Не без иронии смотрел я на зимних рыбаков. Неужели это скучное, однообразное движение рук, долгое молчаливое сидение на льду могут по-настоящему увлечь и глубоко волновать человека? А опытные рыбаки, загадочно улыбаясь, утверждали: «Зимняя рыбалка непередаваема! Возьмешь хоть раз в руки махалку, «придавит» сижок — не оторвешься!» Вскоре я убедился, что они были правы.
Зимняя рыбалка в наших краях начинается в ноябре и оканчивается в начале апреля. Случалось, что по Амуру еще идет шуга, а на заберегах, в покрытых льдом заливах, уже сидят рыбаки. И в эту пору становления льда на Амуре, в ноябре месяце, бывает самая удачная ловля. За лето меняется конфигурация дна реки, исчезают и возникают новые косы, и там, где в прошлом году рыба хорошо ловилась, теперь ловится плохо. Словом, рыбу нужно искать, а пока лед нетолстый, рыбаки легко продалбливают по нескольку лунок в день и все же ее находят.
К середине зимы толщина льда достигает метра, рыбалка становится менее удачной. В марте ход рыбы возобновляется, и уловы снова радуют «махальщиков». Широкое русло Амура обычно покрывается торосистым, труднопроходимым льдом. Сильные ветры срывают мелкий песок с обнажившихся от снега кос и разносят его по льду реки.
Тихо и безжизненно зимой на Амуре. Только в утренние да вечерние часы, когда солнце у самого горизонта, вспыхивают хрустальной голубизной поставленные на ребро прозрачные льдины, и тогда кажется, что они издают какие-то звенящие звуки и полны скрытого движения.
Недоступен человеческому взору мир обитателей реки. Но рыбак хорошо знает, что творится под ледяным панцирем Амура. В глубоких зимовальных ямах с едва уловимым течением покоятся в дремотном состоянии те, кто питается растительной пищей и добывает корм на илистых мелководьях: карась, амур, толстолоб, сазан и лещ. Перестали гоняться за мальком и присмирели верхогляд и желтощек. А вот на обширных косах — там, где течение реки переносит песчинки, резвятся стайки юрких мальков, а за ними-то и охотятся щуки, сиги, ленки.
В один из погожих ноябрьских дней, соблазненный настойчивым приглашением, выехал я впервые на подледный лов в район Чепчиков. Мое снаряжение состояло из пешни (остро заточенного ломика с деревянной рукояткой), железного сачка-ковша и двух «махалок». «Махалка» — это короткая удочка. На ней леска диаметром сечения от 0,5 до одного миллиметра. На конце — блесна. Каких только форм и цвета не бывают блесны! Круглые, звездообразные, ромбические, но чаще всего они напоминают по форме маленькую рыбку. Именуют их обычно «крабами», ибо усажены они по бокам четырьмя, а то и шестью крючками. С какой стороны ни схватит щука — крючка не миновать!
