– Вы не должны выслушивать мнение таких женщин, как эта… – Калачева выразительно кивнула на стену соседнего номера. – Они подлежат уголовной ответственности за-проституцию и не могут влиять на позицию органов, ведущих следствие.
– А что, порядочную женщину от проститутки отделяет только штамп в паспорте? Насколько я знаю, Елена Сергеевна сожительствовала только с одним человеком, чего о вас, простите, сказать нельзя.
– Как вы смеете! Кто я и кто она? Категорически заявляю: все, сказанное этой шлюхой, – ложь, грязная и отвратительная ложь!
– Увы, позвольте с вами не согласиться. Ведь я вас вспомнил, Екатерина Леонидовна. Вернее, вашего мужа, бывает иногда просветление. Мучился вчера весь вечер, сам не ведая того, но – вспомнил! В сентябре, когда я расследовал дело об убийстве Серебрякова, он подтвердил, факт передачи взаймы денег Павлу Сергееву, который тогда подозревался в убийстве. Чтобы доказать свою непричастность, Павлу Петровичу пришлось рассказать мне о вашей с ним связи. Говорил он и о том, что именно вы уговорили мужа выручить его в трудный момент и дать необходимую сумму в долг.
– Это ложь! Мы просто друзья!
– Показания Сергеева запротоколированы и подшиты к делу. Да и Нора вас выследила, а она хоть и занимает менее значимое положение в обществе, чем вы, но пользуется такими же гражданскими правами. Перед законом все равны – и порядочные женщины, и… – Леонидов не стал уточнять, кто в данном случае есть кто, но Калачева обиделась:
– Что вы себе позволяете? Вы ничего не посмеете сказать! Мое имя должно остаться вне этой грязи.
– К чему такая патетика? Значит, вы персона особая - и можете прелюбодействовать не скрываясь, но обсуждать это никто не смеет? Взять, например, вчерашний вечер: не очень-то вас беспокоили вопросы чести, когда вы весьма нескромно вели себя в кругу молодых девчонок.
– Это мое дело.
– Теперь, когда ваш любовник мертв, придется все же публично потрясти грязное бельишко. Хорошо же вы его попачкали, коли так боитесь.
– Вы непорядочный человек, не джентльмен.
– Так и вы, милая дама, не леди: леди так себя не ведут. Что это? Ноги задирали, приставали к приехавшему с другой женщиной, мужчине, пили водку. А? И Сергеев ваш хорош: когда запахло жареным, заложил всех с потрохами. Если вы полагаете, что мужчины вашего круга всерьез могут претендовать на звание порядочных, это просто смешно. Богатые люди порядочными не бывают. Они столько раз заключают сделки с собственной совестью, что она становится их партнером, а не судьей.
– В вас зависть говорит, господин милиционер. Вы сами ничего не добились, вот и травите тех, кто в состоянии оплачивать дорогие привычки.
– Да, в том числе и любовника. Сергеев ведь вам недешево обходился. Между прочим, в том памятном разговоре в начале сентября он мне признался, что не знает, как от вас избавиться. Просто деньги были очень нужны.
Лицо женщины исказилось, куда делись интеллигентные манеры и лоск!
– Ты, козел! Я бы тебя… – Ее словарный запас оказался куда круче, чем у Норы. Вот что значит образование! Леонидов терпеливо выслушал все, что почерпнула из фольклора мадам Калачева.
– Вы очень образно выражаете свои мысли, вполне в духе порядочных людей. Мне осталось только выяснить точку зрения на все это вашего супруга.
Она взвилась, как почуявшая кнут кобыла.
– Постойте! Да, я признаю свою связь с Павлом. Но она закончилась три месяца назад. Нора не там искала, ее драгоценный Паша не ко мне на свидания ездил.
Леонидов насторожился.
– У Сергеева была еще женщина, ради которой он бросил вас и хотел бросить Нору? А вы не врете, Екатерина Леонидовна?
– Да. То есть нет, не вру. Я просто не хотела радовать эту проститутку тем, что уже не сплю с Павлом. И потом, после того как она все выложила Илье, мне стало наплевать на ее шантаж.
– Как выложила?
– Очень просто. Приехала к нему на работу, записалась на прием и все, что накопала, выложила.
– Что-то после этого изменилось в вашей семейной жизни?
– Ничего особенного. Похоже, Илья и так обо всем догадывался. Я, конечно, покаялась, пообещала, что больше ничего такого не будет, он простил. У нас ведь очень прочный брак, ребенок. Илья меня любит.
– Чего же вы в таком случае в санаторий приехали?
– Серебрякова пригласила, мужу идея понравилась, я обрадовалась, что смогу увидеть Павла. Мне кажется, я по-прежнему любила его. Так что думайте, вернее, можете думать что угодно.
– Значит, ваш муж был инициатором этой поездки?
– Только не думайте, что он имеет отношение к смерти Павла Петровича. Я была в комнате и могу подтвердить, что Илья никуда не отлучался.
– Ну да. Особенно после того, как Елена Сергеевна подбросила вам в бокал таблетку, чтобы окончательно вырубить. Из вас получился невероятно ценный свидетель.
– Какая еще Елена Сергеевна?
– Нора, какая еще? По паспорту ее Еленой Сергеевной зовут.
– Что? Эта дрянь…
– Неужели не помните, как пили с «дрянью» на брудершафт?
