Наконец издалека донеслось звяканье овечьего колокольчика, а потом послышалось блеянье. Значит, где-то в округе находилось жилье: свет, который, как полагал Людовико, долетал из городка, в течение долгого времени скрывался за горами. Воодушевленные надеждой, путники подстегнули лошадей и вскоре увидели одну из тех волшебных долин, с которых можно писать райские пейзажи: их красота и естественная простота представляли великолепный контраст с величием снежных вершин Апеннин.
Забрезживший на горизонте утренний свет показал приютившийся на склоне горы городок – тот самый, о котором говорил Людовико. Не без труда им удалось найти дом, где получили отдых и люди, и лошади. Эмили предложила не задерживаться дольше, чем требовалось для скромной трапезы. Ее появление вызвало некоторое удивление, поскольку молодая синьора приехала без шляпы, успев лишь накинуть вуаль. Это обстоятельство снова заставило ее пожалеть об отсутствии денег, ведь без них нельзя было купить самые необходимые в дороге вещи.
Людовико изучил содержимое кошелька и обнаружил, что не сможет оплатить даже поданную на стол еду. Дюпон отважился поведать хозяину постоялого двора, чья внешность внушала доверие, что все они спаслись бегством из замка Удольфо, и попросил помощи. Добрый человек пообещал оказать содействие, поскольку сам ненавидел Монтони. Однако, дав свежих лошадей, чтобы добраться до следующего городка, из-за бедности он не смог помочь деньгами. Путники вновь впали в уныние, но в этот момент из конюшней вернулся радостный Людовико. Выслушав его рассказ, остальные воспряли духом. Выяснилось, что, сняв седло, он обнаружил мешочек с награбленным золотом – несомненно, добычей одного из разбойников. Видимо, пока тот праздновал возвращение, лошадь ушла во внешний двор и унесла добычу, а проворный Людовико умыкнул золото вместе с животным.
Пересчитав деньги, Дюпон понял, что этой суммы вполне хватит на дорогу во Францию всем четверым. Он твердо решил сопровождать Эмили вне зависимости от известий о дислокации своего полка. Несмотря на полное доверие к порядочности Людовико, шевалье не смог примириться с мыслью, что кто-то другой позаботится о даме его сердца. А главное, не смог отказать себе в опасном счастье ее постоянного присутствия.
Он спросил, в какой из портов следует направиться, и Людовико, знакомый с географией местности, ответил, что ближайший среди них – Ливорно. Дюпон слышал это название: из этого порта корабли регулярно отправлялись во все точки мира, – так что было решено продолжить путь.
Эмили купила небольшую соломенную шляпку, какие носили в Тоскане крестьянские девушки, и кое-какие необходимые мелочи. Путешественники сменили усталых лошадей на свежих и на восходе покинули гостеприимный дом. В течение нескольких часов они ехали по романтичной горной местности, а потом начали спускаться в долину реки Арно. Здесь Эмили с восхищением замечала гармоничное единство лесного и пасторального пейзажей, украшенных благородными виллами флорентийской аристократии и усовершенствованных новейшими достижениями сельского хозяйства. Как живо смотрелись кусты на склонах в сочетании со спускавшимися с гор лесами! А над этой несказанной красотой парили уже смягченные близостью моря Апеннины! Вдалеке, на западе, Эмили увидела Флоренцию с возвышающимися на сияющем горизонте башнями. У подножия Апеннин расстилались пышные долины, расцвеченные не только садами и богатыми виллами, но также рощами лимонных и апельсиновых деревьев, виноградниками, пшеничными полями и оливковыми плантациями. На западе долина открывалась водам Средиземного моря – таким далеким, что о них напоминала только голубая линия на горизонте и легкая дымка в воздухе.
С полным восторга сердцем Эмили приветствовала волны, готовые перенести ее на родину, хотя воспоминание о Франции отзывалось болью: там не осталось ни родного дома, ни близких, дорогих людей. Как одинокому пилигриму, ей предстояло плакать над печальным местом, где обрел вечный покой отец. Не доставляла радости и мысль, что Валанкур скорее всего находится вместе с полком в дальней части Франции, а встретятся они лишь для того, чтобы оплакать успех злодеяния Монтони. И все же Эмили чувствовала, что, даже не имея возможности соединиться с Валанкуром, все равно радовалась бы тому, что находится в одной стране с любимым.
Полуденная жара заставила путников искать тенистое убежище, где можно было бы несколько часов отдохнуть, и окружающие заросли дикого винограда, малины и фиников обещали подходящее укрытие. Спустя короткое время они свернули на тропу, ведущую в рощу, где густая листва не пропускала солнечных лучей, а воздух освежал бьющий из скалы родник. Пустив лошадей пастись, Аннет и Людовико поспешили собрать фрукты и вскоре вернулись с богатой добычей. Устроившись в тени сосен и кипарисов, на земле, украшенной таким обилием душистых ярких цветов, какого Эмили не встречала даже в Пиренеях, путники подкрепились и с новым восторгом взглянули на спускающийся к морю удивительный пейзаж.