Выйдя на лед, я направился к ближней косе, на которой чернело несколько сот рыбаков, одетых преимущественно в полушубки и тулупы. Хотелось уйти подальше от этого скопления людей, но это значило перейти на дальние косы, которые едва виднелись за торосистым руслом реки. «Попробую половить около настоящих рыбаков, может, чему-нибудь научусь у них», — с этой мыслью я подошел к молчаливо сидевшему старичку и стал готовить себе лунки в двадцати шагах от него. Толщина льда не превышала двадцати сантиметров. Пробив во льду два отверстия и очистив их ото льда, я опустил в воду свои блесны и, усевшись на обломок льдины, стал подражать движению рук своего соседа. Глубина подо льдом около полутора метров, течение — едва заметное. Помня наставления опытных рыбарей, я держал блесны на высоте десяти сантиметров ото дна и через короткие паузы резким взмахиванием поднимал их вверх. Такими движениями имитировались играющие в воде рыбки. Плывет рядом щука, увидала «рыбку» — хвать ее и попалась на крючок. Все казалось логичным и нехитрым. Но я совершил не одну сотню взмахов, а поклевки все не было. Мой сосед вытащил несколько щук, они извивались на льду, широко раскрывая зубастые пасти, судорожно хватая морозный воздух… Я же все махал и махал…
День выдался яркий, солнечный, безветренный. Снежок подтаивал на моих черных валенках. Чистый воздух слегка пьянил, и я, обласканный лучами солнца, незаметно вздремнул, продолжая лениво поводить махалками. И вот в эту блаженную минуту спокойствия и отдыха, когда все мышцы тела были расслаблены, вдруг кто-то слегка дернул за мою махалку. Вздрогнув от неожиданного прикосновения, я излишне энергично вскинул махалку вверх, но тут же необычайной силы рывок пригнул мою руку ко льду… Недоумевающим взглядом смотрел я на ожившее древко удочки, прыгавшее по льду, а затем бесследно исчезнувшее в зеленоватой воде лунки. Дремота слетела мгновенно. Снова принимаюсь сосредоточенно помахивать одной удочкой. Прошло около получаса, и вот снова рывок. Энергичный, резкий, волнующий. Как при этом встрепенулось мое сердце! Я вскочил на ноги и стал тянуть на себя леску. Натянувшись струной, она звенела в рукавицах. И вот моя первая щука вытянута на лед. Щука как щука, но я рассматривал ее так, будто видел впервые.
В ожидании подхода настораживаюсь до предела. Теперь я хорошо улавливаю, как иногда, проходя мимо лески, щука колышет ее хвостовым оперением, как иной раз промахивается, не рассчитав колебания блесны, стукаясь головой о нее. Случается, что к блесне или леске прикасаются другие рыбы или проплывающие предметы, и ты вздрагиваешь от этих едва уловимых толчков. Вот крючок скребанул по толстой и широкой чешуе сазана, вот с блесной столкнулся пескарь и привел ее в легкое колебание. Как разнообразны эти ощущения! А рыба, скрытая от рыбака льдом и толщиной воды, зоркая и ловкая, ходит где-то рядом с блесной, поглядывая на нее алчным глазом прожорливого хищника. И если блесна внешностью и движением похожа на малька, то сомкнутся на ней зубастые челюсти щуки. Старательно делаю плавные соразмерные взмахи, и время от времени блесна, словно задевая за коряжину, останавливается на месте и тут же ее тянет в глубь реки. Быстро тяну леску и извлекаю рыбу на лед. Поджидаю новую. Незаметно летит время. К вечеру подход щук учащается. Около моих лунок коченеет уже тринадцать рыбин. Для начала неплохо!
С заходом солнца клев прекратился. Иду в «домик рыбака». Здесь собралось большое общество любителей подледного лова. Кто варит ужин, кто приводит в порядок махалки. Разговоры о рыбе не умолкают. Рекордным уловом сегодняшнего дня считаются сорок четыре щуки, пойманные молодым рабочим одного из хабаровских заводов. Стремясь повысить уловистость, он обертывал свои блесны станиолью из-под сыра.
На второй день чуть свет я направился к своим лункам. Утерянную махалку заменил новой, изготовленной из сухой тальниковой палки. Солнце, выйдя из-за ивовых зарослей, обдало торосы розовым светом, осветило сосредоточенные лица рыбаков. Вот сидящий впереди рыбак вытащил щуку. За ним — второй, третий, четвертый. Начался утренний клев. А у меня ни одного подхода. Прошел час. Мой сосед поймал шесть щук, а тут хотя бы один толчок.
Меняю блесны, и опять никакого результата. Может, сменить лунки? Но ведь ловилась же вчера щука на этом месте!
