Мы как муравьишки на спине слона, покоряем, бороздим, суетимся, ищем кто кусочек сала, кто питательную какашку, как тот жук-навозник, а слон идет себе и даже не знает про нас. Не замечает или игнорирует. А потом такой муравей в своем муравьином баре пустой кружкой хренак по столу! «Я вчера оседлал и объездил того слона, что около леса пасется!» И все остальные поддатые муравьи орут: «Круто! Молодчик!» с другой стороны и вправду круто покататься на слоне, подвиг типа.
— Свистать всех наверх! Паруса круто к ветру!
— Трюмная вахта, бегом на вёдра, я сказал!
— Отдыхающая смена, хорош валяться! Аврал!
Ого, уже аврал объявили, видать, не одному мне тучка не нравится. И уходить от шторма даже и пытаться не стоит. Скорость этой напасти редко когда меньше ста километров в час, а мы даже сорок не выжмем на всех парусах. Тем более, что паруса у нас треугольные, латинские. На таких от ветра бегать — тонуть уставшим.
— Граф, пора опускать паруса, шторм вот-вот накроет! — Барон уже почти кричал, перекрикивая ветер.
— А я вам что, эксперт? Надо, значит опускайте. Только как мы будем к волнам носом держаться? Развернет боком, и всё, пиши — пропало!
— Нормально будет, сейчас плавучий якорь бросим.
— Чего? Как это?
— Вот же… Граф, вам пора осваивать морскую науку, а то однажды попадете впросак.
— А я что делаю? Мои вопросы как чтение учебника по судовождению. Так что, любезный ван Шелл, нефиг морщиться, а объясните толком, как это якорь может быть плавучим.
— Ваше сиятельство, прошу прощения, — барон отвесил шутовской поклон, — поясняю толком. Мы бросим за борт и вытравим на канате рею с парусом и бочонками по концам. Это и есть плавучий якорь. Он будет держать нос корабля постоянно к волне, так это устроено.
— А зачем ему это? Зачем вашему плавучему якорю постоянно держать нас носом к волне?
— Чего не знаю, того не знаю. Честно говоря, граф, я до сих пор не очень понимаю, как парус тянет нас против ветра. И почему именно треугольный парус так может.
— Ну тут всё ясно, это эффект крыла работает. Та же подъемная сила, что у птиц.
— Чего-о-о-о? — Взгляд барона стал каким-то расфокусированным. Чего это я, нафига пробовать объяснить про теорию самолетостроения тому, кто на велике ни разу не катался.
— Наплюйте, барон! Так оно работает, вот и пусть трудится на наше благо. Просто скажите: мы в этот раз не потонем?
— Не должны. Шторм надвигается вроде несильный.
— Вроде. Стало гораздо спокойнее, Пеле. Успокоили. Пойду я тогда в каюту, вздремну. Начнем тонуть, тогда предупредите, будет любопытно посмотреть, ни разу не тонул вместе с кораблем.
— Да ничего интересного, граф, поверьте мне. Так что спите себе и спите!
Спать я не смог, да и не собирался, по-чесноку сказать, но и сильно переживать тоже перестал. Раз штурман сказал, что тонуть не планирует, то и я тоже вычеркну этот пункт из своего расписания. Опять же, корабль — это бизнес-актив и имущество, которое терять неохота. А еще я полон опыта морских путешествий, мой опыт терять тоже неправильно. Не скажу, что всякая жизнь одинаково ценна, но вот графская, конкретно моя — очень. В первую очередь для меня.
Случись шторм на самом деле (вдруг мы все с прогнозами ошибаемся, и никакого шторма не будет), меня тут никто не заменит. Кому-то смешно, но моя задача как свадебного капитана, не очень хорошо шарящего в управлении кораблем — вдохновлять, вселять уверенность, мобилизовать все силы на борьбу за урожай, то есть со стихией. А больше от меня тут никакой пользы, это ж не с пиратами браться.
Врали все те книжки про пиратов, которые я читал в детстве и юности, никакой романтики тут нет. Вот конкретно сейчас её не разглядеть среди дождя и мелких брызг, срываемых с верхушек волн, её не слышно сквозь хлопанье парусов… Стоп! Какое хлопанье, каких парусов⁈ Была ж команда убрать все паруса к чёрту! Кто хлопает? А это мой штандарт гордо веет мокрой тряпкой, не-пойми-чему подобный. Не дал команду его опустить сразу, а сами матросы не догадались убрать. Порвется нафиг, новый потом вышивай. А и не порвется, так истреплется так, что только палубу драить будет годен.
— Опустить штандарт сюзерена!
— Граф, не надо! — Полушепотом кричит в ухо барон, — Пусть развевается, он морякам гордости добавляет!
— Да? — Не думал, что тряпочка с моим гербом способна на такое, вроде мы не в бою. Но раз барон советует, то пусть. — Оставить команду! Штандарту быть!
Может, барон и прав, на некоторых вещах экономить нельзя, особенно на зримых символах моей власти. А штандарт новый вышьем, опыт уже имеется, человечек тоже. Всё скрипело, бахало, создавало жуть и казалось, что каждый элемент конструкции каравеллы жил своей жизнью. Если в штиль корабль тихо шепчет, рассказывая что-то сокровенное о себе, то в такой шторм он буквально орёт, жалуется на судьбу в полный голос, а иногда даже матерится на косоруких матросов и идиота-капитана, не догадавшегося переждать шторм в закрытой от ветров гавани. Терпи, «Угнетатель», я тебе команду получше найду, от ракушек почищу, просмолю наново.
