– У нотариуса, – подсказал Артур – тоже неожиданно для самого себя.
– Да, точно! – закричала Зоя. – Тетя Маруся ж и сама юристом была! Помнишь, адвокат, что ли…
– Поняли? Без ее согласия продавать нельзя, – голосом детского правосудия заявила Арина. – А иначе вы совершите подсудное дело. Зоя, беги давай домой, неси сюда свой документ!
– А… – нерешительно начала Зоя.
– Не бойся, Зоенька! – патетически воскликнул Антон Мыльченко. – Мы отстоим инструмент. Даже не сомневайся. И беги, как горный олень!
Зоя хотела уже сказать, что сам он олень, но сейчас было не до обид и разборок. Со всех ног понеслась она домой. Там мама, она тети-Марусина сестра, не может же мама в память о сестре допустить, чтобы свершилась такая несправедливость!
Зоя умчалась.
– Слушайте, дети, откуда это вы такие умные понабежали? – по знаку маленького человечка два дюжих мужика пошли на четверку обступивших Зоино пианино ребят. – Вы разве не знаете, что, когда взрослые свои дела решают, вам свои носы совать незачем?
– Ага. А то и по ушам можно как следует получить.
– Да и по носам по этим тоже.
Сантехник Редькин, приверженец суровых методов воспитания, был согласен с неизвестными мужиками. Осознание того, что большая куча денег у него в кармане символизирует очень приятное времяпрепровождение в самом недалеком будущем, делало его еще более суровым по отношению к этим маленьким неслухам. И еще ему хотелось, чтобы все это поскорее закончилось…
– Так, вы мне Зойку не сбивайте с панталыку, – грозно начал Редькин, хватая своими рабочими руками за шкирки Антона Мыльченко и Веронику – именно они стояли ближе всего к нему. – И давайте-ка, по домам разбегайтесь. А не хотите, я помогу…
С этими словами он приподнял ребят над землей. Это было неприятно и даже унизительно.
Антон Мыльченко страдал молча и мужественно, раскачиваясь в воздухе из стороны в сторону. Вероника Кеник сдавленно пискнула.
– Эй, дядя, а ну-ка быстро отпусти ее! – в ту же секунду Артур смело бросился вырывать свою девушку из хамских лап неотесанного редькинского папаши.
Но тот гневно рявкнул, размахнулся Вероникой – и Артур еле-еле устоял на ногах. Один из мужичков отпихнул его подальше, протянул руки к Арине, чтобы откинуть от пианино и ее.
– Вызываю милицию! – размахивая мобильным телефоном, заявила она, видя, что ничего другого не остается. – Вы нарушаете права детей!
– Ха-ха-ха! – засмеялся другой мужик, который тоже расчищал дорогу к инструменту. – Какие права? Денежки-то заплачены! Идите в баню!
И тут же отлетел в сторону.
– И ничего не «ха-ха-ха». И никакой бани, – серьезно заявил Петр Брониславович Грженержевский. – А ну-ка немедленно оставьте этих детей в покое. Что тут происходит?
Глава XIII Было ваше, стало наше!
Да, он пришел, он не мог не прийти, этот молодой, красивый и очень ответственный учитель физкультуры Петр Брониславович, классный руководитель Зои, Антоши, Арины и Вероники – то есть седьмого «В», в котором они учились. Есть, решила Арина, все-таки мужчины, на которых можно положиться и которые способны на поступок! И это, в первую очередь, он – Петр Брониславович!
Когда Арина позвонила ему и попросила о помощи, он поверил, что все серьезно. И, оставив молодую жену Галину Гавриловну за праздничным столом, ринулся выручать своих питомцев.
Вероника, выпавшая из руки наглого мужика, подскочила к своему классному руководителю и запричитала сбивчиво:
– Петр Брониславович, это отец Зои Редькиной, он сейчас вот это пианино этим людям продал!
– Да, продал, имею право! – Василий Редькин, теперь тоже коммерсант, был доволен собою.
– Деньги вам заплачены. Мы забираем покупку и уезжаем, – заявил маленький дядечка-коммерсантик, махнул рукой, отдавая команду.
И крупные дядечки-грузчики подхватили пианино.
– Было ваше, стало наше! – лихо заявил один из них и презрительно свистнул.
Петр Брониславович растерялся.
– Ребята, а в чем проблема-то тогда? – негромко спросил он. – Продали пианино. Все, кажется, законно.
– Нет, Петр Брониславович, незаконно. – Арина оттерла плечом Веронику, которая увела разговор не в то русло, и подошла поближе к классному руководителю. – Зое Редькиной это пианино подарили. И специальным документом поставили условие, что продать его могут только с ее собственного согласия.
– А она этого согласия не дает! – патетически воскликнул Антоша Мыльченко.
– Не даю! Ой, не даю! – откуда ни возьмись, вынырнула Зоя Редькина и очутилась перед самым носом Петра Брониславовича. – Мама, подтверди! Ну где же ты, мама?
Мать Зои не спеша брела где-то в отдалении. Лицо ее было очень недовольным. Испуганный первоклассник Толик семенил рядом с ней. Мальчик сразу понял, что проклятое пианино может вновь оказаться на том месте, где по праву должны были стоять, да теперь уже и стояли, его замечательные игрушки. Так что видеть пианино на законном месте игрушек он всей душой не хотел!
