– Вскоре я выяснил, – ответил он, – что это были пираты, в течение многих лет хранившие свою добычу в подвалах замка. Его близость к морю отлично соответствовала их целям. Чтобы их не выследили, они поддерживали миф о призраках, а обнаружив тайный ход в запертое после смерти маркизы северное крыло, преуспели в своих преступных планах. Охранявшие замок экономка Доротея и ее муж так испугались странных ночных звуков, что переселились в коттедж. Скоро уже вся округа наполнилась слухами о привидениях тем охотнее, что люди верили, будто бы маркиза скончалась каким-то странным, сверхъестественным образом, а маркиз больше никогда здесь не появлялся.
– Но чем пиратов не устраивала пещера? – спросила Эмили. – Почему они сочли необходимым хранить добычу в замке?
– Пещера, мадемуазель, открыта всем, – ответил Людовико, – там сокровища недолго оставались бы нетронутыми. А в подвалы никто бы не сунулся, пока люди верили в привидения. Ничто не мешало им привозить туда награбленное и хранить до тех пор, пока не подвернется удобная возможность выгодно продать товар. Эти пираты тесно связаны с испанскими контрабандистами из диких краев Пиренеев, которые перевозят по горам такие грузы, какие трудно представить. Вот с такими прекрасными парнями я и жил до тех пор, пока не явился граф де Вильфор. Никогда не забуду, что я почувствовал, увидев его. Но я понимал, что, если выдам себя, разбойники догадаются, кто он такой, и, чтобы сохранить свою тайну, убьют нас всех. Поэтому старался держаться в стороне, твердо решив в случае опасности вступить в схватку. Вскоре я услышал, как они планируют расправиться со всеми путешественниками, и нашел способ поговорить со слугами графа. Вместе мы решили, как следует поступить. Тем временем, графа встревожило отсутствие мадемуазель Бланш, но от разбойников он не получил убедительного ответа, так что граф и месье де Сен-Фуа пришли в ярость. Настало время привести наш замысел в исполнение. Я ворвался в комнату и крикнул: «Измена! Монсеньор граф, защищайтесь!» Его светлость и шевалье сразу вытащили мечи, и завязалась кровавая битва. Но в конце концов мы победили, как вам, мадемуазель, уже известно от графа де Вильфора.
– Удивительная история, – отозвалась Эмили. – Твоя храбрость и смекалка, Людовико, заслуживают особой чести. Вот только некоторые обстоятельства относительно северного крыла продолжают вызывать у меня вопросы. Может быть, ты сумеешь на них ответить. Ты ни разу не слышал, чтобы разбойники рассказывали об этих комнатах что-нибудь странное?
– Нет, мадемуазель, – покачал головой храбрец. – Ни разу не слышал ничего, кроме насмешек над доверчивостью старой экономки: однажды она едва не поймала одного из пиратов. Это случилось вскоре после приезда в замок графа.
Эмили слегка покраснела и попросила Людовико объясниться.
– Видите ли, мадемуазель, однажды ночью один из парней, находясь в спальне, услышал, что в соседнюю комнату кто-то вошел. Поднять гобелен и юркнуть в дверь он уже не успевал, поэтому спрятался в кровати. Думаю, лежа там, он дрожал от страха.
– Как дрожал и ты во время дежурства, – добавила Аннет.
– Да, – согласился Людовико, – испугаться в такой ситуации неудивительно. И вот вскоре в спальню вошла экономка вместе с другой дамой. Обе приблизились к кровати. Пират подумал, что сейчас они его обнаружат, и решил напугать, пошевелив покрывалом, но это не помогло и ему пришлось показать лицо. Женщины в страхе убежали, как будто увидели самого дьявола, и он преспокойно ушел из комнаты.
Эмили не сдержала улыбки от такого простого объяснения своих суеверных страхов и все же, с благоговейным ужасом вспомнив звучавшую в полночь таинственную музыку, спросила Людовико, не может ли он как-то это объяснить.
– Нет, мадемуазель, – ответил доблестный спаситель. – Знаю лишь одно: пираты здесь ни при чем. Я слышал, как они со смехом говорили, что дьявол с ними заодно.
– Это уж точно! – убежденно заявила Аннет. – Я никогда не сомневалась, что или он сам, или злые духи связаны с северным крылом, и вот наконец доказательство.
– Трудно отрицать, что духи дьявола любят эту часть замка, – с улыбкой заметила Эмили. – Но удивительно, Людовико, что пираты не отказались от своих замыслов даже после приезда графа. Разве они не думали, что может начаться расследование?
– Подозреваю, мадемуазель, – ответил Людовико, – что они собирались там оставаться не дольше, чем это было необходимо для вывоза награбленных товаров из подвалов. Они начали этим заниматься вскоре после появления графа. Но поскольку работа шла только в течение нескольких ночных часов и в то же время осуществлялись другие планы, к тому времени, когда меня захватили, подвалы не опустели даже наполовину. Разбойники гордились возможностью поддерживать суеверные слухи о северном крыле замка и старались оставлять комнаты в том виде, в каком их нашли, чтобы посмеяться над ужасом, испытанным обитателями замка после моего исчезновения. А чтобы я не выдал их секрет, увезли меня как можно дальше. Они уже считали замок почти своим, но из их разговора я понял, что однажды едва не провалились. Придя ночью в северное крыло, чтобы, как всегда, напугать слуг, и собираясь отпереть потайную дверь, они внезапно услышали голоса в спальне. Потом граф сказал мне, что в ту ночь, когда дежурили в комнате они с Анри, внезапно услышали дикие вопли и завывания. Он признался, что в ту минуту испытал нечто большее, чем удивление, но ради сохранения покоя домочадцев решил промолчать и потребовал молчания от сына.