— Правда-правда, почистишь?
— Ага, еще и такелаж обновлю, чтоб реи не терял от ветра. Помпу поставлю, будешь бессмертным как Кощей.
— Ну ладно, тогда сильно ругаться не буду, только выполни всё!
— Ругаться можешь, если тебе так легче, дорогой ты мой «Угнетатель», только воду не бери сверх меры!
Скажете, сбрендил? Разговаривать со своим кораблем — это диагноз, типа? Да плевать, скажите еще, с конем бесполезно разговаривать или с автомобилем! Кто из водил не общается со своей машиной, тот не человек, я считаю. Моя каравелла — тот же Шерхан из прошлого мира, тот же автомобиль, только больше и живее, что ли. Она из дерева, она дышит, люблю её. Его, раз он «Угнетатель». Я бы и с океаном разговаривал, но тот не услышит, когда в гневе. А со спокойным общаться почему-то не приходило в голову. Как утихнет, надо не забыть этот момент, сказать ему, какой он сильный, величественный и вообще. Океан всему начало, всей жизни колыбель.
Да, признаю, все эти мысли мною овладели на приличном нервяке — всего лишь второй шторм в жизни, как вторая бомбежка или артобстрел. Можно бояться, в привычку такое массированное выделение энергии вокруг меня еще не вошло. Но всё имеет моду заканчиваться, шторм прошел, не взяв с нас плату человеческими жизнями. Только один из раненых в бою с пиратами стал совсем плох, но тут ничего не поделаешь. Рана почищена и перевязана, усиленное питание организовано — дальше уже организм или выкарабкается, или нет. Говорят, ни на одном корабле нет моды держать лекаря — уж очень это накладно. Если только в свите путешествующего аристократа, но и тогда матросами придворные маги не занимаются.
Короче, за борт никого не смыло, что не могло не радовать, потому что да, бывают случаи. Кстати сказать, смотрел на мачты и вот прямо не верил, что кто-то в шторм мог бегать по вантам, убирать паруса или наоборот, ставить их. Абсолютно нереальная тема — висеть на реях в шторм. Мотает так, что и привязанного скинет в воду. Жалко, никогда и никому я не расскажу про это своё открытие. До создания киноиндустрии далеко, до моего старого мира еще дальше, а местным этот аспект разъяснять не надо, они и так в теме.
После шторма самыми мокрыми из моряков оказались буквально все. Даже трюмная вахта была насквозь мокрая — и те, кто черпал набирающуюся воду ушатами, и те, кто её мужественно тянул наверх и выливал за борт. Даже не знаю, кто из них больший герой. Не знаю и говорить им про героизм не стану. Народ простой, для него этот моряцкий труд в обычку, они не представляют, как может быть иначе. Вот и не буду портить коллектив излишним человеколюбием. Чтоб поощрить команду много слов говорить не надо, если разобраться.
— Тетерев! Всем двойную порцию вина! Сегодня не разбавлять!
И всё, народ счастлив, народ воодушевился, все поняли, что их службе замечена и оценена. И не надо вести речь о дешевой популярности. Двойная порция вина для экипажа — это не так и дешево. Особенно с учетом возможных эксцессов и нарушений дисциплины. Карл, Тетерев — оба мои помощника теперь будут следить, чтоб никто не отдал свою порцию другому, чтоб в каждую глотку влилось поровну вина. А то знаем мы матросиков. Проиграет пара морячков свои порции оборотистому товарищу, глядь — он пьянищий барагозит так, что хоть за борт кидай. Так что с азартными играми держи ухо востро, с раздачей вина — тем более. За досугом личного состава присматривай, чтоб драк и дедовщины сверх меры не учиняли. Тьфу-тьфу, чтоб до содомии мерзкой не дошли опять же.
Люди, это такие существа, им дай волю, и они сами своими руками превратят свою же жизнь в ад. А потом или скажут, что так всегда было, или начнут обвинять в этом господ. А мы как раз для того и поставлены, чтоб присмотр вести за человечеством, чтоб оно того… Чтоб росло и размножалось. Блин, куда-то меня не туда понесло, отходняк небось. Пойду в кроватку, день был трудный, шторм этот, графский хлебушек нелегкий опять же.
— Барон, а что у нас впереди такое виднеется? — Я спросил, на самом деле ничего интересного не наблюдая до самого горизонта. Чисто подколоть своего штурмана.
— Граф, впереди виднеются заботы и радость от прибытия на большую землю. Если вы иносказательно меня спросили, — не повелся барон на подначку. — Если же вы в самом деле усматриваете что-то по курсу…
— Да нет, я как раз про перспективы. Когда нам ожидать окончания плавания?
— Этого не скажу, а землю мы должны увидеть со дня на день. Всё зависит от того, куда нас занесло штормом. Увидим землю, дойдем, встанем ввиду какого-нибудь селения и уточним своё местоположение. А уже тогда можно будет сказать, куда плыть дальше, и сколько это займет времени.
— Исчерпывающе точно и понятно даже мне, барон. Спасибо большое! Тогда надо готовить костюм, обновлять штандарт, делать ревизию запасов и груза. Тетерев, ты всё слышал?
— Так точно, ваше сиятельство! — Тетереву понравился мой «регламент» команд и ответов. Будет толк из человека. — Будет исполнено!