Битси разделяла с ним горе – в гораздо большей степени, чем мальчики. «Помнишь мамин шоколадный пудинг?» – спрашивал он. Или: «Помнишь, как она пела ту песенку про вдову с малышом?» – и не требовалось никаких предлогов, чтобы заговорить на эту тему. Битси была с ним на одной волне. «А томатное желе», – подхватывала она. Или: «Да, конечно, а еще вторая песня была же? Про лесорубов».
Но даже с Битси он сдерживал себя. Не хотел ее волновать. Не хотел поймать ее испытующий взгляд: «Ты в порядке, папа? С тобой в самом деле все в порядке? Не придешь ли сегодня к нам на ужин? Мы позвали соседей и будем тебе очень рады, честное слово. Тебе полезно выбираться из дома».
И вовсе ему не полезно выбираться. Уж в этом-то он точно уверен. В любой компании его преследовала мысль: «К чему все это?» Болтовня о погоде, о политике, о налоге на недвижимость, о детях – бесполезная, от первого до последнего слова. А еще соседки, забегавшие к нему с кастрюльками и десертами.
– Знаете что? – сказала Тилли Браун, вручая замотанное пищевой пленкой блюдо. – Я снова бабушка.
– В смысле?
– Дочка только что родила четвертого мальчонку!
– Господи! – пробормотал он и уставился на блюдо. Судя по виду, филе лосося. Он был растроган этими приношениями, но вместе с тем озадачен. Что ему со всем этим делать? Он же один! Да и любая еда казалась теперь на вкус как опилки.
Несколько одиноких женщин дали ему понять, что охотно сходили бы с ним куда-нибудь на ужин, – правда, их было не так много. Но он от всего уклонялся. Даже если б у него имелся интерес к знакомствам – а таковой отсутствовал, – у Дэйва не было сил привыкать к новому человеку. Ему и первый-то раз дался с трудом. Так что теперь он отвечал: «Да-да, вы очень добры» – и снова погружался в глубокое молчание. Женщины тоже не проявляли настойчивости. Он подозревал, что им вообще-то не так уж и хотелось с ним связываться. Большинство людей еле плетутся по жизни, он давно заметил это.
Битси сказала, второго ребенка они хотят взять из Китая. Там нужда больше, пояснила она. Однако и процесс усыновления сложнее, чем в Корее, и с доставкой ребенка проблем больше. Придется поехать самим в Китай за девочкой. Разумеется, это будет девочка, сказала она. Битси оглянулась на Джин-Хо, игравшую в песочнице поблизости от скамейки, на которой они сидели с отцом.
– Две девочки! – воскликнула Битси. – Чудесно, правда? К счастью, Брэд не из тех мужчин, кому вынь да положь сына.
– Джин-Хо тоже поедет с вами в Китай? – спросил Дэйв.
– Боже мой, ни в коем случае! Там столько инфекций! К тому же поездка будет непростая, это ведь не слетать туда-обратно, придется задержаться на несколько недель, пока оформим все бумаги. – Внезапным решительным движением она отставила стакан с кубиками льда и посмотрела на отца. – Вообще-то я с тобой ее собиралась оставить, – сообщила она. – Ты ведь справишься?
– Я?
– Ты же теперь на пенсии.
– Но…
– И она тебя обожает, сам знаешь.
– Но, лапочка, сколько лет прошло с тех пор, как я возился с трехлетками…
– К сожалению, ей будет к тому времени четыре, а то и пять, – перебила Битси. – Может быть, она даже в садик начнет ходить. Процесс усыновления длится пару лет, так нам сказали.
– О! – сказал Дэйв. – Ну тогда ладно.
За пару лет он может и умереть, подумалось ему. И эта мысль его приободрила.
Настала очередь Дональдсонов устраивать праздник Прибытия. Битси заранее выбирала подходящий день.
– В этом году пятнадцатое выпадает на вторник, – сказала она Дэйву, – и Зиба предлагала собраться в воскресенье, на два дня раньше. Но… Право, не знаю. Воскресенье, конечно, удобнее, однако я бы предпочла праздновать день в день, а ты как думаешь?
– Да как-то… – замялся он.
– Я имею в виду, отмечать ту самую дату, когда малышки вошли в нашу жизнь!
– Конечно, – поспешно ответил он. – То самое пятнадцатое.
Его загнали в угол. С Битси он часто чувствовал себя так: дочка умела усложнить жизнь и себе, и всем окружающим. С раннего детства она вырабатывала категоричные, свирепые мнения, и даже если зачастую бывала права, он видел, как собеседников так и тянет возразить. Он прямо-таки слышал их мысли: «А может быть, с глобальным потеплением и обойдется!» Даже мир во всем мире становился менее желанным, когда его отстаивала Битси.
Конни говаривала, беда Битси в том, что девочка сомневается в себе. В глубине души она такая неуверенная, чувствует себя не столь уж доброй, достойной. Дэйв старался напоминать себе об этом в подобных ситуациях. (И как ему дальше справляться без Конни, без ее умения смотреть не в упор, а чуть изменить угол зрения и оправдать ту же Битси?)
Дата была назначена – на вторник, кто бы мог подумать! – и начались проблемы с меню. Очевидно, Битси чувствовала, что Язданы, как она выразилась, «изменили правила», закатив год назад полномасштабный пир.
– То есть, сам посуди, мы что подавали в первый раз, – толковала она Дэйву по телефону. – Выставили самые примитивные закуски, ну чай был, кофе и торт. А в прошлом году! В прошлом году еды хватило бы приюту для бездомных на целый месяц. У Джин-Хо разболелся живот, и она проспала весь фильм – ни одного кадра не увидела.
