Мокрые насквозь, избитые стенами своей тюрьмы, усталые и потерявшие всякую надежду на спасение, мы всё равно хотели пить. Большой кувшин без крышки, служащий нам источником пресной воды один на всех, пресной воды не содержал. Сначала кто-то пытался пить в условиях дикой даже не качки, а мотаний по клетке, а потом стало ясно — попить в таких условиях не получится, да и сберечь воду от выливания тоже. Если бы внезапно наступил штиль и надсмотрщики пришли посмотреть на нас, то они увидели бы форменное безобразие — нас, лежащих вповалку по всей площади клетки без своих цепей. К счастью, резко шторм не окончился, нас не застукали. Если в этих условиях вообще можно говорить о счастье.
А потом мы отдышались, собрались с силами, я проявил вообще чудеса воли и начал пинать несчастных, чтоб они снова надели свои цепи. Или не свои, а чьи-попало. Вернее даже, не чьи-попало, а конкретно хозяев этого корабля. Надели, щепочек наколупали, дужки заклинили, чтоб ни одна тварь меня не подводила!
— Жорж, чего ты такой злой, прямо как собака, а не человек!
— Да! Слышал я про одного такого, тоже душегуб знатный, его так и зовут — Угнетатель. Он не у нас живет, он в Мерсалии графом. А что ты душегуб, я сразу приметил, — вещал Кукиш, — уж больно у тебя шрам на роже характерный, небось на стрелу нарвался где-то. Я прав?
— Прав. Я даже больше вам скажу, друзья: я такой же угнетатель, как он. Чуть кто попробует нам мятеж испортить, того сразу придушу!
— Если успеешь. Может, я этому гаду первый шею сверну. — Влез Карл.
— Ого, смотрю тут все за меня, а значит за порядок и дисциплину.
— Дис… что?
— Военный порядок, когда провинившегося на порют, а сразу на дубок подвешивают. В нашем случае на мачту.
— На рею, Жорж! Корабельщики говорят — вешают на рее.
— Да хоть об клотик башкой, лишь бы сразу доходило — приказы выполняются сразу и бегом.
— Ого! Ты точно десятником был? Не сотником?
— А ну тихо! Вроде ветер утихает. Все проверили цепи и по углам! Скоро придут наши мучители.
Скоро или нет, а люк над головой открыли, оставив только решетку, потом принесли воду, за которую чуть не началась драка, прекращенная в пару тычков Тетеревом. Голоса отдыхающей смены, спустившейся вниз, в заднюю половину трюма показались совсем усталыми. Очень надеюсь, они там не только силы растеряли, а и кого из своих товарищей. Могли же пара-тройка моряков попадать за борт в такой шторм? Хотя что я понимаю в штормах, вдруг и этот был по их меркам не настолько сильным, чтоб терять людей? А самое смешное, что скоро сумерки над головой сменились совсем непроглядной тьмой. Это что, нас трепало целые сутки или один день всего? Чёрт его знает, ваш океан!
В полной темноте мы касаниями друг к другу собрались в одну кучку и начали шептаться. Да, устали. Так мы просто валялись в трюме, а команда весь шторм скакала по вантам и что-то там еще делала, что у них принято в таких ситуациях. Кто-то ногу сломал, упав на палубу, кто-то, очень надеюсь, вообще мимо упал и был унесен волнами. Короче, сейчас самое время взять свою волю в зубы и пойти на штурм.
— Или сейчас, или…
— Никогда?
— Или не сейчас. Но мне кажется, время подходящее. План не меняется, Кто остаётся блокировать лестницу — отползайте влево от двери. Кто у меня на подхвате, кто будет мертвецов оттаскивать — держись за моей спиной. Кто в запасе — вправо от двери ползите.
— А щепки? А кандалы? Кистени ты обещал.
Блин, и впрямь забыл про оружие. Вы же готовили свои клинья, у всех с собой?
— Я потерял! И я тоже. Мой на мне! — Как перекличка доносилось с разных сторон.
— Понятно! Сидите, ждите. Тетерев, у тебя большая была щепа, дай сюда!
Вложенную мне в руку щепку общупал пальцами, чтоб лучше представлять, а потом начал разгонять молекулы магией. Деревяшка нагрелась, высохла и стала ощутимо жечь пальцы. Нормально, сейчас подожгу. Склонившись на четвереньках, представляю, как самый кончик разогревается и вспыхивает — есть контакт! Малюсенький огонек сначала не слепит, а просто радует, вот он разгорается и начинает освещать пространство вокруг себя. Вбиваю его в щель между досок обшивки.
— Магия?
— Трение. Раньше, когда огнива не придумали, простолюдины добывали огонь трением палочек.
— Гонишь! Да не, дело говорит, я слышал про такое.
Люди собрались вокруг лучины, как перед телевизором, когда передают программу «Время». Ага, сейчас зачитают важное правительственное сообщение.
— Клинья давайте сюда, кто не потерял.
— О, я чей-то нашел!
— Жорж, а я теперь без оружия! Ты ж мою щепку жжешь.
— Давайте-давайте, мы над огнем щепки подсушим, тверже и острее станут.
Ага, а заодно я уплотню структуру волокон магией, чтоб кожу легче было пробивать. Кинжалы из деревяшек не выйдут, но хоть какое-то оружие, не придется бедолагам матросов зубами рвать. Хотя эти уже готовы, им этих недель хватило.
В свете лучины подхожу к двери и примериваюсь. Прикидываю, где дверные петли, как замок расположен. А потом превращаю деревяшку в труху там, где петли. Тихо-тихо давлю плечом, придерживая створку руками под взглядами товарищей. Дверь подаётся.
— Это что, сопрела что ли! Жорж, ты знал?
