Тогда она многозначительно посмотрела на других пансионерок и тихо добавила:
– Сейчас я не могу рассказать, но если вам это интересно, то приходите в мою келью, когда все уснут, и тогда услышите больше. Но не забудьте, что в полночь у нас молитва, так что приходите или до, или после полуночи.
Вскоре пришла аббатиса, и больше никто не упомянул о несчастной сестре Агнес.
Тем временем граф де Вильфор вернулся домой и обнаружил месье Дюпона в глубоком отчаянии, вызванном давней безответной любовью к мадемуазель Сен-Обер. Впервые он увидел предмет своей страсти в Гаскони еще при жизни отца. Узнав о чувстве сына к особе, значительно уступавшей ему в материальном достатке, тот запретил просить ее руки и вообще о ней думать. Пока отец здравствовал, шевалье исправно следовал первому приказанию, но не мог выполнить второго, а потому утешался тем, что время от времени посещал любимые места Эмили, в том числе рыбацкую хижину, и посвящал ей стихи, послушно скрывая свое имя. Он же исполнял патетичную арию, которую Эмили слушала с глубоким восхищением. На столе в хижине Дюпон нашел ту самую миниатюру, которая окончательно лишила его покоя. Во время его пребывания в Италии отец скончался, однако освобождение от отцовской непреклонности наступило в самый неподходящий момент, потому что объект страсти оказался недосягаемым для признаний. Уже известно, где и как шевалье отыскал Эмили и даже помог ей освободиться из ужасного заключения. Неосторожно позволив своей любви разгореться с новой силой, он безуспешно пытался преодолеть это чувство.
Граф де Вильфор с дружеским упорством продолжал убеждать месье Дюпона, что терпение, настойчивость и благоразумие рано или поздно принесут ему счастье рядом с мадемуазель Сен-Обер.
– Время сотрет печаль, оставленную в ее сердце разочарованием, и она оценит ваши неоспоримые достоинства. Ваша помощь уже заслужила признательность, а страдания вызвали сочувствие. Поверьте, друг мой, в таком чувствительном сердце, как ее, благодарность и сопереживание ведут к любви. Когда мадемуазель Сен-Обер освободится от нынешних заблуждений, то с радостью примет поклонение столь уважаемого месье, как вы.
Слушая ободряющие слова графа, Дюпон то и дело вздыхал. Вера друга вселяла в него уверенность, и он охотно согласился продлить свое пребывание в Шато-Ле-Блан, который мы оставляем, отправляясь в монастырь Сен-Клер.
Когда насельницы разошлись по кельям, Эмили прокралась к сестре Франсес и нашла ее молящейся перед аналоем. Коротко кивнув в знак приветствия, сестра вернулась к молитве, а Эмили присела на край соломенного матраса и принялась ждать, когда та освободится. Вскоре Франсес поднялась с колен, сняла со стены лампаду и поставила на стол, на котором Эмили увидела песочные часы, а рядом человеческий череп и кости. Впрочем, монахиня не заметила ее волнения, присела рядом на матрас и заговорила:
– Любопытство, сестра, привело вас ко мне, но вы не услышите о бедной Агнес ничего особенного. Я не стала говорить о ней при пансионерках лишь потому, что не хотела посвящать их в совершенное ею преступление.
– Я сочту ваше доверие величайшим благом и не воспользуюсь им понапрасну, – заверила ее Эмили.
– Сестра Агнес происходит из благородной семьи, – продолжила Франсес, – как, должно быть, вы заметили по ее манерам. Однако я не назову фамилию, чтобы не позорить ее род. Любовь довела Агнес до преступления и безумия. Она любила и была любима человеком низшего сословия, но отец предназначил ее другому – тому, кто был ей отвратителен. Неуправляемая страсть стала причиной ее погибели: все обязательства добродетели и долга оказались забытыми, и она нарушила брачный обет. Несчастная наверняка пала бы жертвой мести мужа, если бы отцу не удалось освободить ее из-под его власти. Не знаю, какими средствами он этого достиг, но он сумел укрыть Агнес в нашем монастыре и заставил принять монашество, распространив слухи о ее смерти. Ради спасения дочери отец пошел на ложь и даже сумел убедить ее мужа, что она пала жертвой его ревности. Вы удивлены, – добавила Франсес, глядя на Эмили. – Допускаю, что история необычная, но не лишена параллелей.
– Пожалуйста, продолжайте, – попросила девушка. – Очень интересно!
– На этом рассказ закончен, – покачала головой сестра Франсес. – Добавлю только, что долгая борьба Агнес с любовью, раскаянием и чувством долга, возложенным на нее после вступления в монастырь, в конце концов окончательно расстроила ее и без того уязвленный рассудок. Поначалу приступы неистовства резко сменялись депрессией, потом она долгое время пребывала в глубокой меланхолии, хотя время от времени и вела себя агрессивно, но в последнее время вспышки ярости заметно участились.
