А дальше всё вообще пошло не по плану. За пятого полезли впрягаться четверо его дружков.
Очень жаль… от этого факта я расстроился, потому что не люблю, когда кто-то нарушает канон.
— Урод!
— Подонок!
— Гад!
С этими интеллигентными обзывательствами на устах они ринулись на меня. Должен признать, разница между низшим слоем аристократов, и этими — разительная. Как минимум, от них я не услышал ещё ни одного мата.
Впрочем… для меня что Костян со своими подсосами, что эти — одного поля ягода. Охреневшие дурачки, они и в Африке охреневшие дурачки…
Четверо аристократов сплошной стеной, выставив вперёд кулаки, начали нападать. Я уже успел вырубить одного из них точным ударом по челюсти, как случилось непредвиденное.
Откуда ни возьмись вынырнул неизвестный, облачённый в безупречного покроя пиджак и хлёстким ударом ноги вырубил одного, а после схватил второго, и перекинул его через себя.
Последнего врага я долбанул ребром ладони по шее и добил коленом.
Когда пятый в очереди очухался и увидел, что произошло с его дружками, он стал пятиться назад с испуганным лицом. Шёл таким образом до тех пор, пока не упёрся в чьё-то тело.
Пятый резко развернулся и, взъерошенный, попытался атаковать того, в кого врезался. Как только отвёл кулак для замаха, то его схватила исполинских размеров, покрытая венами кисть.
В глазах у аристократа вспыхнул ужас, и он попытался вырваться, убежать. Но от усилий лишь скользил по полу, дёргаясь, как эпилептик.
— ОТПУСТИТЕ! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! МОЙ ОТЕЦ ВСЁ РЕШИТ! ОТПУСТИТЕ! — Вопил он, словно под наркотой. — Я НЕ ВИНОВАТ!
Вдруг сильная, как клещи, кисть, отпустила пятого, и он упал на пол. Потом резко подпрыгнул и побежал к выходу. Но испуганного аристократа никто не стал провожать взглядом, теперь всё внимание присутствовавших сосредоточилось на неожиданно появившейся громадине.
— Что за чёрт…
— Что это такое…
— Откуда он взялся…
Со всех сторон послышался испуганный шёпот. Я почувствовал страх, обуявший почти всех абитуриентов.
И хотя больше всех бояться должны были мы: я, и тот парень, который помог мне вырубить четвёрку, потому что стояли на виду у невообразимо высокого человека. Тем не менее, мы стали почти единственными людьми, внутри которых эмоции были под стабильным контролем.
Я с интересом разглядывал необычного незнакомца. Рост его составлял, если не ошибаюсь, точно не меньше двухсот тридцати сантиметров. Облачён был в длиннющий, похожий на штору из дорогой ткани, фиолетовый плащ с капюшоном.
Костистое, с выпирающими скулами лицо было бледным. На его фоне глаза, пылающие зелёным, смотрелись неестественно, пугали своим видом. Также странный мужик имел длинные, свисающие до локтей, волосы, что напоминали змей.
Когда секунд пять пристально вглядывался в его глаза, понял, почему тот пацан так испугался. Я и сам, честно признаться, начал ощущать какой-то потусторонний, медленно обволакивающий со всех сторон страх. Тем не менее, довольно быстро от него отмахнулся, заведя разговор.
— Здравствуйте. — Поклонился я чудовищу.
— Рад приветствовать. — Вслед за мной поздоровался с ним парень, стоящий рядом, и сделал небольшой поклон.
Все остальные молчали, будто их неожиданно одолела немота, и смотрели на нас, как на самоубийц.
— Вы двое, — великан поднял на нас острый палец, — очень неплохо показали себя в реальной битве. — Голос его звучал как эхо, доносящееся из пещеры.
Вдруг позади нас раскрылась дверь с надписью «приёмная комиссия», и из кабинета вышла одетая с иголочки, ухоженная женщина лет сорока пяти. Её завитые в кудри волосы отдавали блеском недавнего лака, а чёрные туфли не высоком каблуке отстукивали дробный ритм.
«Ирина Распутина…» — Вспомнил я женщину.
В Петербургском Государственном она занимала должность хоть и старшего, но, всё-таки, завуча. Теперь же, на новом месте, её повысили до заместителя директора.
— Здравствуйте, господин директор! — Произнесла она, проходя мимо нас по направлению к великану. Ни меня, ни парня рядом, ни даже валяющихся на полу без сознания аристократов она не заметила, или не хотела замечать.
— Добрый день, Ирина Олеговна. — Ответил гигантский директор.
Распутина приблизилась к нему и сделала глубокий поклон.
— У нас возникли некоторые неполадки, но уже всё решено, и мы официально начинаем набор абитуриентов. — Отчиталась она.
— Пока у вас там неполадки, в коридоре дети уже драться начали… — С ровной интонацией произнёс он.
— Драться?! — Возмутилась Ирина Олеговна. — Да кто посмел? Покажите мне их, и эти люди уж точно не станут студентами нашей академии!
— Эм-м… — Прошептал я, оглядываясь на помогшего мне парня. Он ответил мне вопросительным выражением.
— Вот эти. — Великан снова указал на нас пальцем.
