просьбой бежать из комнаты, пока не появился Монтони или кто-нибудь из его приближенных. Однако Дюпон решительно отказался оставить ее без защиты. Пока Эмили, больше испуганная за него, чем за себя, уговаривала его уйти, на потайной лестнице послышались шаги.
– Ах, вы пропали! – воскликнула Эмили. – Это люди Монтони!
Ничего не ответив, Дюпон приготовился ее защищать, со спокойной уверенностью ожидая появления неприятеля. Однако через мгновение в комнату ворвался Людовико и, поспешно осмотревшись, скомандовал:
– Следуйте за мной, если дорожите жизнью. Нельзя терять ни минуты!
Эмили спросила, что произошло и куда они направляются.
– Некогда объяснять, синьора, – ответил Людовико. – Бежим! Бежим скорее!
Вместе с Дюпоном Эмили бросилась следом сначала вниз по лестнице, а потом по сводчатому коридору, но вскоре вспомнила об Аннет и спросила, где она.
– Ждет нас в условленном месте, синьора, – задыхаясь от бега, ответил Людовико. – Ворота открыты, чтобы впустить возвращающийся с гор отряд. Боюсь, не успеем! Сюда, синьора, в эту дверь, – добавил он, опуская лампу. – Осторожнее, здесь две ступеньки.
Эмили спешила из последних сил, как никогда ясно понимая, что побег из замка зависит от успеха настоящего момента. Дюпон не только ее поддерживал, но и старался вселить бодрость.
– Говорите тише, синьор, – предупредил Людовико. – По этим коридорам эхо разносится по всему замку.
– Осторожнее со светом! – заволновалась Эмили. – От быстрого бега лампа может погаснуть.
Людовико открыл еще одну дверь, за которой ждала Аннет. Все четверо спустились по короткой лестнице в другой коридор, который, как объяснил Людовико, вел непосредственно во внешний двор. Эмили встревожили доносившиеся из внутреннего двора беспокойные, хаотичные звуки.
– Не волнуйтесь, синьора, – успокоил Людовико. – В этом беспорядке заключена наша надежда. Пока все вокруг суетятся, можно успеть незаметно проскочить через главные ворота. Но тише! – остановился он, подойдя к маленькой двери, ведущей во внешний двор. – Подождите здесь, а я пойду вперед и узнаю, открыты ли ворота и свободен ли путь. Синьор, как только услышите мой голос, сразу гасите свет, – добавил он, передавая Дюпону лампу, – и сохраняйте тишину.
С этими словами Людовико вышел во двор, а остальные беглецы закрыли за ним дверь и с тревогой прислушались к его удаляющимся шагам. Однако из внешнего двора не доносилось ни звука, тогда как внутренний двор переполняли взволнованные голоса.
– Скоро мы выйдем на свободу, – тихо обратился Дюпон к Эмили. – Потерпите еще немного, мадемуазель, и все будет хорошо.
Вскоре послышался громкий голос Людовико и еще чей-то. Дюпон сразу задул лампу.
– Ах, слишком поздно! – прошептала Эмили. – Что теперь с нами будет?
Они снова прислушались и поняли, что Людовико разговаривает с часовым. Увязавшийся за хозяйкой преданный Маншон громко залаял.
– Этот пес нас выдаст! – забеспокоился Дюпон. – Возьму его на руки.
– Боюсь, уже выдал! – ответила Эмили.
Однако Дюпон все-таки взял собаку и принялся гладить, успокаивая. Продолжая прислушиваться, они различили слова Людовико:
– Иди, а я пока постерегу ворота.
– Подожди минуту, – ответил часовой. – Скоро лошадей отведут в конюшни, а ворота закроют. Тогда я смогу ненадолго оставить пост, а тебе не придется тратить время.
– Для меня это не работа, приятель, – заверил Людовико. – Когда-нибудь и ты мне поможешь. Иди и принеси вино, не то разбойники, которые только что вернулись, все выпьют.
Часовой в сомнении окликнул всадников во внутреннем дворе и спросил, почему они не выводят лошадей, чтобы можно было закрыть ворота, но те, даже если и слышали его, не сочли нужным ответить.
– Да-да, – подтвердил Людовико. – Слишком заняты дележкой. Если станешь ждать, пока выведут лошадей, заодно дождешься, что выпьют все вино. Я-то уже получил свою долю, но если тебе твоя не нужна, то не откажусь и от нее.
– Ну-ну, не спеши! – разгорячился часовой. – Подежурь минуту, сейчас вернусь.
– Особенно не торопись, – хладнокровно посоветовал Людовико. – Я не впервые стою на часах. Но можешь оставить свое ружье: если вдруг на замок нападут враги, встречу их огнем.
– Возьми, приятель. – Часовой протянул ружье. – Оно знает службу, хотя вряд ли сумеет защитить замок. Могу рассказать забавную историю.
– Лучше расскажешь после того, как выпьешь, – возразил Людовико. – Смотри, они уже выходят со двора.
– Тогда поспешу, – решил часовой, убегая. – Сейчас вернусь!
– Не торопись, время у меня есть, – ответил Людовико, направляясь через двор, но в эту минуту часовой вернулся.
– Куда это ты отправился, приятель? – возмутился он. – Так-то ты стоишь на часах? Наверное, придется караулить самому.
