— А ты этого не хочешь? — наклонив голову, Эсриан забрался в ванну, наблюдая, как Лилит отодвигается как можно дальше, чтобы не прикасаться к нему.
— Нет, я хотела возненавидеть произошедшее между нами так же сильно, как ненавижу тебя.
— Ты меня не ненавидишь. Ты ненавидишь то, кем я являюсь. И это нормально. Большая часть мира ненавидит Орду. Это связано с тем, кто мы есть, и с тем, кем они нас считают. Чёрт, моя мама даже не из этого мира и её народ тоже нас ненавидит. Мы — существа из кошмаров, создания, что выпрыгивают в ночи, легенды, которыми ты и твой народ пугаете детей. Но это не значит, что мы являем собой то, кем вы нас считаете. — Эсриан пожал плечами, махнул рукой, и ванну наполнили лепестки ночных цветов, которые сияли, плавая на поверхности.
— Ты и твой народ забрали труп моей матери, повесили его на ворота крепости Орды, как предупреждение другим замкам о том, что случается, когда они забывают или не в состоянии заплатить десятину. Она провисела там до моего шестнадцатилетия, от её трупа остались только кости, которые, в конце концов, рухнули на землю, позабытые, перед вашими воротами. Тогда я её забрала и вернула домой, чтобы похоронить. Я её даже не помню, не знаю, какой она была. Я не помню свой народ, кем они были до того как превратились в пыль на полу этих развалин. И я оставалась среди трупов и пыли, подальше от дворовой политики и драмы. Я могла вернуться домой, взять с собой Лару в качестве служанки и обеспечить ей лучшую жизнь, но не желала её об этом просить. Просить притворяться кем-то, а не быть моей сестрой казалось неправильным. Ты хочешь знать, почему я ненавижу твой вид. Потому что для меня вы не легенды, которыми стращали детей. Вы — ужасы, о которых шепчутся по углам, претворяя всё в реальность для детей, чьи жизни разрушили, когда превратили Двор Сумрака во Двор Руин и Призраков, продолжающие меня преследовать.
— Я этого не делал, — ответил Эсриан, проигнорировав то, как Лилит напряглась, когда он притянул её, усадив верхом к себе на колени. — Выплата десятины происходит всегда в одно и то же время с тех пор, как начали появляться дворы. Если двор не сможет заплатить, король лишится жизни, чтобы другой представитель его рода мог обеспечить двор и своё правление. И так было ещё до того, как мой отец усадил свою грёбаную задницу на трон, и создано твоим народом. Мы не устанавливали правила как много или мало должны платить. Мы не устанавливали сумму, которую не способны заплатить Орде в качестве десятины. Это сделал твой народ, и сам себе устроил судьбу. Лилит, я несколько раз встречался с твоим дедушкой, и он был воином. Гордым, сильным и справедливым. Хотя, он облажался. Твой дед сказал другим дворам к нему присоединиться и чтобы освободиться от его гнёта, они рассказали моему отцу о его планах и наслали такую судьбу на этот двор.
— Это не может оказаться правдой, потому что кто в ясном уме стал бы связываться с Высшими фейри? Это самоубийство.
Эсриан выгнул бровь и, глядя на Лилит, медленно опустил голову и поцеловал место чуть выше ключицы.
— Жена, я голоден, — пробормотал он, приподнимая её за бёдра и располагая над своим членом. — Покормишь меня? — спросил он, зная, что Лилит понятия не имела, что её боль взывает к нему и, накатывая на неё мощными волнами, заманивает его в её разум.
Мать Эсриана была искательницей боли — демоном, который искал тех, кто страдал, и питался до тех пор, пока те не превращались просто в труп. Его сторона фейри приглушала призыв к убийству, позволяя оставлять в живых тех, от кого питался. Но Лилит… Лилит оказалась грёбаным буфетом с бесконечной едой.
— На самом деле у меня нет выбора, так? — прошептала она, не способная сдерживать стоны, когда Эсриан начал водить губами по чувствительной плоти.
— У тебя есть выбор. Можешь оставить меня голодным. Ты можешь отрицать то, что ты хочешь. — Он зарычал, когда её лоно потёрлось о затвердевшую шёлковую длину под горячей, ароматной водой, которая действовала на него, как какой-то афродизиак, доводя их обоих до такой степени, что потребность друг в друге ощущалась уже болезненно.
Лилит покачивала бёдрами, жевала нижнюю губу и осознала, что смотрит Эсриану прямо в глаза.
— Я могу выбирать? Выбираю оставить тебя, языческий король голодным, — прошипела она, поднимаясь и игнорируя то, что хватка на её бёдрах усилилась. Зарычав, Эсриан потянул её обратно, увлекая под воду, впиваясь губами в её губы под плавающими лепестками. И так же быстро, как сделал это, он исчез. Лилит поднялась из воды и оглядела пустую комнату. Встав на ноги, она в тишине комнаты выбралась из ванны. Одевшись ко сну, Лилит села на кровать и уставилась на пустую половину.
Что бы ни случилось, ей было ненавистно терять Лару, и всё же Лилит чувствовала её внизу, воссоединяющуюся со своей новообретённой семьёй так же уверенно, как чувствовала, как её сердце медленно разбивается на осколки. Уйти по собственному выбору легче, чем знать, что Лара выберет язычников и будет среди них. А почему бы и нет? Они могли дать ей всё, а Лилит могла предложить сестре только этот пустой дворец.
Свечи в комнате погасли, когда она, отказываясь и дальше жалеть себя, откинула голову на подушки.