Распутина тут же обернулась, и, до этого момента воспринимавшая за пустое место, теперь всё внимание сконцентрировала только на нас. Я увидел, как глаза её оценивающе пробежали сверху до низу, на миллисекунду остановившись где-то на середине. Мгновение назад возмущённая гримаса заметно смягчилась в сторону одобрения.
— Эти…? — С досадой проговорила она, понимая, что такие симпатичные парни очень бы ей пригодились в академии.
— Да. — Подтвердил директор.
— Хорошо… — Поджала Распутина нижнюю губу и разочарованно склонила голову. — Для этих людей дорога в наше заведение отныне закрыта… — Нехотя произносила эти слова Ирина Олеговна.
Всеобщий страх среди толпы бывших школьников немного спал, и теперь они радовались тому, что их лишили двух довольно перспективных конкурентов.
Я заметил что-то, отдалённо походившее на ухмылку в лице директора.
— Постойте, Ирина Олеговна. Не нужно так торопиться. Эти двое превосходно показали себя в боевой подготовке. И, несмотря на то, что официальные испытания ещё не начались, это не значит, что мы должны пропускать это мимо нашего внимания.
Лицо Распутиной словно окатили радостным раствором.
— Значит, господин директор, вы предлагаете, всё-таки, принять данных абитуриентов? — С надеждой спрашивала она.
— Ну конечно. И я даже предполагаю, что они будут главными претендентами на повышенную стипендию.
— Повышенная стипендия? — Шептал я своему новому знакомому, не поворачивая головы. — А это сколько?
— По сто пятьдесят тысяч в месяц за первое место, сто за второе, пятьдесят за третье, и по тридцать за четвёртое и пятое.
— Оп-па… — Тихо радовался я, понимая, к какому месту мне нужно стремиться.
Распутина тем временем приняла совсем уж блаженный вид и, почти облизываясь, пялилась на нас.
— Я находился тут всё это время, — продолжил директор, — и пристально наблюдал за происходившим.
— Да? — Безучастно спрашивала Ирина Олеговна.
— Да. И я могу сказать, что, хотя одному из парней и стоит быть менее изобретательным в ответах своим обидчикам, тем не менее… — Помолчал он секунду, зелёными огнями обжигая моё лицо. — Мои наблюдения совершенно точно выявили высокий профессионализм и упорство наших будущих студентов.
— Их упорство и профессионализм мы ещё сполна проверим… — Хищно улыбаясь, сказала Распутина.
— Не сомневаюсь. — Ответил великан и накинул на себя капюшон. — Увидимся на планёрке, Ирина Олеговна… — Затухающим голосом проговорил он и пошагал в сторону слепящего из окна солнца.
Я пытался пронаблюдать за ним до конца, но в один момент в глазах стало больно, и я сморгнул. Когда посмотрел на то же место ещё раз, директора уже не было.
Распутина кинула в пустоту своё: «до встречи…» и пошла в сторону кабинета.
Когда поравнялась с нами, остановилась посередине и нежно прошептала на уши:
— Мальчики… отдайтесь мне…
— Что…? — Состроив непонятливое лицо, спрашивал парень.
— Без проблем. — Отвечал я.
— Говорю, отдайте мне свои документы… — Повторила Ирина Олеговна.
— А!
Мы синхронно зашарились в рюкзаках и вынули из них всё необходимое. Передали Распутиной. Она, поблагодарив нас и нежно погладив по плечам, ушла в кабинет, перед этим сказав, что со всей бюрократией разберётся сама.
Спустя минуту, пока все остальные ещё стояли в очереди для того, чтобы отдать документы, и заполнить соответствующие акты, мы уже направлялись в зал для испытаний.
Когда проходили мимо стоящей в длиннющем ряду людской массы, я снова ощутил безмерную ненависть. Только теперь она распространялась не только на меня.
— А как тебя звать-то? — Спрашивал у парня.
— Я Виталий Васильевич Долгорукий, из рода Долгоруких. — Представился, наконец, он.
— А я так, просто, желез… ой, Новиков Саня.
— Очень приятно. — Слегка поклонился он и пожал мне руку.
«Ого. Какой галантный…»
— Спасибо, что помог мне с этими уродами. — Решил я его, наконец, поблагодарить. — Хотя, если честно, я бы всё равно их всех вырубил без особых проблем. Но… всё же очень тебе благодарен.
— Отнюдь. Не стоит благодарностей. — Отмахивался Виталий. — Когда задевается чья-то честь, а тем более, если противники, наплевав на все нормы морали, вчетвером нападают на одного… я просто не мог не вмешаться…!
Выглядел Виталий Васильевич безупречно. Сшитые на заказ серые брюки, белая рубашка, жилетка; поверх неё, продолжая цветовую гамму, — серый пиджак. Возле кармана на пиджаке, конечно же, красовался значок с гербом клана Долгоруких.
Голову парень держал прямо, походка его напоминала походку робота, а речь изо рта вылетала исключительно выверенная и благородная.
Воистину стопроцентный аристократ. И в привычках, и в поведении, и в моральных установках. Моему отцу бы такой, как Виталий, безусловно понравился. Но… ему не свезло, и в качестве сына появился я. Простой, как пять копеек, не соблюдающий всех норм этикета.
Несмотря на всё, что произошло, я добился своей главной цели — подпитался достаточным количеством энергии от унижения аристократика. И, надо сказать, вовремя, потому что то испытание, о котором заявили нам по приходу в специальный зал, предполагало затрату больших усилий…