— Ты меня пугаешь… Объясни прямо, пожалуйста, — встревоженно проговорил он. Почти уверена, что застала его врасплох. Поделом. — Почему ты разочаровалась во мне? Что я сделал, не пойму?
— Спор! Всё из-за спора! — воспылав гневом, выпалила я. — Ты поспорил на меня! Да как тебе в голову пришло спорить на живых людей?
Я снова услышала грохот, доносящийся из трубки, и понадеялась на то, что мой собеседник просто выбросил телефон, избавив меня тем самым от дальнейших никчёмных оправданий.
— Чёрт! Чёрт! Я убью этого Уварова! Я надеру ему зад! — взвыл он, зажав динамик телефона, но до меня по-прежнему отчётливо доходило каждое его слово. — Ты всё неправильно поняла.
— Начни с себя, Тима. Потому что Серёжа здесь ни при чём, — я желала, чтобы именно в эту самую минуту он своими глазами разглядел во мне осуждение, разочарование, и осознал, наконец, свою вину. — Это не он подкатывал ко мне, поддавшись азарту. Это не он вешал мне лапшу на уши ради выигрыша, и уж точно не Серёжа был со мной в твоём номере, чтобы поставить галочку напротив моего имени.
— Куколка, я придурок! На самом деле изначально всё так и было. Я ввязался в спор с ним, хотел лишь безобидно поиграть, но всё пошло не по плану! Я не был готов к тому, что всё в одночасье перевернётся с ног на голову. Мы не довели наш спор до конца. Я был вынужден спустить на тормозах сразу же, как только понял, что снова начал испытывать к тебе что-то…
И что, я должна сейчас растаять в лужицу?
— Я не верю тебе!
— Тебе придётся! — довольно хмыкнул он. — Потому что я планирую забрать тебя с Тимуром к себе. Вы будете жить со мной. Я хоть и нахожусь сейчас в лёгком недоумении, но, уверен, это скоро пройдёт, — он вобрал в лёгкие воздуха и на выдохе уже продолжил: — Крис, вы теперь моя семья. Это немного странно, особенно учитывая, что всего час назад я и представить не мог, что у меня есть сын-четырёхлетка, но знала бы ты как я счастлив слышать, что имею к нему отношение. Я сейчас же кое-кому позвоню и прикажу, чтобы нам оборудовали детскую.
Кажется, я начинаю таять. Так и до лужи недалеко…
Стоило услышать из уст Тимы заветные слова, как я вмиг позабыла о пари, о нарушенном обещании быть честным со мной и о том, что это была совсем не первая его подлость в отношении меня.
— Не утруждай себя, — старалась говорить сурово, подавляя растущую улыбку. — Я всё равно никуда не поеду с тобой.
— Поедешь, ещё как! — я слышала, что он говорил это с улыбкой. — Я же не отстану от тебя пока ты меня не простишь. Я стану твоей тенью, если потребуется!
Тебе не нужно быть моей тенью. Ох, и пожалею же я об этом…
— Ладно-ладно! Только имей в виду, я познакомлю тебя с Тимуром, но мы никуда не поедем с тобой.
Он неожиданно выкрикнул громкое: «Да», чем заставил меня улыбнуться впервые за прошедшие сутки.
— Пока мне и этого достаточно, но учти, только пока! Где вы сейчас? Откуда мне вас забрать?
— Мы ещё в Новокузнецке.
— Ужасно, что вы сейчас так далеко от меня, но, блин, это прекрасно, что вы стали ко мне намного ближе. Оставайся у родителей. Под утро уже буду в Новокузнецке, — решительно произнёс он, но затем вдруг замешкался. — И да, Крис, я безумно скучаю по вам.
— Ага. Доброй ночи, Тим, — быстро отчеканила я и сразу же отключилась.
Я побоялась сболтнуть лишнего. Например, сказать, что влюблена в него по уши.
Моему сердечку плевать на то сколько трещин на нём из-за него. Неважно, что ещё хотя бы одна малейшая оплошность и Тима разобъёт его вдребезги.
Глупая, глупая Крис! Как бы я не пожалела об этом в будущем.
Но я пожалела… Пожалела уже на следующий день.
Глава 32. Крис
Ранним утром мы уже были в родительском доме. Тимур игрался с дедушкой во дворе, пока я беспричинно тревожилась и терпеливо ожидала его новоиспечённого папочку. Правда, терпеливо — слишком громко сказано. Я вся издёргалась, восседая за кухонным столом и гипнотизируя окно, выходящее на центральную улицу, чтобы издалека заприметить его машину.
Каким-то образом я чувствовала, что Тима ещё далеко. Но я старалась отвлечься от тягостных ожиданий за разговорами с мамой.
Мы болтали о предстоящей поездке в Новосибирск, о долгожданном знакомстве. В красках представляли себе, как пройдёт их встреча, и даже сошлись во мнении: Тима будет в восторге от Тимура. Этот ребёнок не может не влюбить в себя с первого взгляда.
Сама же я не удосужилась предупредить сына о долгожданной встрече с отцом. Я даже подумывала о том, чтобы подойти к этой новости постепенно: через пару дней знакомства, или недель, или лет.
Я не хотела раньше времени его обнадёживать. Мало ли, может его папочка придёт к выводу, что погорячился с поспешным решением обзавестись семьёй.
Как выяснилось не зря я держала язык за зубами и не рассказывала сыну о его настоящем папаше.
