Огромные глыбы льда, ранее составлявшие стену, я поднимаю в воздух и кидаю в ублюдка. Не долетая до громилы, они плавятся под воздействием тлетворной силы.
Благодаря временной темноте парни из моей команды успели неожиданно напасть на врагов. Они повылетали из тьмы и первыми нанесли удары, взяв инициативу в собственные руки.
К этому моменту никаких препятствий для видимости на арене не осталось. Все снова стали друг друга наблюдать.
Я выпустил несколько десятков ледяных сюрикенов с автонаведением. Любой другой бы уже слёг, изрешечённый, как после убийственного града. Но не этот монстр.
Сражение с ним напомнило мне битву с инферналом. Правда, было одно существенное отличие. Инфернал, в отличие от сына директора, совершенно не обладал нормальным мышлением. Этот же, имея на вооружении инфернальную силу, управлялся с ней довольно умело.
Все мои ледяные атаки не имели никакого смысла. Не успевая долетать до противника, они растворялись в воздухе.
Теперь понимаю, что не зря я оставил у себя часть запрещённой силы… иначе бы…
«Нечестно ты дерёшься, ублюдок. А если попробуем так…?»
Я создал ледяное копьё и понёсся на врага. Сблизившись с ним, стал атаковать. Удар сбоку, — противник умело уклоняется. Удар сверху — та же история. Для отвлечения бью ногой с разворота, заставляя противника присесть. В этот же момент ледяное копьё настигает его снизу. Ещё бы мгновение, и я бы его проткнул.
Но сын директора успевает создать энергетическое поле, которые преграждает путь моему копью.
Я улыбаюсь и смотрю на ублюдка. Он, нервничая, бегает маленькими глазками. А что же случилось…? М-м-м…?
Он не понимает, почему моё оружие ещё не растворилось. Ведь от скверны плавится абсолютно всё.
Абсолютно всё, кроме…
Кроме самой скверны.
На кончике моего копья сконцентрирована запрещённая энергия. Я надавливаю на копьё, и оно медленно, но верно проходит дальше. Ещё чуть-чуть, и…
Взрывная волна относит меня на несколько метров в сторону. Так же, как и сына директора.
«Испугался, наверное, бедняга?»
Я поднялся на ноги и поглядел в сторону трибун. Лицо директора виднелось плохо, но мне почему-то совершенно точно казалось, что оно изображает злость.
Мой противник вскидывает руки вверх. Ладони его покрыты энергией. Он крутит длинными кистями, как заправский колдун, вырисовывая странные выверты. Возле него образуется плотный заслон, из которого в меня без остановки начинают лететь куски скверны, прямо как из действующего вулкана.
От первых двух я успеваю увернуться. После, один за одним создаю ледяные щиты. От одного соприкосновения с энергией они рушатся. Приходится потеть и бесконечно материализовывать новые.
Дабы заткнуть воронку, без конца вырыгивающую в меня скверну, я создаю маленький снаряд и наполняю его запрещенной энергией. Пускаю его в воронку, и она взрывается. Взрывная волна застаёт противника врасплох. Он не успевает толком от неё уклониться.
Пока враг стоит на коленях, закрывая поражённое лицо руками, я создаю ледяную булаву, подбегаю к нему, и с оттягом заряжаю по голове ударом снизу. Сын директора, издав жалобный стон, отлетает назад.
«Ну что. Достаточно тебе?»
Замечаю, что медики в конце арены сдвигаются с места. Они идут в нашу сторону, дабы унести поражённого участника в медицинский кабинет.
Смотрю на изуродованное взрывом лицо и вижу открытый глаз. Оно в сознании…
— Рано! Рано! — Я машу медикам рукой и кричу, чтобы уходили. Им грозит огромная опасность.
Начинаю купировать сына директора в ледяной кокон, дабы снизить мощность взрыва, который может случиться с секунды на секунду. Искажённое через лёд лицо скалится. Изо рта вылетают неизвестные звуки. Демонические глаза наливаются кровью и зелёной энергией. Тело ублюдка вибрирует и покрывается слоем скверны.
Медики, догадавшись, что происходит, бросают свое оборудование и со всех ног бегут за защитный барьер. Правильный выбор.
Недалеко от меня своему сопернику проигрывает головастый. Я кричу ему:
— План Б! План Б!
Головастый кивает, пробивает сопернику в пах, и пока тот корчится от боли, он встаёт на одну ногу и с закрытыми глазами концентрируется для мощной способности.
— ТЬМА! — Кричит он, и весь шатёр погружается в непроглядную субстанцию. В эти мгновения никто не видит ничего.
Мои глаза затуманены и я лишь отдалённо, напрягая зрение, понимаю, что подо мной разрастается что-то зелёного цвета. Это мой шанс.
И я либо убью его, либо всё вокруг на ближайшие километры превратится в выжженную пустыню.
Я использую всю свою энергию. Опустошаю сосуд до последней капли. И всё это для создания убийственного копья. Не уверен, как оно выглядит, но в руках я ощущаю неимоверную мощь.
Для создания оружия я попытался вложить в него всю инфернальную энергию, что только была во мне. Кажется, получилось.
Ветер свистит, всепоглощающий гул разлетается от такой концентрации энергии. Я поднимаю копьё вверх и, по максимуму напрягая мышцы, обрушиваю его вниз.