Калачева вся сжалась, сидя на неубранной кровати.
– Это не Илья. Не рассказывайте ему, что я сидела с Павлом в ту ночь.
– Это вы помните?
– Скорее, догадываюсь. Инстинкты, они, знаете, не подводят.
– Я постараюсь обсудить с вашим мужем эту тему как можно деликатнее, хотя я и не джентльмен. А кто все-таки эта женщина, ваша соперница?
– Не знаю. Похоже, что они работали вместе. Кто-то с фирмы.
– Зачем же тогда были свидания?
– А где им, по-вашему, любовью заниматься? Уезжали якобы в банк или на совещание. Проще же, когда в любовницах секретарша?
– Значит, это Марина?
– Не знаю. Я не выясняла точно. Мало ли на фирме красивых девочек…
– Выбор есть. Вы уезжать пока не собираетесь?
– Собираюсь. Я сама платила за свою путевку, но что значат эти гроши по сравнению с удовольствием от вас избавиться.
– А вот это не так-то просто сделать, если вы действительно причастны к случившемуся. – Леонидов вдруг услышал за окном шум моторов, незнакомые голоса и скрип снега возле коттеджа. – Что ж, похоже, коллеги приехали. Прервем нашу приятную беседу, Екатерина Леонидовна. Желаю вам поскорее прийти в себя. Голова-то болит?
– Хам!
– Я вам о здоровье, а вы мне о воспитании. Нескладно как-то получается. – Испытывать терпение Калачевой Леонидов больше не рискнул и исчез за дверью люкса.
В холле было шумно. Герои вчерашнего вечера неуверенно жались по стенкам, наблюдая, как пространство посередине заполняется приехавшими сотрудниками милиции. Большинство из них было в штатском, но мелькали и погоны. Распоряжался действиями группы молодой человек в звании старшего лейтенанта.
– Еще не вечер, а вы уже прибыли, – сказал, приблизившись к нему, Леонидов. – Поздравляю! Не ожидал вас так скоро, поэтому решил совместно с товарищами отдыхающими убрать тело в номер покойного.
– Кто вы? – ощетинился старший лейтенант и скользнул взглядом по мятым леонидовским штанам.
– Оперуполномоченный Московского уголовного розыска капитан Леонидов Алексей Алексеевич. Угодно мои документы?
– Угодно. – Коллега принялся внимательно изучать удостоверение, потом козырнул, но любезности у него не прибавилось. – Вообще-то это наша территория, капитан. Как вы здесь оказались?
– Я не претендую на чужие лавры. А здесь в качестве отдыхающего, друг хозяйки и устроительницы этого мероприятия. В роли свидетеля до сих пор выступать не приходилось, но всегда готов.
– Тело зачем распорядились убрать?
– Вы не поняли, старший лейтенант, я здесь ничем и никем не распоряжаюсь. Просто мы сочли целесообразным избавить детей от подобного зрелища. Для вас я все старательно заснял на видео– и фотопленку и сохранил под почти стерильным полотенцем орудие преступления в виде стола.
– Почему это стол – орудие преступления?
– Покойник упал с балкона и ударился об угол. Приглашайте экспертов и можете начинать.
– Чего уж тут теперь делать экспертам? Где тело?
– Пожалуйста, вот ключ. – Леонидов быстро достал из кармана железную бирку с ключом от комнаты номер один. – Первый этаж, с лестницы сразу налево.
Старший лейтенант начал отдавать распоряжения сотрудникам.
Несколько часов группа оперативников мучила себя и отдыхающую публику, пытаясь восстановить вчерашние события. Наконец пришла очередь и Алексея. Они прошли в боковую комнату, которую старший лейтенант облюбовал для бесед с сотрудниками фирмы «Алексер» и остальными отдыхающими.
Старший лейтенант достал бланк протокола и стал записывать данные Леонидова. Тот наконец не выдержал:
– Я не услышал, как ваше имя и отчество, коллега, извините.
Старший лейтенант нехотя оторвался от бумаг, пробормотал не вполне разборчиво:
– Оперуполномоченный Семеркин Вячеслав Олегович.
– И какие выводы вы делаете из происшедшего, Вячеслав Олегович?
– Я вас допрашиваю или вы меня?
– Давайте, Слава, не будем играть в детскую песочницу: мы взрослые люди, занимаемся одним делом. Произошло все на вашей территории, но люди из Москвы дело могут запросто забрать. К тому же народ приехал сюда отдыхать. Может, оставите несчастных в покое?
– Я должен все оформить как положено. Не каждый день от несчастного случая умирает один из руководителей крупной фирмы.
– Значит, вы пришли к выводу, что это был несчастный случай?
– А что? Все свидетели показали, что Сергеев был пьян, на ногах не держался, часто ходил на балкон покурить. Не удержал равновесие, свалился, наткнулся на стол. Эксперт констатировал, что смерть наступила от удара о тупой предмет. На столе кровь и частички мозгового вещества. Думаю, это несчастный случай.
– Не собираюсь вас разубеждать.
– Конечно, будет вскрытие, повторный допрос свидетелей. А больше я здесь задерживаться не собираюсь.
– Правильно. Забирайте тело, женщину покойного коммерческого директора и – с Богом!
– Значит, вы тоже считаете, что это был несчастный случай?