– Ты документ нашла? – спросила у Зои Арина.
– Да! Вот он! – и Зоя потрясла в воздухе бумажкой.
– Видите, это документ, заверенный в нотариальной конторе, где говорится о том, что пианино подарила Зое Редькиной ее родная тетка, Мария Ивановна. – Арина быстро пробежала глазами бумажку, которую крепко держала двумя руками Зоя. Держала, да еще и загораживала своим худосочным тельцем от папаши – потому что знала: он может просто схватить бесценный документ и разодрать его в клочки. Для папашки ведь нет ничего святого…
– И еще тут написано, что продать можно, когда я письменно это сделать разрешу! – крикнула Зоя. – Читайте сами, Петр Брониславович!
Петр Брониславович заглянул в документ.
– Ясно, что тут и говорить, – твердо сказал он. – Уважаемый Василий… Э-э-э…
– Виссарионович! – подсказала Зоя своему классному руководителю.
– Да, Василий Виссарионович, пожалуйста, верните деньги покупателю. Сделка не состоится, – все так же твердо произнес Петр Брониславович и обратился к маленькому бизнесменчику, который и сам уже хотел удрать отсюда поскорее. – А вы будьте добры, во избежание проблем с законом, забрать свои деньги.
– И не претендовать на этот музыкальный инструмент! – ввернула Арина. Ей очень хотелось, чтробы справедливость наконец восторжествовала.
Стараясь скрыть разочарование, хитренький человечек сделал шаг к Ваське Виссарионовичу Редькину, протянул руку и негромко сказал:
– Ну, ладно. Давайте деньги. Не получится у нас…
– Скорее, скорее, папа, отдавай! – срывающимся от волнения голосом поторопила Зоя.
– ДА?! – взревел сантехник с сатрапским отчеством Виссарионович. С толстой пачкой денег, что празднично грела его карман, расставаться ему совсем не хотелось. – А я семью без средств к существованию, значит, из-за этой соплюхи Зойки с ее музыкальной блажью оставлять должен?
Это был важный аргумент. Но совершенно несостоятельный. Арина Балованцева усмехнулась.
Это увидела мама Зои и Толика – Клавдия Редькина.
– А ты чего смеешься? Ишь, деловая какая! – грозно рыкнула она. – Посмотри, как мы живем! Не барствуем, вкалываем с утра до вечера с отцом на работе, надрываемся! Нам деньги всегда нужны! А Зойке пианино зачем? У нее все равно слуха нет!
– Есть! – взвизгнула Зоя несмело.
– Нет! – уверенно возразила Редькина-мать. – А денег точно нет. Продавай, Василий.
– Не продавай! – закричала Зоя. – Не имеешь права! Я несогласная!!!
Сцена затянулась. Со всех сторон подтягивались зрители.
– Но, Клавдия Ивановна, Василий Виссарионович… – попытался вновь наладить мир в семье Петр Брониславович. – Раз есть дарственная бумага, раз девочка против, ничего нельзя сделать, понимаете? Нельзя продавать. Возвращайте деньги.
– Давай, не задерживай, – грубый мужик-грузчик хлопнул Редькина Василия по плечу.
– Нам ехать отсюда надо, – добавил второй. – Не тормози процесс, паря.
Этот простой незамысловатый язык сантехник Редькин понимал лучше всего. Он, чуть не плача, протянул толстую пачку несостоявшемуся покупателю Зойкиного пианино.
– Василий! – Клавдия Редькина подскочила к мужу и попыталась выхватить у него из руки заветную пачку.
И тут… Эта пачка выскользнула у него из руки, рассыпалась. Деньги разлетелись по асфальту.
– Денежки! Госс-поди ты боже мой! – Клавдия кинулась подбирать их из луж и с мокрого снега. – Собирайте! Зойка! Васька! Чего стоите?! Наши денежки!
Все, не сговариваясь, бросились собирать мелкие купюры, из которых состояла толстая пачка. Вмиг ничего на асфальте уже не валялось.
– Вот, держите, – протянул маленькому человечку Петр Брониславович его деньги – те, что собрал с асфальта.
Остальные последовали его примеру. Только супруги Редькины медлили. Но вскоре расстались с остатками былой большой кучки и они.
– А что-то маловато вы давали за пианино, – усмехнулся Петр Брониславович, окинув взглядом все то, что протягивали таинственному предпринимателю Редькины и ребята. – Я так прикинул, тут примерно раз в пятнадцать меньше, чем в магазине за такое же пианино просят.
– Ну, это уже не ваше дело! – буркнул маленький человечек и вместе со своими мужичками вскочил в машину.
Клавдия Редькина от всей души треснула кулаком по крышке проклятого пианино и заплакала. Заплакал и маленький Толик. Он подбежал к маме, обнял ее за талию, открыл рот – и рыдал.
Пыхтел и Василий Редькин, косил глазом в сторону капризной дочери и хотел сейчас одного – оказаться дома и задать ей хорошего ремня.
Всем остальным было очень больно смотреть на то, до чего же в семье Редькиных не желали возвращения пианино назад, в квартиру!
– Ну почему, почему, Зоя, нельзя было продать это пианино людям? – спрашивала мама, не обращая внимания на собравшихся зрителей.
– Ну, мама… – всхлипнула Зоя. – Эти люди были… Нехорошие.