Я попытался сложить у себя в мозгу целостную картину. Различные факты переплетались друг с другом, некоторые предположения подтверждались, некоторые нет, какие-то подвисали в воздухе. Тем не менее, более-менее полноценный образ сложился.
Итак, вот с каким объектом мне придётся иметь дело. Разумовская Елизавета Михайловна, тридцать пять лет, замужем. Казалось бы, ничего не говорящая информация. Половину женщин страны можно обозначить точно по таким же пунктам. Но, это если не копать дальше.
А заглянув в её жизнь чуть поглубже, можно выяснить, что Елизавета Михайловна – троюродная сестра Василия Разумовского, главы рода Разумовских. Клан этот находится далеко не на первых местах. И это учитывая то, что и сам город – довольно провинциальный. А Елизавета Михайловна вдобавок ко всему аж троюродная сестра!
Сложив этот факт с тем, что Костян постоянно кичится своим родовитым происхождением, да и сама Елизавета Михайловна на родительских собраниях, выступая прилюдно, ни раз напоминала всем, кто она такая, можно прийти к выводу, что у их семьи имеется некий комплекс.
Скорее всего, они внутренне понимают, что находятся на самой низшей ступени аристократического сословия (но не хотят этого признавать и постоянно подчёркивают свою значимость), настолько низко, что почти что соприкасаются с обычными людьми. Хотя, что значит почти – Костян учится в среднестатистической школе, с самыми обыкновенными детьми. Он такой же, как и остальные. Другое дело, что он считает иначе.
Задирая реципиента, он ни раз ставил ему в пику то, что тот простолюдин. Ну просто налицо виден прикрытый комплекс неполноценности.
Этот факт очень сильно поможет мне. Чуть позже будет понятно, как именно.
Дальше перейдём ещё к одному очень значимому месту в жизни Разумовских. Для меня не составило никакого труда узнать о том, что Елизавета Михайловна – четырежды была в разводе. Ого! Вот так богатый жизненный опыт.
Её бывшие мужья были, что не удивительно, из таких же ущербных, как и она, родов. Видимо, браками как-то пытались упрочить межклановые связи, помочь друг другу. Но, как было видно – ничего не выходило.
Но такие, так скажем, браки по расчёту, были именно первые два. Третий мужчина, за которого Елизавета Михайловна вышла замуж – был простолюдином. Да, довольно небедным, обеспеченным человеком, но, всё-таки, не имеющим родовитого происхождения.
Чёрт его знает, что не сложилось с третьим мужем, но вот после него она, наверное, поняла, что и простолюдины такие же кретины и уроды, и уж лучше быть замужем за родовитым кретином и уродом. По крайней мере, ничего не теряешь. Поэтому в четвёртый раз Разумовская снова вышла за аристократа.
В последнем браке, к слову, она состояла уже целых шесть лет, что для Елизаветы Михайловны – безусловный рекорд. И, надо полагать, её нынешний супруг – лишь галочка в паспорте, удобный социальный инструмент. И поэтому никаких препятствий для вступления Разумовской в интимную связь со сторонними мужчинами – нет.
Костик, к слову, ребёнок ещё от первого брака. Поэтому, после развода родителей он остался жить с мамой. А значит – его воспитанием никто не занимался. Впрочем, это и так прекрасно видно.
Также я, естественно, выяснил все предпочтения Елизаветы Михайловны. Прознал довольно много информации о её вкусах и увлечениях. Поэтому, с чётко выстроенной стратегией и необходимой информацией в голове я подошёл к Разумовской.
Она, преисполненная одиночества, сидела на стуле возле подоконника на первом этаже, и игриво покачивала ножкой. Скролила пальцем по телефону. Скорее всего, ждала, пока мимо пройдёт кто-нибудь из преподавателей, к которому она и пристанет.
Но вместо преподавателя явился я. Присел рядом с женщиной, вальяжно закинул ногу на ногу, открыл книгу. Книгу выбрал не простую, а ту, которая станет сигналом для Елизаветы Михайловны. Это была "Божественная комедия" Данте. Исходя из того, что любимой страной женщины помимо России, исходя из её страницы ВКонтакте, была – Италия, а на стене периодически мелькали иллюстрации Гюставе Доре, то я понял, что именно эту книгу необходимо использовать.
В первые несколько минут Елизавета Михайловна не обращала на меня никакого внимания, и лишь когда я в очередной раз соблазнительно шелестнул страницей, она покосилась на книгу. Я специально повернулся чуть боком, чтобы она без проблем могла разглядеть название.
– Божественную комедию читаете? – полушёпотом спросила она.
Выдержав паузу ровно в две секунды – не больше, не меньше, я обернулся. Тем самым я не вербально сообщил женщине, что в сей же момент не готов бросаться к ней в ноги, но и равнодушием отвечать не намерен.
– Да. – Сказал я. И тут же добавил – Это одна из моих любимых книг.
– О-о-го! – Удивилась женщина. – По правде говоря, моя тоже.
– Ну, оно и не удивительно. Книга и правда – "Божественная".
– А описание какого круга Ада у вас любимое? – Поинтересовалась Елизавета Михайловна.
– Второго. – Ответил я.
– Шутите? Я тоже больше остальных предпочитаю второй.
