Лилипут плачет. Слезы текут по его детскому сморщенному лицу. Он похож на смертельно обиженного ребенка.
Следователь тушит сигарету о кромку столешницы. Кидает окурок на пол.
– Он что, брат твой, обижал тебя? Глумился над тобой? Говорил, что его мизинец больше твоего члена? Что ты жертва аборта? Заставлял тебя искать под диваном его тапочки? А?.. Да хоть и так! Зачем нужно было его убивать? Что, блять, за цирк ты устроил из жизни и смерти? Да если уж на то пошло, зачем нужно было отрезать ему голову? Отрезал бы ноги. Да, просто отхватил бы ему ноги по самые яйца – вот и сравнялись бы вы в росте.
– Ноги? – всхлипывает лилипут. – Ноги?
– Да, боже мой, ноги! – кричит следователь. – Будь я на твоем месте, я бы отхреначил ему ноги! И все были бы живы!
– Я об этом не подумал, – ошеломленно бормочет лилипут, глотая слезы.
5
Директор цирка лежит в постели. Ему плохо. Над ним склонилась жена. Она поправляет одеяло, подтыкая его с краев.
Директор смотрит в потолок. Потом еле слышно произносит:
– Представляешь, он отрезал ему голову. Такому экземпляру. Под три метра. О, Господи, как ты несправедлив.
– Ш-ш-ш, не переживай по пустякам, – успокаивает его жена и гладит большой ладонью по его пухлому личику. – Тебе нужно отдохнуть. Постарайся уснуть, маленький.
Шанс
1
Ракитин по своему обыкновению проснулся рано. Когда первые лучи солнца, проникнув в малюсенькое окошко, осветили вентиль самой жирной трубы, он уже был на ногах. Вернее, пока еще не совсем – стоя на коленях на грязном матраце, он шарил рукой в рваном пакете. Дрожащие пальцы нащупывали все не то.
«Было ведь, было, – с нарастающей тревогой думал Ракитин, на ощупь перебирая содержимое. – Должно остаться. Не могло ведь пропасть».
Наконец он нащупал то, что искал – маленький стограммовый пузырек.
Ракитин рукавом вытер со лба пот, сел на заднюю точку, прислонился к бетонной стене. Глубоко вздохнул, прислушиваясь, как в груди просыпается сердце. Просыпается, чтобы снова поковылять в непонятном Ракитину направлении.
Он сжал пузырек в руках. Настойка боярышника – лучшее лекарственное средство от всех болезней. Отвинченная жестяная крышка полетела в противоположный угол и там, в темноте, затихла. Солнечный луч с вентиля перескочил на стену.
Ракитин сделал большой глоток, и спирт, настоянный на плодах, привычно обжог полость рта и гортань.
Уже через пять минут пузырек осиротел.
Осиротел и Ракитин.
Он еще немного посидел и, когда солнце наконец добралось до его лица, встал.
2
Он брел Разъезжей улицей без единой мысли в голове. Еле слышно бурчал желудок, жалуясь на свою невеселую жизнь. Вторя ему, тоскливо сжималась печень.
Ракитин тяжело переставлял ноги. Если бы ему, десятилетнему розовощекому пионеру, тридцать лет назад кто-нибудь предсказал подобную участь, он бы не поверил ни на грамм. Сгореть бы тому предсказателю в жарких кострах синих ночей, наполненных светлыми слезами восторга. Сгореть дотла!
Тридцать лет. Господи, целых три десятилетия, потраченных впустую! Потраченных так, что и заново не начать, – не вернуть утерянного прошлого и не наладить поломанного настоящего. Но если бы только! Если бы только ему предоставили шанс! Умытый утренним солнцем, единственный крохотный шанс…
Ракитин, проходя мимо продовольственного магазина, сфокусировался на любезно распахнутых стеклянных дверях, и тут его взгляд уперся в белый квадрат объявления на водосточной трубе.
Что-то заставило его подойти поближе.
РАБОТА, прочитал он большие буквы. Ниже было следующее:
Выгул домашних животных. Неполный рабочий день. Высокая оплата.
Далее значился адрес. Все.
Воровато оглядевшись, он аккуратно отодрал листок и упрятал его в боковой карман видавшего виды пиджака. Ни один квиточек не был оборван, но все равно нужно было поспешить. Ракитин еще раз огляделся и, неожиданно для себя, припустил бодрым деловым шагом.
3
Стоя на лестничной площадке перед дверью, он поплевал на ладонь и пригладил жидкие волосенки. Потер небритые щеки. Попробовал представить, как он сейчас выглядит, и его замутило.
Эх, была не была!
Потянувшись к звонку, Ракитин вдруг подумал, что за последние десять лет он впервые звонит в чью-то квартиру.
– Кто там? – послышался из-за двери грубый мужской голос.
– Свои, – нечаянно вырвалось у Ракитина, и он еще больше струхнул. Торопливо добавил: – По объявлению.
Загремел замок, зазвенела цепочка, потом еще что-то клацнуло, и, наконец, тяжелая дверь отворилась.
– Ты кто? – задал вопрос появившийся на пороге мужик.
На нем были спортивные штаны и майка. Левое плечо украшала яркая диковинная татуировка.
– Че… – Ракитин сглотнул. – Человек.
Мужик, выпятив нижнюю губу, внимательно его оглядел. Затем уважительно кивнул.
– Гоша, – протянул он крепкую волосатую руку.
– Вова, – Ракитин в ответ протянул свою.
Они сцепились в рукопожатии.
– Опыт имеется? – спросил Гоша.