История сестры Агнес поразила Эмили, а кое-какие эпизоды из ее жизни заставили вспомнить судьбу маркизы де Виллеруа, которую отец также заставил бросить любимого человека и выйти замуж за того, кого выбрал сам. Судя по рассказам Доротеи, маркиза не избежала мести мужа, хотя сомнений в ее невиновности не возникало. Печально вздыхая об участи сестры Агнес, Эмили все-таки проронила несколько слезинок и о несчастной маркизе. Вернувшись к разговору о монахине, она спросила Франсес, помнит ли та Агнес в молодости и была ли она красива.
– Когда она принимала монашество, меня в монастыре еще не было, – ответила сестра. – Это случилось так давно, что никто из нынешних сестер не присутствовал на церемонии, и даже матушка аббатиса не служила тогда настоятельницей. Но я хорошо помню то время, когда Агнес была невероятно красива. Увы, как вы сами могли убедиться, от былой красоты не осталось и следа, и я редко замечаю на ее лице те прелестные черты, которые когда-то оживляли ее образ.
– Странно… – заметила Эмили. – Порой ее лицо кажется мне знакомым! Должно быть, вы решите, что я фантазирую, да я и сама так думаю, потому что до прихода в монастырь никогда не видела сестру Агнес. Скорее всего я встречала особу, очень на нее похожую, хотя и не помню, где и когда.
– Вас заинтересовала глубокая меланхолия, которой проникнуто ее лицо, – заметила Франсес. – Скорее всего это впечатление и пробудило ваше воображение. Должна признаться, что я нахожу сходство между вами и Агнес. Но вы не могли ее видеть где-то помимо монастыря, хотя она обитает здесь почти столько же лет, сколько вы живете на свете.
– Действительно… – произнесла Эмили.
– Но почему это обстоятельство вас удивляет?
Девушка, словно не услышав вопроса, несколько мгновений сидела в глубокой задумчивости, а потом заметила:
– Это случилось примерно в то время, когда скончалась маркиза де Виллеруа.
– Странная мысль, – ответила Франсес.
Отвлекшись от размышлений, Эмили улыбнулась и сменила тему, однако вскоре разговор вернулся к несчастной монахине, и мадемуазель Сен-Обер оставалась в келье сестры Франсес до тех пор, пока не прозвучал колокол, призывающий к полуночной молитве.
Эмили вернулась к себе, а сестра Франсес с мерцающей свечой в руке направилась в часовню.
Прошло несколько дней. Эмили не видела ни самого графа де Вильфора, ни членов его семьи, а когда он наконец появился, с тревогой заметила на его лице следы глубоких переживаний.
– Чувства мои в смятении, – признался он в ответ на ее расспросы, – и я хочу на некоторое время уехать, чтобы успокоиться. Мы с дочерью решили погостить в поместье барона де Сен-Фуа. Его замок расположен в той части долины Пиренеев, которая обращена в сторону Гаскони. Думаю, когда вы решите отправиться в Ла-Валле, мы сможем проехать часть пути вместе. Я буду рад разделить с вами дорожные впечатления.
Эмили поблагодарила графа за дружеское предложение и высказала сожаление, что не сможет его принять, поскольку должна сначала заехать в Тулузу.
– Однако поместье барона находится неподалеку от Ла-Валле, – добавила она, – и я надеюсь, что вы не уедете из наших краев, не навестив меня. Незачем говорить, с какой искренней радостью я приму вас и дорогую мадемуазель Бланш.
– Не сомневаюсь, – ответил граф. – Я не откажу ни себе, ни дочери в удовольствии погостить у вас, если обстоятельства позволят вам оказаться в Ла-Валле в то время, когда нам удастся туда приехать.
Эмили упомянула, что надеется увидеть у себя и графиню, однако совсем не расстроилась, узнав, что та в сопровождении мадемуазель Беар собирается на несколько недель отправиться в гости в Нижний Лангедок.
Поговорив еще немного о своем предстоящем путешествии и планах Эмили, граф простился.
Месье Кеснель прислал второе письмо, в котором сообщил, что поместье Ла-Валле освободилось, что он уже прибыл в Тулузу, ждет ее, причем как можно скорее, потому что дела требуют его немедленного возвращения в Гасконь. Эмили простилась с семейством графа и обитательницами монастыря и отправилась в Тулузу в сопровождении несчастной Аннет и под охраной надежного слуги графа де Вильфора.
Глава 48
Ютясь в укромных тайниках ума,
Все мысли сплетены в почтенные тома.
Одну лишь разбуди, и множество летит!
И каждая свой образ властно утвердит.
Возвращаясь в Тулузу, которую покинула вместе с мадам Монтони, Эмили много думала о печальной судьбе тетушки. Если бы не ее собственная неосмотрительность, она вполне могла бы счастливо жить в этом прекрасном краю! Монтони тоже нередко возникал в ее воображении – таким, каким был в дни триумфа: дерзким, полным энергии и властным, – и каким стал позже, в дни злобы и мести. Прошло всего лишь несколько месяцев, а он уже не обладал ни волей, ни способностью к преступным деяниям: превратился в прах, и бурная жизнь его растаяла как тень! Если бы Эмили не помнила о непреклонной жестокости этого человека, то всплакнула бы над его судьбой так же, как всплакнула над судьбой несчастной тетушки, забыв о ее несправедливости и прегрешениях и думая только о пережитых ею несчастьях.