Жизнь имела обыкновение выбивать почву у тебя из-под ног, и Лилит ничем не отличалась. Однако сегодня… сегодня её грёбаное основание пошатнулось и оставило её трястись на зыбкой почве. Лилит ощущала себя так, словно затерялась во Дворе Кошмаров и на неё напали.
Дверь открылась и Лилит села на постели, наблюдая, как в комнату вошёл Эсриан. Он был одет только в спортивные штаны, которые плотно облегали фигуру, почти не скрывая выпуклости, которой Лилит всего несколько минут назад касалась одним из своих самых интимных мест.
— Мне плевать, что ты планируешь оставить меня голодным, моя языческая королева, но я не покину твою постель. Тебе не придётся ко мне прикасаться. Чёрт, да ты можешь меня не хотеть, но я останусь здесь, и ты моя жена. Большинство мужчин даже долго раздумывать не будут о том, чтобы уйти за сексуальным удовольствием на сторону, но я не такой. Поэтому на ближайший год я твой, а ты моя, и мы честно будет исполнять обеты, данные перед Богами и Богинями. В общем, я тебя предупредил. Прикоснёшься к другому мужчине, и я превращу твою жизнь в ад, а его уничтожу. Можешь пообещать мне такой же исход, но я сомневаюсь, что тебя это вообще волнует.
— Эсриан, забирайся в постель. Я устала, а ты прервал мой сон.
— Никакого языческого короля? Прогресс.
— Никакого языческого короля. Всё, спи.
— У тебя умный маленький ротик и ты ведь об этом знаешь? — усмехнулся он.
— Мне так и говорили.
Глава 10
Лилит проснулась от ощущения тяжести на теле. К ней прижималось что-то горячее и тяжёлое, перекрывающее доступ кислорода к лёгким. Она толкнула вес, приоткрыла сонные глаза и увидела, что её удерживает огромный фейри.
Лилит приподнялась и посмотрела на мужчину, который показался сейчас даже больше, чем она считала. Он выглядел спокойным, почти… нормальным во сне. Лилит молча окинула взглядом жилистые мышцы и рельефный пресс, свидетельствовавший о силе. Затем вдохнула исходящий от него мужской запах. Не дав себе и секунды на размышления, она уткнулась носом в его грудь, вдыхая неповторимый аромат. Затем прижалась губами к плоти, медленно очерчивая контур, щекоча его волосами, и выдохнула, услышав тихий стон желания.
— Ты пристаёшь, пока я сплю? — Комнату наполнил сонный голос, и Лилит подняла виноватый взгляд на мужчину, которого томно, бессистемно и вопреки здравому смыслу изучала. — Нет, нет, продолжай. Я здесь для твоего удовольствия, жена. Возьми меня, я целиком твой.
— Я… я… чёрт, — простонала Лилит, поднимаясь на колени и глядя на весёлую ухмылку Эсриана, который сонным взглядом осматривал её просторную ночную рубашку. — Ты задавил меня во сне.
— Поэтому ты решила обнюхать меня и начать приставать? — Эсриан пожал плечами и заложил руки за голову в ленивой, расслабленной позе. — Что ж, звучит достоверно, ведь когда на меня кто-то давит телом, моя реакция — сначала обнюхать свою добычу, а потом уже сражаться. Важно иметь всю стратегическую информацию о своей дробилке, — продолжил он размышления.
— Ты надо мной смеёшься? — Лилит боролась с улыбкой, грозящей приподнять уголки губ. — В любом случае, готова признать, ты пахнешь… приятно. Не так, как другие мужчины, — добавила она гортанным, хриплым, будто бы не своим голосом.
— И много времени ты провела, обнюхивая других мужчин? Неудивительно, что ты предпочитаешь оставаться здесь. Какие пошли бы слухи, если бы королева ходила по округе и всех обнюхивала? — усмехнулся Эсриан.
Лилит закрыла раскрасневшееся лицо руками и покачала головой.
— Я никогда раньше никого не обнюхивала и не просыпалась ни с кем рядом, кроме своей сестры. А ещё я попробовала тебя на вкус, так что можешь и за это меня отчитать. — Лилит опустила руки, усмехнулась и с улыбкой посмотрела на мужа, который вдруг замер и уставился на неё, будто что-то не так. — Что?
— Ты чертовски красивая, а когда улыбаешься — просто ошеломительная, — признался Эсриан, продолжая смотреть на Лилит. Затем поднял руку и нежно погладил её по щеке, наблюдая, как улыбка с её губ пропадает.
— Спасибо, — смутилась она от его комплимента. Нечасто Лилит такое слышала, учитывая, что Ночной Двор заполняли белокурые красавицы со светлыми глазами, а она казалась тьмой при дворе людей, красиво сияющая под луной, которая питала её силой.
— И в этот момент ты говоришь мне, какой я чертовски красивый, — объяснил Эсриан, а глаза Лилит округлились, но она просто продолжила молча на него смотреть.
— Ты… — Лилит замолкла, громко сглотнула и нахмурилась.
— Ух ты, ну, ладно. Я знал, что не настолько привлекательный, как Кейлин или Тор, но чтобы всё было настолько плохо… — рассмеялся он.
— Ты грубый, что ощущается совсем по-другому, учитывая, что ты фейри. Ты пахнешь смешанными с огнём специями, и всё же в твоей генетике есть что-то ещё. Но нет, на тебя не так уж неприятно смотреть. На самом деле, король язычников, кажется, мне нравится твоя внешность, — добавила она с дерзкой улыбкой.