– Ну а как же, – соврал Ракитин.
– Отлично, Вован. Тогда вот что…
Гоша обернулся и негромко свистнул. Тут же на площадку, подметая хвостом бетонный пол, выскочила маленькая собаченция.
Хозяин наклонился к ней и пристегнул кожаный ошейник.
– Держи, – протянул он Ракитину поводок.
– А… Это… – промямлил тот растерянно.
– Чиво?
– Сколько гулять-то?
– Она долго любит. Побегай с ней в парке, в киношку сходите.
Ракитин пошевелил плечами. В киношку. Может, ее еще в китайский ресторан сводить?
Он продолжал топтаться на месте.
Собачка нетерпеливо мела хвостом пол.
Ракитин тоскливо вздохнул.
– У меня… это… – наконец вымолвил он. – С финансами туго.
– С баблом, что ли? – Гоша презрительно фыркнул. – Так бы и говорил, а то стоит, сиськи мнет.
Он скрылся в квартире и уже через полминуты протягивал Ракитину купюру в пятьдесят долларов.
– На. Это аванс. По возвращении получишь сполна.
Ракитин, не веря своим глазам, смотрел на зеленую бумажку.
– А русских нет? – прохрипел он.
Гоша удивленно гоготнул.
– Ну ты, Вован, даешь. Где ж я тебе русские найду! Держи, говорю!
4
Ракитин сидел в темном зрительном зале и, поглаживая песика, с умилением смотрел на экран. Тузик, как с легкой руки окрестил его Ракитин, возясь на его коленях, грыз купленную в аптеке специальную косточку. Там же Ракитин затарился несколькими пузырьками боярышника и теперь, глядя на ожившие картинки своего детства, время от времени прикладывался к маленькому горлышку, и слезы текли по его грязным небритым щекам, оставляя кривые, неровные, как вся его жизнь, дорожки.
Потом они бродили с Тузиком по парку, карманы Ракитина впервые за несколько лет были полны денег, и это обстоятельство не давало ему покоя. Чтобы хоть как-то заглушить неестественность происходящего, он каждые четверть часа прикладывался к очередному пузырьку, стараясь не замечать косых подозрительных взглядов.
Был уже вечер, когда они с Тузиком наконец оказались у знакомой двери.
– Ну как? – спросил Гоша. – Порядок?
Ракитин молча кивнул. Это было все, на что он сейчас был способен.
– Молодца, Вован, – похвалил хозяин, принимая поводок. – Молодца.
Он подхватил Тузика и скрылся в квартире, плотно прикрыв за собой дверь.
Ракитин стоял, пошатываясь, с трудом прокручивая в затуманенной голове вязкую мысль: обманул его Георгий. Не заплатит больше ни цента.
Ракитин уже хотел было пойти, не разбирая дороги, вниз по лестнице, как дверь вновь отворилась.
– Держи. – Гоша протягивал ему три, аналогичные утренней, бумажки.
– Сы… Сыспасиба, – с трудом выговорил Ракитин и снова почувствовал, как его глаза обдает жаркой волной.
– Тебе спасибо, – хмыкнул Гоша. – Завтра придешь?
Ракитин кивнул и для убедительности, ковырнув ногтем большого пальца верхний зуб, провел ладонью поперек шеи.
– Гадом буду, – как можно тверже сказал он.
– Молодца, – снова повторил Гоша.
5
Проснулся он, как всегда, рано утром. Открыл глаза и подумал, что ему давно не снились такие замечательные сны. Гоша, Тузик, кино, деньги. Все это было великолепно, жаль только, что на зыбкие сновидения нельзя натянуть тугую реальность. Ракитин собрался встать, но, сделав движение, тут же замер. В правом кармане брюк явно что-то было.
Это были деньги. Много денег. Ракитин с трудом подавил в себе желание закричать от восторга, как кричал в детстве, с папиных плеч глядя на салют. Сердце бешено колотилось, бухая одновременно в груди и в голове. Пошарив в углу, где обычно с вечера он оставлял заначку на утро, он обнаружил опорожненную наполовину пузатую бутылку. Там же он нашел обглоданную с левого бока курицу-гриль.
Все, что случилось вчера, неожиданно оказалось правдой. Жаль, не помнил он ни глотка этой правды, только между зубов остались волокна мяса. Но утерянные фрагменты можно было восстановить. Ракитин отвернул пробку и поднес горлышко ко рту.
Вкус коньяка был один в один со вкусом боярышника.
В одном подвале разливают, морщась то ли от досады, то ли от удовольствия, подумал он. Зато курица была нежна и доброкачественна, как невеста в первую брачную ночь, сохранившая до свадьбы свою невинность.
Покончив с завтраком, Ракитин быстро вылез из своего подвала. Теперь уже некогда родные стены давили на него, ему хотелось на волю, на простор, хотелось задохнуться соленым, раскрашенным звездами ветром.
Выйдя на Марата, он пошел по правой стороне улицы, высматривая нужный ему магазин. Дойдя до «Секонд хенда», спустился по трем ступенькам вниз, а уже через полчаса вынырнул наружу другим человеком.
Впрочем, если приглядеться, ничего существенного с ним не произошло. Разве что новая одежда была почище старой: будто он зашел в моментальную прачечную и моментально ее выстирал. А так – тот же пиджак, те же брюки, та же походка. Ракитин плюнул и заставил свое упирающееся «я» купить шикарные лакированные туфли. Потом уже на легких ногах заскочил в аптеку и там, как разведчик, собирающийся за передовую, рассовал по карманам весь приобретенный на день боекомплект.