Вот. Пошёл контакт. То, что она любит именно второй круг ада – удачный поворот. Ибо именно на этом кругу наказывали сладострастников. Иначе говоря – любителей перепихнуться. И либо она специально согласилась со мной в знак солидарности, либо правда носит внутри себя похожую страсть, что была в сердцах как Клеопатры, так и Елены Прекрасной. И так, и так – для меня было хорошо.
К тому же, мы как бы издалека, но затронули тему разврата. А это значит, что в своей голове она уже сделала один шажочек в эту сторону.
– А вы читали её в оригинале? – Наступал я.
– К сожалению, нет… – Призналась женщина, подпуская меня всё ближе и ближе к своему внутреннему миру. – Но! В своё оправдание скажу, что читала многие прекрасные переводы. Перевод Брюсова, Вячеслава Иванова, Маранцмана. А с изучением итальянского у меня проблемы…
– Скажу вам по секрету – я тоже не знаком с оригиналом. – Грустно улыбнулся. – Хотя и наслышан о прелестной поэтичности, звучных аллитерациях…
– У нас с вами столько общего… – Неожиданно быстро выдала Елизавета Михайловна такую фразу. – А вы… – Оглянула меня впервые за наш разговор. – Преподаёте здесь? Что-то я раньше вас не видела.
– П-хех. – Усмехнулся я. – Мне, конечно, очень приятно такое слышать, но я пока что всего лишь ученик. – Развёл руками. – Увы!
Елизавета Михайловна выкатила на меня свои глаза и спустя пятисекундную паузу сказала:
– Ученик… – Грусть слегка коснулась её лица. – А так и не скажешь. По разговорам вам – все тридцать. – Она ещё раз оглядела меня, словно надеясь отыскать что-то необходимое в моём облике. – Да и по внешности – меньше двадцати пяти не дашь.
Если она не лукавит, то мой план с переодеванием в деловой костюм сработал. Я намеренно достал его из шкафа и, почистив, в него обрядился. Обыкновенный такой тёмный костюм с галстуком и белой рубашкой. Также, думаю, и тот факт, что в моей прошлой жизни я был взрослее, сыграл свою роль.
– Если честно, то внутри ощущаю себя как минимум на двадцать пять. Тут вы правильно угадали. Но, к сожалению, я заточён внутри тела восемнадцатилетнего парнишки.
Елизавета Михайловна горячо улыбнулась и сказала:
– Если так, то я старше вас всего на каких-то пять лет.
– Бросьте! – Выкинул я. – По вашему виду, извините за комплимент, тоже не скажешь, что вам тридцать. Даже двадцати трёх бы не дал, ей богу.
Женщина мило прохихикала и даже отвела взгляд от смущения. Я же, в свою очередь, держался уверенно и ни один мускул на моём лице не дрогнул.
Несмотря на то, что мы соврали друг другу по поводу возраста – я на один, а она на пять лет, – это было только к лучшему. Наши, казалось бы, разные полюса сближались всё ближе и ближе.
– Забыла представиться! – Одёрнулась женщина. – Меня зовут Елизавета Михайловна Разумовская. Хотя вы, наверное, уже слышали обо мне.
– Да. – Согласился я. – Ваше имя для меня не пустой звук. Да и в целом фамилия Разумовских очень значима для этого города… А меня звать Новиковым Александром Алексеевичем. И вот обо мне вы вряд ли слышали.
Женщина поморщила прелестный лоб и попыталась припомнить такую фамилию, но у неё ничего не выходило. Оно и понятно. Конечно же, Разумовская уже ни раз видела меня в школе. Видела того забитого и серого мальчика, но никогда не обращала внимания.
Тот, кто сейчас находился перед ней – никогда не сможет в её голове совместиться с тем, кого почти каждодневно унижал её сын. И слава богу, ведь тогда добиваться её расположения было бы в разы сложнее.
– Елизавета Михайловна, – обратился я к даме, – Не сочтите за грубость, но как вы смотрите на предложение как-нибудь встретиться и продолжить наш разговор о "Божественной Комедии?" Или, если хотите, в качестве предмета дискуссии можем выбрать любое другое произведение. Благо, что с нашими с вами внутренними библиотеками, это не составит особого труда.
Разумовская явно не ожидала такого предложения и была застигнута врасплох. Она не знала, что мне ответить.
– Впрочем… я не настаиваю. – Выдал последнее, что могло подтолкнуть женщину к принятию положительного решения.
– Нет-нет! – Запричитала она. – Что вы… я просто задумалась кое о чём. А так – ваше предложение мне очень даже понравилось. Ведь… – Сделала небольшую паузу. – Нет ничего криминального в том, чтобы посвящать своё время дискуссиям о литературе. Правда?
Я кивнул головой.
– В общем, я принимаю ваше предложение. Осталось определиться со временем и местом.
– Кхм… – Я почесал подбородок двумя пальцами и как бы задумался. – В пятницу вечером будет отличным вариантом. Вы как?
– Да. В пятницу я совершенно свободна. – Призналась Елизавета Михайловна. – А место? – И не дав мне сказать, перебила. – А давайте встретимся в нашей родовой библиотеке!
– Библиотеке… – Повторил я, как бы добавляя в свои слова толику недоумения.
– Да. Место – наипрелестнейшее! Атмосферное! Кругом старинные книги, картины с редкими репродукциями, мягкие кресла…