Эмили вспомнила, как изменилось настроение графа после ночного дежурства в северной анфиладе, и поняла причину такой резкой перемены. Задав Людовико еще несколько вопросов, она отпустила бесстрашного молодого человека и отправилась отдавать распоряжения по устройству своих гостей.
Вечером, несмотря на слабость, Тереза пришла, чтобы вручить Эмили то самое кольцо, которое ей передал Валанкур. Глядя на подарок, Эмили глубоко растрогалась, вспомнив, что любимый носил его в их счастливые дни. Однако она осталась недовольна, что Тереза приняла столь дорогое украшение, и наотрез отказалась его взять, хотя обладание им доставило бы ей грустное удовольствие. Тереза принялась уговаривать госпожу, описывая печаль Валанкура, и несколько раз повторила сказанные им слова. Эмили не смогла скрыть грусть и расплакалась.
– Увы! Моя дорогая госпожа! – горячо воскликнула Тереза. – Зачем эти терзания? Я знаю вас с детства, люблю как собственную дочь и искренне хочу видеть счастливой. С месье Валанкуром, я, конечно, знакома не так давно, но тоже люблю его как родного сына. Вы так искренне преданы друг другу, так к чему все эти страдания и слезы?
Эмили замахала рукой, прося добрую женщину замолчать, но та и не думала слушаться.
– Вы так схожи характерами и мыслями, что, если поженитесь, станете самой счастливой парой во всей провинции. Так что же вам мешает? Подумать только, как люди отвергают собственное счастье, а потом плачут и сожалеют, как будто рыдать приятнее, чем жить в покое. Ученость, конечно, прекрасная и полезная вещь, но если учат только этому, я лучше останусь неграмотной.
Возраст и долгая служба давали Терезе право свободно высказывать свои мысли, однако, несмотря на справедливость суждений, Эмили попыталась остановить ее поток красноречия и не сочла нужным объяснять обстоятельства, определившие ее отношение к Валанкуру. Она только заявила, что ей неприятен этот разговор и что существуют причины так себя вести, о которых она не готова говорить. Она велела вернуть кольцо хозяину, сказав, что принять подарок ей не позволяют приличия, и если Тереза ценит ее доброе отношение, то пусть постарается больше никогда не выполнять поручения Валанкура. Экономка обиделась, но предприняла еще одну попытку вызвать интерес к своему благодетелю, однако на лице Эмили отразилось столь острое неудовольствие, что Тереза предпочла оставить эту тему и с громкими причитаниями удалилась.
Чтобы хотя бы немного отвлечься от печальных воспоминаний, Эмили занялась приготовлениями к отъезду в Лангедок. Пока Аннет радостно щебетала о благополучном возвращении Людовико, Эмили размышляла, каким образом сможет поддержать счастье верных слуг. В конце концов, она решила, что, если привязанность Людовико осталась такой же искренней, как беззаветная любовь простой честной Аннет, ей следует выделить хорошее приданое и поселить пару в удобном месте на своих землях. Это намерение заставило вспомнить о наследстве отца, в силу обстоятельств перешедшем в руки месье Кеснеля. Эмили давно хотела его вернуть, поскольку в свое время Сен-Обер сожалел, что главные угодья предков, где он родился и провел детство, попали в другую семью. Поместья в Тулузе не вызывали у нее особой привязанности, поэтому Эмили планировала продать их, чтобы купить отцовские земли. Поскольку месье Кеснель часто рассуждал о жизни в Италии, такая возможность казалась реальной.
Глава 53
Сладко дышит летний дождь,
Сладкий мед несет пчела,
Сладко музыка звучит,
Но нет на свете ничего.
Приезд любимой подруги обрадовал Эмили, и Ла-Валле снова превратился в веселый гостеприимный замок. Пережитый страх и недомогание лишили Бланш обычной живости и энергии, но нежная простота осталась при ней, как сохранилось и природное обаяние. Тяжелое испытание, выпавшее на их долю в Пиренеях, заставило графа де Вильфора поторопиться домой, а потому через неделю, проведенную в Ла-Валле, Эмили собралась отправиться вместе с друзьями в Лангедок, на время своего отсутствия поручив заботу о замке верной Терезе. Вечером накануне отъезда экономка опять принесла кольцо и со слезами умоляла госпожу принять подарок, потому что после того вечера она больше ни разу не видела месье Валанкура и ничего о нем не слышала. При этих словах лицо доброй женщины выражало больше тревоги, чем она хотела показать, однако Эмили совладала с собственным беспокойством и решила, что шевалье вернулся в дом брата. Снова отказавшись принять кольцо, она велела Терезе сохранить его до следующей встречи с Валанкуром, и та неохотно согласилась.