термин, на фоне игривого пейзанизма!..
Присутствующие были подавлены поучениями, к тому же не разобрались в непонятных словах, насыпанных ворохом.