— СДОХНИ!
Мощнейший взрыв отбрасывает меня метров на десять вверх. Я ещё остаюсь в сознании и понимаю, что через секунду расшибусь о землю. Но…
Кто-то подхватывает меня перед самым приземлением, тем самым спасая от серьёзных и, возможно, непоправимых повреждений.
Кто-то очень маленький и…
— Учитель…?
Я лежу на песке и чувствую, что в меня вливают какую-то жидкость. Ужасно противную, но… она бодрит меня и заставляет прийти в себя. Пелена с глаз улетучивается, и звон в ушах пропадает.
Успеваю заметить, как пучок волос учителя растворяется в воздухе.
— Спасибо… — Говорю я уже пустоте.
Приподнимаюсь на локте и оглядываю пространство вокруг. Везде песок, дым; всё перемешалось. Никто ничего не понимает.
Защитного купола над ареной больше нет. Люди на трибунах пыльные, взъерошенные, засыпанные песком, но живые.
Я успел… успел убить мразь перед тем, как она всё тут уничтожила. Успел перебить активацию чудовищного взрыва, лишив жизни одного, вместо жизни тысяч.
Но что с моими парнями…?
Увиденное сначала пугает, но через секунду успокаивает. Огромное коричневое желе занимает половину арены. Мерзкое, липкое, дышащее. Все участники битвы, в том числе и наши противники — заключены в нём.
Это Пряник. Пряник всех спас.
— Отпусти! Фу! Сука! Перестань! — Вопил брезгливый жирдяй, дёргаясь в плотной жиже. Его дёргания пробуждают Пряника, и через минуту спасительная мерзость рассасывается и становится человеком.
Бедняга. Он весь израненный, помятый. Зато живой. Я подхожу к Прянику и спрашиваю, как он себя чувствует.
— А ты сам-то как?
Я отшатываюсь в сторону, оглядываю себя.
— Тоже не в самом лучшем виде…
Сажусь на задницу, и отдыхаю.
Ну, вот и всё. Самое тяжелое закончилось. Я уничтожил особо опасного подонка и при этом не спалился перед остальными.
Благодаря способностям головастого абсолютно никто не мог видеть, каким именно образом я это сделал. Тем самым моя репутация не будет испорчена фактом связи с энергией, которую сам же уже скоро собираюсь поругать.
Было тяжело, но мы справились. План сработал как надо.
Я поглядел на трибуны, в то место, где сидел директор. Его там, конечно же, не было.
Теперь нужно немного отдохнуть, дождаться того, как специальные люди разгребут весь этот бардак, что устроил инфернальный сынуля директора, и записывать главное в жизни видео-обращение к гражданам.
Я должен объяснить всем жителям страны то, что сейчас произошло. А также предупредить их о ещё более страшных вещах, что всех нас ждут в самое ближайшее время.
Беспокоит только одно — что же дальше?
Глава 34
Через десять минут после боя вся наша команда сидела в комнате отдыха. С минуты на минуту ожидалось прибытие репортёров. Я умылся, по возможности привёл себя в порядок.
Было слегка тревожно. Всё-таки, хоть я частенько и попадал в поле зрения камер, но, никогда при этом ничего не говорил. А сейчас я должен буду произнести целую воодушевляющую речь, что прозвучит в каждом доме страны. Задача, мягко скажем, не из лёгких.
Соскочить не получится. Кроме меня — некому это сделать. Как минимум потому, что именно я в данный момент — самое узнаваемое лицо страны. Я намного обошёл что Пряника, что головастого. И всё благодаря последней битве.
Народ был в растерянности после случившегося. Люди жаждали ответов. Я их им предоставлю.
И вот, в комнату заходит стройная рыжая девушка вместе с бородатым парнем. У парня — большая видеокамера. У девушки — несвойственная репортёру скромность и микрофон.
— Слушайте! — Заявил вдруг головастый. — А чего это мы интервью в комнате отдыха будем записывать? Не лучше ли будет сделать это прямо на арене? Так сказать, по горячим следам…
К слову, никто из команды, кроме меня и Пряника, не знал, для чего именно я буду выступать перед камерой. Они думали, что это обычная формальность.
— А он дело говорит. — Подтверждаю я.
— Как вам угодно. — Произносит девушка и выходит в коридор. Бородатый, нахмурившись, за ней. Устал, бедолага, таскаться с этой бандурой.
— Далеко пойдёшь. — Говорю я головастому, и мы выходим из комнаты.
На арене и вокруг неё всё такая же неразбериха. Хотя, конечно, стало почище. Народ, в массе своей, рассосался, всех пострадавших участников вынесли. Из нашей команды, естественно, в мед. кабинете отлёживался зубочистка.
Бородатый установил камеру, проверил картинку, настроил объектив и сказал, что можно начинать.
— Отлично. — Рыженькая поправила костюм, посмотрелась в миниатюрное зеркальце и встала напротив камеры. Кивнула мне.
Я похрустел пальцами и подошёл к ней. Уставился на микрофон. Такой большой и пушистый. Прям натуральный котёнок.
— Снимаю. — Говорит оператор.
От этой фразы тут же пересохло в горле, и выветрились все мысли из головы. Когда девушка произносила вступительные слова, я слышал их будто на другом языке. О чём она вообще говорит…?