— Тихо, балабол. — Одергивают кого-то за спиной. — Он всё правильно делает. Пока ты тупо валялся, Жорж всё высмотрел.
— А ты не валялся? Сам слепошарый. Ой, чего сразу в душу локтем? — Не унимался кто-то. Я повернулся к толпе и показал кулак. Все сразу замерли и заткнулись.
Дверь была отставлена с прохода вместе с замком. А замок ничего так, пригодится. Возвращаюсь в клетку, поддаю магии в брус и дергаю цепь из трухлявой древесины. Потом тот же трюк с дужкой замка.
— Тетерев, цепляй замок к этой цепочке, знатный будет кистень. Для палубы в самый раз, а в трюме его крутить даже не пытайся, нас положишь.
— Да я не дурак небось.
— Ох ты ж! — Сзади раздался вскрик, звяканье цепи и звук падения чьего-то тела. — Братцы, я тоже цепь вырвал! Ну, твари, держитесь!
Во как, дай людям веру, они голыми руками кандалы рвать начнут без всякой магии. Ладно, энтузиазм на максимуме, самое время начать.
— Авось! — шепчу людям, и мой шепот подхватывают все.
Слова не нужны, всё уже обговорено и повторено не раз, продвигаюсь по трюму между ящиков и бочек, подхожу к спальному отсеку. Какие-то лавочки, скамеечки, над ними покачиваются гамаки. Кто-то в них стонет, кто-то храпит, портит воздух. Света практически нет, только какой-то огонёк впереди слегка даёт разглядеть очертания предметов. Видимо, масляная лампа, огонек такой характерный. Ну и начну, пожалуй. Первое тело очень удачно расположено головой ко мне. На левую руку намотан рукав камзола, вернее его остатков, отобранный у Карла. Чтоб жертва не бухтела, прижимаю её голову затылком к груди, ладонь зажимает рот, сам жарю магией в районе сердца. Ага, человек в моих руках дернулся, а потом сразу обмяк. Сердце умерло, за ним и его владелец отдал концы. Показываю руками — вытаскивайте мол. Двое подручных тут же берут тело и аккуратно несут из отсека.
Насчет тишины можно сильно не напрягаться — корабль и так-то всегда дышит, скрипит, постукивает, а на неспокойной воде и подавно. Главное, чтоб непривычных звуков, выбивающихся из обычной аудиодорожки, не втыкалось в уши спящих. Второй готов. Иду назад вместе с носильщиками, подсказываю шёпотом, чтоб через три тела менялись с другими. Не нужно, чтоб одни перегорели от безделья, а вторые обессилели. Самое смешное, что моё лидерство приняли безоговорочно, команды выполняют споро и беспрекословно. Это правильно, когда кто-то взялся руководить, остальным за благо исполнять.
Когда уработал пятнадцать тел, почувствовал, что вот прямо устал. Товарищи заметили, жестами предложили отдохнуть. А и отдохну, посижу на лавке, заодно проконтролирую. Четверо вошедших окружили предпоследний гамак, а потом, пока один двумя руками зажимал жертве рот, в три клина запыряли матроса. Второй, то есть последний в трюме живой моряк от такого сопения даже проснулся. Этого уже кололи вчетвером, небось вывозились в крови как зомби, зато сильно орать не дали. Ну и ладно, в темноте кровь не видна, только на ощупь парни мокрые и липкие, да пахнет от них скотобойней. Ничего, злее будут. Да и тем, кто на палубе страшнее будет драться с таким кровавыми монстрами.
— Эй! Чего встали? Отсек мигом обыскали, нормальное оружие ищем! — Зашипел на обормотов, всё еще контролирующих спуск. — Не все, трое тут остаются, вот вы и ты, кто с клиньями. Остальные бегом исполнять! Я уже пошарил первым по праву командира, даже какие-то тряпки на себя натянул. В исподнем ходить не по статусу, да и меньше риск, что порежут через одежду. Хоть какая-то, а всё защита для кожи.
— Ну ты и убивец! Столько народу один положил.
— Они и до меня лежали. Вернее, висели. Так что я просто усыпил их. Навечно. В следующий раз будут думать, как Угнетателя в рабство брать.
— У тебя правда что ли погоняло Угнетатель?
— Ну да, а что?
— Не боишься, что тот, который граф, разозлится?
— Где тот граф, а где я! Чтоб меня к ответу призвать, ему сперва меня придется отсюда вызволить. И знаешь, я согласный. Пусть бы он прислал баталию и забрал меня под свою руку. А уж там и спросил бы с меня за прозвище.
— Веселый ты человек, когда не убиваешь. Не, ты не сотником был, у тебя по ходу, своя ватага была такая же буйная, только сухопутная.
— Такая же, как кто?
— А как мы.
— Вы да, вы те еще головорезы. Не забоялись вчетвером двоих спящих прикончить. Хотя чего я, будет еще возможность вас в серьёзном деле посмотреть. Как раз сейчас отдохнем чуток, оружие раздадим всем и пойдем.
— Авось не подведем, Угнетатель!
Глава 5Корабли
Да, это было правильное решение — напасть ночью. Днем нас могли бы заподозрить в чём-то нехорошем, просто увидев сверху, что в клетке никого нет. Если бы заглянули от скуки. И уж точно заволновались бы, когда увидели нас на верхней палубе. Толпа оборванцев, перепачканных в крови с ножами, дубинками, цепями — не то, что хочется видеть рядом с собой. А еще мы напали молча. Это было моё требование — сначала чтоб не раскрыть нападение раньше времени, а потом чтоб еще больше напугать врага. Не принято тут драться и умирать в полной тишине. Вот вообще не принято!