Ближе к вечеру я места не могла себе найти. В голову лезли разнообразные мысли вплоть до того, что по дороге с ним могло приключиться что-то страшное.
Я судорожно сжимала телефон в руке, но гордость не позволяла мне и пальцем шевельнуть, чтобы отыскать его номер в списках контактов. В итоге я выбрала меньшее из двух зол: заняла себя за просмотром социальных сетей. Там-то я случайно и обнаружила снимок.
На фотографии, которая была обнародована глубокой ночью, красовался Тима. Весь из себя такой беззаботный, с обнажённым торсом, отпечатками красной губной помады на груди и взъерошенными волосами. Но самое отвратительное, что было на этом снимке — Тима страстно зажимал мою горячо любимую подругу. Они душили друг друга объятиями, лёжа на той самой кровати, на которой тремя днями ранее я провела с ним ночь.
Внутри меня зарождалась настоящая паника. К горлу вмиг поступила тошнота. Поджилки затряслись, окутывая тело неприятной дрожью.
Я не могла в это поверить. Боль и обида со скоростью света заполнили собой все потаённые уголки моей израненой души. Чувствовала, как дыхание спёрло. Я всё пыталась хватать ртом воздух, но лёгкие ни в какую не слушались. Они будто бы работали в полсилы, поскольку их так же предали, как и меня.
Нет! Тима не поступил бы так со мной!
— Дочка, знаю, совсем скоро приедет Тимофей, но раз ты ещё не сообщила Тимурчику, то, может быть, он съездит с дедушкой на тренировку перед отъездом? Пусть погоняет шайбу напоследок, а позже вы за ним заедете. Неизвестно ведь когда вы теперь приедете к нам. Боюсь, у вас появятся другие заботы, — громко сказала мама, чем вывела меня из оцепенения. Вздрогнув, я смахнула слёзы, крупными горошинами скатывающиеся по щекам. Мама обошла кухонный островок и в ужасе глянула на меня. — Что случилось? Почему ты плачешь?
— Ничего, мам, — пискнула, задыхаясь от собственных слёз. Я отвернулась от неё в надежде, что поймёт и оставит меня одну. — Давай потом.
— Что я тебе говорила? — метнула она на меня свой фирменный сердитый взор, нависая над моей сгорбившейся фигурой как скала. — Ты не должна держать всё в себе. От этого будет только хуже. Что произошло? Выкладывай сейчас же!
Тяжёлая голова безвольно упала на поверхность стола. Я накрыла её руками и всерьёз задумалась о лоботомии.
Я сделаю этой гадине лоботомию, если ещё хоть раз увижу перед собой её лживую физиономию.
— Мам, Тима обманул меня. Он не приедет.
— С чего ты взяла? Он тебе позвонил?
— Нет! Вот это говорит за него куда красноречивей, — продемонстрировала ей телефон, на экране которого всё ещё отображался ненавистный снимок. — Гляди! Это Тима и моя подруга… Теперь уже бывшая подруга. Судя по всему, они провели вместе ночь.
Мама озадаченно хмыкнула, с презрением глянув на фото. Она отложила телефон в сторонку и начала суетливо копошиться в шкафчиках.
— Вы разве договаривались о чём-то большем, чем о знакомстве с Тимуром?
— Он мне столько всего наобещал, — прогнусавила, корчась от горечи. — Он говорил о том, что заберёт нас к себе в Казань, назвал нас своей семьёй и при первой же возможности обо всём этом забыл, кувыркаясь с Алиной. А она? Как она могла пойти на такое, зная, что он для меня значит? Что он значит для Тимура… Это же какой-то дурдом.
— Выглядит всё довольно странно. Позвони ему и потребуй объяснений. Ты имеешь на это полное право, раз до этого вы вели такой многозначительный разговор.
Мама поставила передо мной кружку с тёмной жидкостью внутри, но, судя по запаху, на чай было мало похоже. Решив, что это алкоголь, я залпом выпила всё содержимое.
Облом.
Успокоительное, да и только. Алкоголя в этом доме точно не найти.
— Не хочу даже слышать его мерзкий голос. Если повезёт, то ничего, кроме оправданий я не услышу.
— Ты не думаешь, что между ними не было ничего? Это же просто фотография.
— Мне хотелось бы верить, но это уже не имеет значения. Я всё решила для себя, — с необычайной лёгкостью заявила я, пребывая под действием успокоительного.
Надо бы спросить у мамы что за чудодейственную жижу она мне подсунула и обзавестись такой же. А лучше сразу ящиком.
— Я бы на твоём месте всё разузнала прежде, чем делать поспешные выводы.
— Да, мам, но, к счастью, ты не на моём месте.
Спустя время мы отправились на стадион, где отец тренирует малышню, оттачивая базовые навыки за игрой в хоккей.
Тимур был счастлив в очередной раз посетить ледовую арену. Хоккей у него в крови, который передался ему от непутёвого папаши.
Я наблюдала за сыном с трибуны, за тем, с каким вдохновением он смотрел на детишек, что были постарше его. В этот момент по моим щекам непроизвольно покатились слёзы. Меня изводила одна-единственная мысль: а что если его родная мать не сможет переступить через свою гордость? Тогда Тимур никогда не будет гордиться тем, каким выдающимся хоккеистом стал его отец. Он никогда не сыграет на пару с ним, и Тима никогда не обучит его своим высококлассным хоккейным приёмам.
Никогда. Никогда. Никогда.
Если он не объявится сегодня, то у него больше не появится возможности увидеть своего сына.