Эмили и Дюпон погрузились в задумчивое молчание. Аннет возбужденно, без умолку болтала, а Людовико держался уверенно и жизнерадостно, но не забывал о почтительной дистанции по отношению к спутникам. Закончив трапезу, Дюпон посоветовал Эмили отдохнуть в знойные часы и предложил слугам сделать то же самое, пообещав покараулить их сон. Но Людовико избавил его от утомительной обязанности и, пока уставшие Эмили и Аннет дремали, честно стоял на часах с ружьем в руках.
Однако, когда Эмили проснулась, то увидела, что охранник крепко спит на посту, а Дюпон бодрствует, погруженный в меланхолические размышления. Солнце стояло еще слишком высоко, чтобы продолжить путь, и поскольку нужно было дать Людовико возможность отдохнуть, Эмили воспользовалась случаем, чтобы расспросить Дюпона, как он попал в плен. Довольный проявленным к нему вниманием, шевалье начал подробный рассказ.
– Я прибыл в Италию в составе полка, находясь на службе своей стране. Во время горной операции наш отряд столкнулся с бандой Монтони, потерпел поражение, и несколько человек, в том числе и я, попали в плен. Когда мне сказали, кому принадлежит замок, я испытал глубокое потрясение, так как знал, что ваша тетя мадам Шерон вышла замуж за итальянца с таким именем, и вы отправились в Италию вместе с ними. Но только спустя некоторое время стало ясно, что это тот самый Монтони, а вы, мадемуазель, живете под одной крышей со мной. Не стану утомлять вас описанием своих чувств, которые я открыл охраннику. Этот солдат настолько проникся ко мне доверием и состраданием, что сделал несколько послаблений, одно из которых было особенно важно для меня и опасно для него. Однако он решительно отказывался передать вам записку или хотя бы сообщить о моем существовании, поскольку справедливо опасался разоблачения и мести Монтони. И все же он несколько раз позволил мне увидеть вас. Вы удивлены, мадемуазель, и я готов объясниться. Мое физическое и душевное здоровье жестоко пострадало от нехватки воздуха и движения; в конце концов, жалость или алчность настолько овладели охранником, что он позволил мне прогуливаться по террасе в темноте.
Эмили слушала с обостренным вниманием, а Дюпон продолжал:
– Допустив столь серьезное послабление, охранник знал, что сбежать мне не удастся: замок надежно охранялся, а ближайшая терраса выходила на отвесную скалу. Поэтому он показал скрытую в кедровой обшивке темницы потайную дверь и научил ее открывать. Эта дверь вела в проход, сделанный в толстой стене, а оттуда – в дальний конец восточного бастиона. Потом я узнал, что мощные стены замка скрывали множество секретных ходов, сделанных специально для того, чтобы можно было выбраться в военное время. Таким образом, в ночной тьме я часто пробирался на террасу и осторожно прогуливался, стараясь, чтобы охранявшие другие части бастиона часовые меня не услышали. К счастью, защищенная высокими башнями, эта часть террасы не охранялась. Во время одной из полночных прогулок я заметил выходившее на бастион освещенное окно, расположенное непосредственно над моей темницей. Почему-то возникла уверенность, что это ваше окно, и я остановился перед ним.
Эмили вспомнила испугавшую ее фигуру и воскликнула:
– Значит, это вы, месье Дюпон, вызывали во мне так много глупых страхов! Тогда я настолько ослабела от переживаний, что пугалась всего!
Высказав глубокое сожаление, Дюпон добавил:
– Стоя напротив вашего окна и думая о вашей и моей печальной участи, я невольно вздыхал и жаловался на судьбу. Эти звуки и привлекли вас к окну. Да, я увидел особу, которую справедливо принял за вас. Ах, я не стану описывать свои чувства! Я хотел заговорить с вами, но благоразумие меня остановило, а потом далекие шаги часового заставили покинуть место. До следующей прогулки прошло немало времени, так как только один из охранников позволял мне выбираться на воздух. Из его рассказов я понял, что ваша комната действительно расположена над моей темницей, так что, когда снова отважился выйти, сразу направился к вашему окну, где снова увидел вас, но не осмелился заговорить. Я только помахал рукой, и вы внезапно исчезли. После этого я забыл о благоразумии и предался горестным излияниям. Вы появились снова и заговорили со мной. Да, я услышал знакомый голос! Неосторожность наверняка бы меня подвела, если бы в этот миг не раздались шаги часового. Я немедленно покинул опасное место, но он успел меня заметить и начал так упорно преследовать, что ради спасения пришлось прибегнуть к смешному средству. Мне доводилось много слышать о суеверии этих людей, а потому я издал странный потусторонний звук в надежде, что часовой примет его за нечто сверхъестественное и прекратит погоню. К счастью, расчет оказался верным: судя по всему, солдат страдал припадками, и испуг вызвал у него нервный приступ, а я спасся. Чувство опасности и повышенная бдительность часовых заставили меня отказаться от прогулок, но в ночной тиши я часто брал в руки добытую охранником лютню и не только играл, но даже пел, но только несколько вечеров назад получил от вас ответ. Тогда мне показалось, что ветер донес до меня ваш голос, но я побоялся произнести что-нибудь, чтобы не услышал часовой. Прав ли я, мадемуазель? Вы обращались ко мне?