– И что? – недоумевал Дэйв. – В этом году ты сделаешь все по-своему.
– Язданы сочтут нас негостеприимными. Ты же знаешь, как они зациклены на еде. Но даже если я устрою обед, столько разных блюд не приготовить. У меня даже не хватит кастрюль, сковородок. У меня нет таких больших кастрюль и сковородок.
– Приготовь свой чудесный лимонад с кусочками цедры, – самым ласковым голосом принялся уговаривать ее Дэйв. – Купи в пекарне слоеный торт…
Но Битси не слушала. Она уже размышляла вслух:
– Моя овощная лазанья пойдет, как думаешь? Или мое пакистанское блюдо? Или нет, только не рис. А я еще про большую кастрюлю тут рассуждаю! Помнишь тот раз, когда я приготовила абичуэлас неграс? Первый же из этого семейства, кто взялся накладывать себе рис, чуть до дна не доскреб.
Дэйв рассмеялся. Он наслаждался общением с Язданами. С виду такие простые, сплошь писаны светлыми красками, невинные, всему верящие, но время от времени открывалась куда более сложная внутренняя суть. Взять хотя бы мистера Хакими. Уж у него-то найдутся темные цвета.
– Мистер и миссис Хакими придут? – с надеждой спросил он.
– Да, и один из братьев Зибы, не помню который. У нее всегда гостят родственники – странно, как их на работе не хватятся. А наша-то семья… Так обидно вышло с Маком и Лорой. Они же знают, когда у нас праздник Прибытия, возить Линвуда по университетам можно в любое другое время – и летом, да и вообще весь учебный год на это есть. А родители Брэда – ну, типично для них, я так понимаю. Их вечные круизы – им как будто наплевать на все. Хотела бы я знать, вели бы они себя иначе, будь Джин-Хо их биологической внучкой.
Будь Джин-Хо их биологической внучкой, никто бы не хороводился с дурацким праздником Прибытия, проворчал про себя Дэйв. Вслух же он сказал:
– Ну что ты. Они просто боятся что-то упустить в жизни, вот и выходят такие накладки.
Господи боже, он заговорил словно Конни. Должно быть, и Битси это почувствовала, потому что сменила тему.
– Помнишь «Гайз энд Доллз»? – спросила она.
– Что-что? «Гайз энд Доллз»?
– Помнишь их песню – «Я узнаю, когда явится моя любовь»?
– А, ты про песню.
– Мне с самого начала казалось, что в этой «Они едут из-за гор» не хватает достоинства, – пояснила Битси.
Если до предела растянуть телефонный шнур, то как раз можно ухватить пульт от телевизора. Дэйв включил вечерние новости и тут же приглушил звук, чтобы дочь ничего не заподозрила.
Праздник Прибытия выпал на влажный, душный день, с утра собирались тучи, суля освежающую грозу, но обещание не сбылось, и к вечеру Дэйв с ужасом помышлял о том, что придется влезть в приличный костюм и выйти на улицу, в парилку. Дома он повадился ходить в плавках. Поднявшись на верхний этаж, в гардеробную, он рассеянно ворошил седые волосы на груди, пока перебирал варианты. В конце концов выбрал полосатую рубашку из жатой ткани и брюки цвета хаки. Перед выходом следовало снова принять душ, но на это сил не хватило. Дэйв удовольствовался тем, что побрызгал в лицо холодной водой.
Одну вещь насчет устраиваемых Битси вечеринок он усвоил: не надо приходить слишком рано. Перед сбором гостей она вовсю принимается командовать, велит ему складывать салфетки, или переставлять стулья, или еще какое бессмысленное занятие подыскивает. А потому Дэйв не торопился с выходом из дома и, когда подъехал к Дональдсонам, обнаружил на подъездной дорожке несколько машин. Девочки гуляли на тротуаре – Сьюзен усердно давила на педали велосипеда, а хозяйка велосипеда, Джин-Хо, наблюдала. (Почему-то Сьюзен всегда и во всем доставалось первой попробовать – Дэйв уже это замечал. С виду меньше Джин-Хо, более хрупкая, но до смешного упертая.)
– Привет, – сказал он. – К празднику готовы?
Джин-Хо откликнулась:
– Деда! – И подошла обнять его.
Сьюзен, как обычно, взирала недоверчиво. Он погладил ее по голове, проходя мимо, задержал сложенную чашечкой ладонь. Волосы ей заплетали в две тонкие косички, ничего общего с плотной, в форме кастрюли, стрижкой Джин-Хо, – и трогательна была идеальная округлость маленького черепа под его рукой.
– Ждем Полли и всех их, – ответила Джин-Хо. Полли, старшей из трех дочерей Эйба, исполнилось тринадцать, как раз тот возраст, к которому тянутся маленькие девочки. – Мама сказала, можно гулять, только на улицу не выходить. Мама не знает про силем.
– Силем? – переспросил Дэйв.
– Сьюзен не надела силем для велика.
– А! – сказал Дэйв. Да, вот он, шлем, на верхней ступеньке крыльца, – гладкий, черный, похожий на жука предмет с «гоночными» полосками по бокам.
– Что ж, полагаю, жизнь продолжается в привычном формате, – заключил он.
– А?
Он помахал внучке рукой и двинулся к дому. И в тот момент, как поднялся на крыльцо, дверь распахнулась и Битси приветствовала его: