Пихаю мелкого парня, скорчившегося у двери, он со всех сил её дергает наружу. Это да, небось у всех кораблей двери наружу открываются, чтоб волной не вбивало их внутрь. Мертвец с ножом бросается в дверной проём и теперь он уже точно мертв с гарантией — его пробивает насквозь водяным копьём. Моё время выйти на сцену, я рывком ныряю в проём между висящим на шесте телом и косяком, прокатываюсь и… и врезаюсь в мага, если это он. Из положения «вареная креветка» луплю куда-то в лицо, в шею своим сильным желанием, чтоб внутри вот этого тела выкипела вода, да побыстрее! Перекат, воздвигаю своё тело на полусогнутые ноги и снова нырок в сторону — страшно неимоверно! А вдруг маг кто-то другой? Вот тот, вжавшийся в угол, к примеру! На-а-а-а! Магией, а потом кинжалом в горло, и вернуться, законтролировать первого! Фу, прямо в рот кровищей брызнуло, гадость какая! А зато меньше вопросов, от чего померли эти, в каюте. На меня всего в красном посмотри и больше не спрашивай.
— Эй, я выхожу!
— Угнетатель, ты что ли?
— Я!
— Один?
— Боитесь, когда страшно? Один.
И я вышел, вышел и заметил, что не так уж и темно вокруг, знаете, такая серая хмарь, когда не получается определить, откуда свет, но кое-что разглядеть можно. Это что, утро наступает? А мы всё еще живы. Кто мы и сколько нас живых — надо посчитать и разобраться.
— Бродяги, кажись у нас получилось!
— Да-а-а-а-ааа!
— Что с мертвяками делать будем, Угнетатель?
— Обобрать и за борт!
— И наших тоже?
— Не, наших можно не обирать, у них нет ничего. Всех примет море, и наших и чужих. Хабар в общую кучу. Огонь не палить, жрачку не разорять, воду и вино не разливать. Корабль наш, у себя в доме гадить дурно.
— Ого, Угнетатель, ты прямо как благородный говорить начал. Али как сотник.
— Моя светлость граф дер Долинол говорит так, чтоб до всех доходило сказанное. Но для вас я навсегда просто Угнетатель. За работу, братцы.
— Он что, правда граф? Тот самый?
— Да хрен его знает, по ухваткам или атаман разбойничий, или граф природный. Поди их различи.
— Это да, один девок хватает, к другому их приводят.
— Угнетатель, а скажи нам, ты просто светлость или их магичество тоже?
— А что, незаметно было? Думали, в самом деле щепой можно замок вскрыть?
— Ядрёна вошь! А я всё гадал, как он лихо двери вскрывает! Твоё сясьтво, во ты жук!
— Я жук, а вы еще с трупами не разобрались. Вот я кого-то на конюшню сейчас велю! — Шутливым голосом пугаю товарищей по несчастью.
— А что ж, самолично пороть примешься?
— Да вон Тетерев стоит, выжил! Он давно в надсмотрщики записывался. Его и попрошу со всем уважением.
— Вот ты и прокололся, графы никого не просят.
— Графьёв обычно и на плантации не продают. Так что нетушки, братцы. Порка это не про вас.
— А у тебя графство большое?
— Вас приветить земли хватит. Вы ж знаете, я Долинол на меч взял. Эх, побыстрее добраться бы до него.
— Долинол, слыхал я, дыра дырой. Кроме шерсти и нет ничего. Даже вина.
— Умник ты, Карл, у нас теперь все мерсальское пьют. И окороками закусывают. Там теперь не то, что раньше. Под моей рукой всяк куст плодоносит, всяк камень…
— А что камень, доится?
— Один камень серебром делится, другой железом, третий в стену моего замка ложится. Чего им просто так валяться. И людишки все при деле, при своём доходе, значит.
— Сладко сказываешь! Уговорил, граф, едем к тебе на побывку. Вели паруса ставить да румпель закладывай на нужный курс!
— Какой такой румпель? Погодите, братцы! Я корабли штурмом брать обучен, вот эти всякие «брасопь стеньгу, три румба право и мористее держи!» — это не ко мне. Вы лучше пересчитайтесь уже.
Когда пересчитались, стало уже не смешно, от двух десятков нас осталось двенадцать живых и почти здоровых. Еще двое отходили, а прочие давно и исправно относились к объектам неживой природы. Самое радостное, если было с чего радоваться, что оба рыбака оказались живы. Хотя, погодите, как это «с чего радоваться», когда мы опять стали свободными людьми! Ну и что, что кораблем управлять не можем. Потонем в любой момент? Да и пусть, хоть завтра. Зато свободными людьми, а не рабами через год-другой.
С другой стороны, завтра помирать неохота. У нас вроде как изменение статуса, у нас корабль в свойском владении, море более-менее подуспокоилось. Кстати, знаю я это море-окиян! Вернее, повадки его.
— Эй, кто тут у нас в парусах соображает хоть капельку! А не стоит ли нам паруса сейчас спустить? А то ветром навалит на борт, и всё — пойдем ко дну как те топоры.
— Нет уж, угнетатель, тута ты не командавай! Тут мы чуток порулим. Свайка, перекидывай на правый борт грот! Держи к ветру! Эй, Вольх! Стой на румпеле, держи его прямо!
Карл выпрямился и прямо раскомандовался как этот, как капитан. А самое странное, что Вольх не просто его послушался, а ухватился за румпель. Румпель оказался приличных размеров брусом, нависающим над палубой на… на заду корабля. И как мне кажется, он тут заместо штурвала установлен. Свайка тоже из моряков, так что я даже не удивился, что он не стал переспрашивать за грот, а просто перекинул косой парус на самой высокой мачте на другую сторону и привязал его к какому-то штырьку на борту. Вот что я вам скажу, эти имантцы, похоже, через одного соображают в морском деле. У нас в Долиноле или в Присте точно никто в морских делах не шарит, я уверен. Я тому живое пока доказателсьтво.
Утро задалось, как минимум в плане погоды. Солнышко, облака, ветерок — как всего этого не хватало в душном трюме! И еды тоже не хватало — мы пошарили по сусекам, нам есть, чем набить животы! И есть нормальная одежда, а не рванина наша. А потом я объявил аврал и полундру в плане наведения порядка второго уровня — то есть отмыть палубу от натекшей крови. Сам в этом не участвовал — невместно графу полы драить. А потом мы нашли их. Трех живых матросов из числа тех, кого выбрасывали в море. То есть, в океан, но тем от этого легче не стало. Двое сидели, а скорее полулежали в самом нижнем… э-э-э в трюме, где балласт наложен. А один забился в канатном ящике. Эти жалкие существа были доставлены на мостик и брошены к моим ногам.
Первым порывом души было броситься на всех троих и расцеловать. Но я сдержался. Три пары умелых рук — это хорошо, но показывать им, что в них нуждаются не стоит. А вот подвести несчастных, что только честный труд на благо меня может избавить их от смерти — это да. Подчеркиваю — я не пообещал их оставить в живых, а предположил, что такое может случиться. Еще и парни подыграли весьма искренне. Или они не играли, а в самом деле хотели вспороть матросам кишки и бросить их в океанскую водичку? Но обошлось, одни остыли и согласились, что да — если мы все не потонем в том числе благодаря трудам вот этих, то ладно. А вторые были временно счастливы, что их прямо сейчас не убьют. Я планирую и завтра осчастливить еще одним днем жизни. И так до тех пор… А вот не знаю, уж очень я обижен на команду работорговцев.
Глава 6Обитаемый остров
Если вы думаете, что пятерых условно опытных матросов хватает на парусное вооружение настоящего морского корабля, то должен вам напомнить, что боцман, старпом и капитан этого самого корабля сейчас кормят сельдь атлантическую и прочую треску. А как известно, без грамотного командира или начальника любое дело, исполняемое коллективом, вязнет и сохнет на корню. Потому как всякий исполнитель имеет своё мнение, хотя это и лучше, чем не иметь никакого мнения вовсе. В помощь как-бы морякам из нашей доблестной команды я отрядил еще пятерых, дабы постигали науку управления парусами.
Та еще наука, если честно. У рыбаков на их лодках вроде тоже косые паруса, да только размера и веса совсем иного, как они пояснили. Так что с теорией на «ты», как парус должен стоять и с какой стороны от мачты, они знают. А вот практически его перекинуть с одной стороны на другую — рук не хватает! Промучившись, горе-морячки вовсе убрали марсель, то есть парус с задней мачты и оставили один грот. Или этот не марсель зовется, а как-то по-другому? Точно, Свайка его бизанью обзывал! Так и шли весь день: я указывал направление рукой, ориентируясь по солнышку, Вольх держал руль, Карл сотоварищи прыгали вокруг мачты и тягали туда-сюда реёк на гроте. Это вроде как та же рея, только косо расположенная относительно мачты.
Периодически вся эта развеселая компания бросала свой нелегкий труд и принималась за перекус. Не мог удержаться и подкалывал их от души, мол не захотели ехать пассажирами как господа, прыгайте теперь по палубе как морячки. Кстати, морячки настоящие не вякали, им за радость было, что не убили, да еще и кормят вместе со всеми. Я считаю, казнить — так казнить, а миловать — так миловать. Не выкинул за борт, будь любезен дай пожрать человекам. Особенно таким, которые пашут на твоё благо.
Самое смешное, что хабар делить мы не стали — все понимали, что сейчас не время для этого сладостного момента. И вообще, когда ты в открытом океане без надежной команды, то не до серебра, даже не до золота. Организму ценнее вода, еда, а из целей — попасть на сушу. Хотя и суша не любая подойдет для счастья — сильно хочется туда, где люди. Причем нормальные цивилизованные, а не те, которые то в котел, то в рабство норовят засунуть.
Короче говоря, капризничаем мы, прокладывая курс к спасению, хотим хорошего и для всех. А из средств навигации только компас и лот. Про компас я всё знаю, во всяком случае думал так, пока не увидел то убожество, которое народ назвал компасом. Ну компас хоть какое-то техническое устройство, а вот лот — это вообще вершина науки, веревка с грузилом. Смотрел я смотрел, как его применяют, да так и не понял смысла. Разъяснили товарищи по несчастью, мол если лот начинает доставать до дна, значит, оно поднимается потихоньку. И тогда не зевай, кидай его чаще и чаще — вдруг это самое дно еще сильнее поднимется, а потом как фигакнет по днищу корабля! И всё, пиши — пропало. Сразу течь, приплыли!