– Прости, брат, – выдохнул он, раздирая ногтями лицо. – Прости, брат, прости, брат, прости, брат!
Вдруг он встал, вытер лицо, огляделся еще раз и быстро пошел к двери. Выглянул на лестницу, прислушался, затем быстро, задевая крашеную стенку, побежал вниз по ступеням.
Два дня он скрывался у приятеля на Васильевском острове. Тот в свое время окончил духовную семинарию, рассказ выслушал внимательно, но промолчал. Они помаленьку пили водку, по чуть-чуть, только для того чтобы поддерживать тлеющий внутри уголек. На третий день Володька позвонил жене.
– А что ты хочешь услышать? – холодно сказала она. – Приезжала скорая, маму отвезли в больницу, затем приходила милиция.
– И что? – потерянно спросил Володя.
– А я откуда знаю что? – зло выкрикнула она. – Я не знаю, как дальше жить. Ждать, когда ты нас тут всех перебьешь, я не хочу.
– У меня брат… – начал было он, но она перебила:
– Вот и поезжай к своему брату, и пейте вы там на пару на здоровье. Только сюда больше не приходи. Тебя здесь никто не хочет видеть.
– А теща?
– А она уж тем более!
Он сглотнул.
– Как она себя чувствует?
– А как ты думаешь должен чувствовать себя человек, которого едва не убили? Конечно, прекрасно! Чудесно она себя чувствует!
– Я сейчас приеду, – сказал он, но жена уже повесила трубку.
Домой он ехал в трико и в полушубке, шапки на голове не было – как успел выскочить на улицу три дня назад. На него косились менты, но Володю это почему-то мало волновало. Его сейчас вообще ничего не беспокоило – внутри него образовалась спокойная умиротворенность, как будто из него вынули душу или, наоборот, вложили ее в него. Будь что будет, – билось в его голове.
Дойдя до дома, он открыл магнитной шайбой домофон, поднялся на свой третий этаж и вставил ключ в скважину.
На пороге он встретил жену.
– Где она? – сразу спросил он.
– В своей комнате, – буркнула та, проходя мимо и не глядя на него. – Не мешай, она спит.
Больше никого в квартире не было, паркет был отмыт. Володя прошел через большую комнату и подошел к крашенным белой краской дверям.
Постучал и приоткрыл.
– Мария Ивановна.
– Не заходи сюда, дьявол! – неожиданно громко воскликнула она, поднимая перевязанную, а от этого кажущуюся еще меньшей голову с подушки.
– Мария Ивановна. – Володя все-таки осторожно вошел в комнату и медленно двинулся к кровати.
– Не подходи! – Она вскинула руку, как бы отстраняясь, и Володя подумал, каков у нее еще размах жизни.
– Простите меня. – Он присел на колени у самого ее изголовья.
– Не дотрагивайся до меня, – прошипела она.
А она ведь змея, подумал он, глядя на ее безгубый перекошенный рот.
– Я не хотел, правда, не хотел, – выдавил он. – Так получилось. Пьян я был, заговорен и пьян.
– А я говорила, тебе нельзя пить. – Ее лицо снова исказила злобная гримаса. – Ты теряешь человеческий облик, когда выпьешь! Записать бы тебя на пленку да показать твоим родным!
– Родным? – Он вытер снова выступившие слезы. – Тогда, может, вы милицию вызовете? Еще не вызывали?
– Не-е-е-ет, – покачала она перевязанной головкой, и он увидел на правом боку потемневший от крови бинт. – Я на себя грех не возьму. Пусть лучше он на тебе будет – твой грех.
Володька встал и вышел из комнаты.
Потом прошел в свою и взял со стола телефон.
Набрал по межгороду домашний номер.
Трубку взяла мать.
– Как ты, сынок, у тебя все хорошо? – услышал он родной голос.
– Да, мама, отлично. Как вы?.. Как брат?
Она тяжело вздохнула.
– Сегодня снова скорую вызывали. Плохо ему, сынок. Никто не знает, что с ним.
Потом, после небольшой паузы, спросила:
– Ты ходил к бабе Зине?
– Нет еще, мама, некогда было. Но обязательно схожу. В самое ближайшее время.
– Сходи, пожалуйста. Я же просила! Что ж ты тянешь? Брат ведь твой!
– Хорошо, я схожу.
– Только не тяни! Нельзя тянуть!
Рыжий Гитлер
– Думаешь, Гитлер жив?
– Уверен! Живее нас с тобой. И в эту самую минуту надирает задницы двум сочным бразильянкам.
Знакомьтесь: Димон и Славик, черные копатели. Совсем недавно они нашли немецкий блиндаж. Димон длинный и худой, Славик поменьше ростом, зато шире в кости. С обоими лучше не связываться. Хотя, если имеется большое желание получить в табло, тогда – вперед.
Димон живет с Ритой, она терпеть не может то, чем он занимается. Они постоянно ругаются из-за этого.
– Опять говна в дом натащил, – ворчит Рита, глядя на рюкзак в прихожей.
– Заткнись, милая, – ласково парирует Димон.
– Мне все это надоело!
– Расслабься, детка.
Дальше все в таком же ключе.
– Сволочь твой Гитлер! – наконец Рита начинает кричать. – Скотина! Выродок!
– А кто лучше-то? – Димон тоже повышает голос. – Ты, что ли?
– Я тебе даю, не он!
Она начинает собирать свои вещи.