Приближается одиннадцатый час. Меня уже охватывало отчаяние, как вдруг блесна вздрогнула и остановилась на месте, словно зацепилась за бревно. Натягиваю изо всех сил лесу и чувствую, как что-то тяжелое поднимается в лунку. Последний перехват лесы — и из воды показалась страшноватая щучья голова. Я вскакиваю на ноги, высоко поднимаю руки вверх, но щука так длинна, что хвост ее остается в лунке. Тогда я отбегаю в сторону и выволакиваю на лед двенадцатикилограммовую рыбину. Близсидящие рыбаки бегут ко мне, чтобы посмотреть на редкую добычу и поздравить с удачей.
— Как леса не оборвалась? — удивляюсь вслух.
— Крупная щука завсегда хорошо идет, лишь бы в лунке не застряла, — объясняет бывалый рыбак, сидевший по соседству.
— Вот так щучка! — смеется молодой парень, — моих десятка стоит.
Не берусь судить, чего стоила эта щука, но воспоминания о ней сохранятся у меня на всю жизнь.
Благороден и красив серебристый сиг! Не случайно его подавали к царскому столу. Особенно вкусны вяленые сиги с прозрачной мякотью, истекающие нежным жиром. Ароматна и навариста из него ушица. Хорош он и свежемороженый в строганине! Мне казалось, что ловить сигов нужно умеючи и кому попало эта рыба в руки не дается. Но надо же было как-то начинать. И вот нынешней зимой я направился в лиман Амура, понаслышавшись, что в тех местах вылавливают по сто сигов в день — при таком обилии рыбы и неопытному рыбаку можно рассчитывать на успех.
Летом сигов в Амуре нет — с наступлением тепла эта холодноводная рыба уходит в горные прозрачные реки, а зимой снова возвращается в Амур. На его обширных косах сиг нагуливает жир, поедая несчетное количество малька.
Блесна на сига требуется маленькая, с двумя крючками, и по форме напоминающая крохотную рыбку. Чтобы поймать его, блесну следует опустить на дно реки и легким подергиванием махалок заставлять как бы подпрыгивать кверху. Подобное движение проделывает малек, разыскивающий пищу на песчаной косе. Завидя блесну и приняв ее за рыбешку, сиг стремится придавить ее грудью ко дну с тем, чтобы потом проглотить, и попадает на крючок. Ловля сигов в лимане начинается в конце ноября, но особенно хороша рыбалка в декабре и марте.
Прибыв в деревушку Нейвах, приютившуюся на крутом обрывистом берегу Амура, мы вышли на лед. От необозримого заснеженного поля, покрытого острыми ледяными торосами, веяло холодом. Где же ходят здесь стайки сигов, как их найти? Поначалу я слепо подражаю действиям местных рыбаков: останавливаюсь там же, где и они, долблю лунки по соседству. Наконец опускаю блесны под лед…
Белая ширь Амура действует успокаивающе. Да и какая же это река — без берегов, с убегающими к самому горизонту торосистыми полями! Это скорее обширный залив студеного Охотского моря. Рыбаков здесь значительно меньше, чем в районе Чепчиков. Но почему они жмутся друг к другу? Ведь кругом столько простора. Видимо, это не случайно: нелегко найти здесь скопление сигов. Вот к такому счастливчику, обнаружившему косяк сигов, и пристраиваются все остальные. Мои проводники уже вытащили по паре сигов, а у меня ни одного подхода. Набираюсь терпения (в рыбной ловле это необходимый залог успеха). Медленно течет время. Едва пошевеливаю блеснами и вдруг чувствую, как одну из них что-то слегка придавило. Неужто рыба? Подтягиваю леску и убеждаюсь, что блесну потянуло в сторону. Сиг! С нетерпением перебираю легко идущую лесу. Когда же конец ей будет! И вот из лунки, сверкнув серебром чешуи, словно выскакивает сиг. Первый сиг. Стройная, красивая рыба. Крючок глубоко вошел в ее белую грудку. Освободив блесну, бросаю ее в лунку, а сам не свожу глаз с красавца. Судорожно забившись всем телом об лед, он замирает и лежит без дв