– Что ж, – заметил Людовико, – ты избавил меня от необходимости догонять тебя. Я хотел сказать, что если желаешь хорошего тосканского вина, то иди к Себастьяну: он его разливает. А у Федерико вино дрянь. Но, кажется, тебе не достанется ни того, ни другого. Смотри, они уже идут сюда.
– Святой Петр, и правда! – воскликнул часовой и убежал, а Людовико бросился к двери, за которой во время этого долгого разговора Эмили изнемогала от тревоги.
Сообщив, что путь свободен, он повел всех к воротам, не забыв прихватить двух лошадей: отбившись от остальных, они мирно паслись на скудном островке травы.
Беглецы благополучно миновали ужасные ворота и направились по ведущей в лес дороге: Эмили, Аннет и Дюпон пешком, а Людовико верхом, ведя на поводу вторую лошадь. На краю леса они остановились. Эмили и Аннет сели на лошадей перед своими защитниками и поскакали так быстро, как позволяла разбитая дорога и пробивавшийся сквозь листву свет восходящей луны.
Неожиданное бегство до такой степени поразило Эмили, что она с трудом верила в реальность происходящего и больше того: глубоко сомневалась в успехе приключения, тем более что ветер доносил до них крики, а вскоре показались движущиеся вокруг замка огни. Дюпон хлестнул коня и не без труда заставил его скакать быстрее.
– Ах, бедняга! – вздохнул Людовико. – Он устал: весь день только и делал, что бегал по горам. Но, синьор, все равно придется гнать. Смотрите, огни направляются сюда!
Оба пустили коней галопом, а когда снова оглянулись, огни скрылись вдали, а голоса растаяли в воздухе. Только тогда всадники пожалели животных и, посовещавшись, решили спуститься в долину Тоскану и попытаться добраться до Средиземного моря, чтобы сразу же сесть на корабль и отправиться во Францию. Дюпон собирался выяснить, вернулся ли на родину полк, в составе которого он прибыл в Италию, и проводить мадемуазель Сен-Обер.
Беглецы скакали по той самой дороге, по которой Эмили ехала с Уго и Бертраном, но знавший эти места Людовико сказал, что неподалеку есть тропинка, по которой они могут срезать путь, а на расстоянии нескольких миль покажется городок, где можно будет отдохнуть и купить все необходимое для путешествия.
– Надеюсь, мы не наткнемся на бандитов, – добавил он. – Я знаю, что кое-кто из них сейчас не дремлет. Хорошо, что у меня есть надежное ружье: оно может принести пользу. А вы не вооружены, синьор? – обратился он к Дюпону.
– Вооружен тем самым кинжалом, который хотел воткнуть в меня негодяй, – ответил тот. – Но давайте радоваться спасению из Удольфо, а не мучить себя мыслями о возможных опасностях.
Луна уже поднялась так высоко, что осветила узкую лесистую долину. Теперь путники ясно различали тропинку, избегая препятствий. Они ехали неторопливо, в глубоком молчании, еще не оправившись от потрясения неожиданного бегства. Эмили никак не могла выйти из задумчивого оцепенения, вызванного не только недавними переживаниями, но и спокойной красотой пейзажа, и тихим шепотом ветра в листве. Она с надеждой думала о Валанкуре и Франции; думала бы с радостью, если бы не бурные ночные события, которые подавили все чувства. Дюпон тем временем мечтал о ней и только о ней. Несмотря на недавнее разочарование, близкое присутствие Эмили доставляло ему удовольствие, даже несмотря на то что за время пути они не обменялись ни единым словом. Аннет размышляла о чудесном избавлении; о суете, возникшей в замке после того, как обнаружился побег; о родной стране, куда она надеялась вернуться, и о браке с Людовико, которому больше ничто не мешало, кроме бедности, но бедность она не считала препятствием. Людовико в свою очередь ликовал от того, что спас Аннет и синьору Эмили от опасности, а себя самого от жизни среди людей, чьи манеры глубоко презирал. Он радовался дарованной месье Дюпону свободе и его возможному счастью с объектом своей страсти, а также немало гордился ловким обманом часового и успешным осуществлением замысла.
Так, погруженные каждый в свои мысли, путники ехали около часа. Молчание лишь изредка нарушалось вопросами Дюпона насчет дороги или замечаниями Аннет по поводу возникающих в сумерках неясных картин. Наконец на склоне горы показались огоньки, и Людовико решил, что это тот самый городок, о котором он говорил. Обрадованные новостью, спутники снова погрузились в молчание. Первой опомнилась Аннет, воскликнув:
– Святой Петр! А что нам делать с деньгами? Ни у меня, ни у госпожи нет ни цехина: синьор Монтони об этом позаботился.
Это замечание вызвало серьезное обсуждение. Выяснилось, что Дюпон потерял почти все деньги, как только попал в плен, а оставшиеся монетки отдал часовому, который время от времени позволял ему покидать темницу. Людовико получал жалованье нерегулярно, так что сейчас с трудом мог оплатить ужин в городе.
Бедность казалась тем опаснее, что принуждала задержаться в горах, где их мог догнать и схватить Монтони. И все же не оставалось ничего иного, как продолжить путь по пустынной дикой долине, где низко склонившиеся деревья то пропускали, то скрывали свет луны. Казалось, здесь никогда не ступала нога человека. Даже тропа, по которой ехали беглецы, подтверждала это впечатление: высокая трава и другая пышная растительность доказывали, как редко здесь появляются чужаки.