Димону все равно. Поживет у матери пару дней, как обычно, и придет обратно.
– Кота не отдам, – предупреждает Димон.
– Это не твой кот.
– Нечего его мучить! Все равно вернешься, зачем таскать туда-сюда.
– Не вернусь! – говорит Рита, одеваясь. – Пока этот Гитлер живет в твоей голове, ноги моей здесь не будет!
– Ладно, иди, – говорит Димон. – Но кота не получишь.
Дверь хлопает так, словно разрывается граната.
Димон живет без Риты уже неделю. Никто его не пилит, он пропадает на раскопках. Коту вроде тоже хорошо. У него длинная пушистая шерсть.
Теперь часто заходит Славик. При Рите он появлялся только по праздникам.
Однажды Славик приходит с молодой девкой. Ей на вид от силы шестнадцать. Худенькая рыжая красотка.
– Это кто? – шепчет Димон на кухне. – Ты ей в паспорт заглядывал?
– Хуй ровесников не ищет, – гадко улыбается Славик.
– Да ты совсем сдурел, брат, вот что я тебе скажу!
– Она щас тебе свой коронный номер покажет, ты тоже сдуреешь, – ухмыляется друг.
Когда они выходят в комнату, в кресле сидит Гитлер. Господи, живой фюрер, только молодой как бог!
– Хайль! – Гитлер в приветствии вскидывает руку.
Славик смеется, глядя на ошарашенного Димона. Гитлер откидывает назад рыжую челку, смахивает усики и снова превращается в очаровательную малолетку.
– Блядь, – выдыхает восхищенно Димон.
– И блядь тоже, – улыбается та.
Эту ночь она проводит у Димона. Или он остается в ней до утра, как кому нравится. Она то нежная, то жесткая, как металлическая стружка. Кажется, эта девчонка знает про него все, – как ему нравится больше всего, какие у него предпочтения. Это не одно и то же, не одно. Так бывает, когда сквозь узкую расщелину текут все потоки.
Ее зовут Женя.
Счастье – когда вам не грызут мозг. Счастье – когда секс по щелчку. Счастье – аккуратная женская жопка в ваших ладонях. И еще тысяча вещей, и за каждой – пьянящий воздух свободы.
Димон совсем забыл про Риту. О ней напоминает только кот.
– Он опасен, – говорит Женя. – Когда ты во мне, он всегда рядом.
– Коты не опасны, – говорит Димон.
– Первым делом, когда я приду к власти, я изведу всех евреев и котов, – говорит Женя.
– Ты смешная, – говорит Димон.
Она зовет его Демоном.
– Вставь мне, Демон, – говорит она.
Она приходит к власти очень быстро. Димон еще считает, что у него демократическая республика, но это не так. Теперь вокруг тоталитарная диктатура.
Она почти не слезает с него. Может быть, у нее бешенство матки, а может, ей просто очень нравится процесс. Но это не одно и то же, не одно.
Теперь она все чаще использует свою коронную фишку – каждый раз он вздрагивает, когда видит перед собой рыжего Гитлера. Она находит в шкафу немецкую форму, подгоняет фуражку. Цепляет на шею железный крест. Хайль, Гитлер! Зиг хайль! Ауфидерзейн, Лили Марлен! Она передвигается по квартире, пугая и восхищая одновременно.
Все это похоже на очень увлекательную игру. Женя заигралась, это факт, но и Димон уже не может остановиться. Он постоянно находится в каком-то непрекращающемся наваждении. Он не может отделаться от мысли, что трахает самого Гитлера. Думая об этом, Димон испытывает священный трепет. А иногда его сковывает ужас.
Один раз звонит Рита. Она просит отдать кота.
– Давай на неделе, – говорит он. – Я позвоню.
– Значит, Гитлер еще жив? – спрашивает она напоследок.
– Не знаю. – Димон кладет трубку.
На следующий день он не может найти кота. Его нигде нет, он обшаривает все места, заглядывает даже в унитазный бачок. Жени тоже нет дома.
Где же кот?
– Он ушел, – вернувшись, отвечает она.
– Ушел?
– Убежал.
– Как?
– Улетел.
Они живут на восьмом этаже. Димон представляет, как летит кот Риты. Что-то щелкает в его голове, как будто в ней включают свет.
Через два дня он перевозит все свои фашистские реликвии в блиндаж. Все, что накопал за несколько лет. Ложки, ножи, пряжки, часы, монеты, патроны, черепа. В коллекции есть даже винтовка. Ему помогает Славик.
– Ты что, решил сюда переехать? – спрашивает он.
– Угадал.
Славик недоверчиво усмехается. Что-то задумал его друг.
– Как там наша рыжая бестия? – снова спрашивает он.
– Наша? – поднимает брови Димон.
– Конечно. А ты думал, один ее пользуешь?
Димон смотрит на Славика.
– Ты тоже?
Славик смеется.
– Да все, кто здесь копает!
– Понятно, – говорит Димон.
Утро пасмурное, в лесу тихо. Женя идет за Димоном. У него на плече сумка, она в синем адидасовском костюме.
– Долго еще?
– Уже пришли.
Димон раскидывает ветки и спускается в блиндаж.
– Иди сюда, – зовет он Женю.
Та смотрит на него сверху вниз.
– Страшно?
– Нет, – отвечает Женя и следует за ним.
– Ого! – говорит она. – Тут прикольно.
– Хотела бы здесь жить?
Она улыбается.
– Только если с тобой. Возьми меня прямо тут.