– Ну, у меня, кроме моих цепей, ничего нет за ду; шой, мне жить на этом свете проще. Никто не охотится за моим состоянием, потому что нет его, состояния. Квартира жены, зарплата… А вообще, все это глупый и беспредметный разговор. Покажите мне пальцем хоть одного человека, который не любит жаловаться на жизнь. Он, видно, так устроен, что нет ему покоя. Но это все философия. Сколько людей мечтают пожить так, как вы сейчас живете, молодые девчонки на панели себя продают за гораздо меньшее, а вы ноете. Простите, я вас не понимаю. Меня больше сейчас интересует, почему вы передумали вытаскивать на свет Божий убийцу.
– А вот про это забудьте. И, ради бога, Алексей Алексеевич, дайте мне еще немного полежать. Голова болит, честное слово.
– Знать бы мне, от какой мигрени она у меня болит. Что же, ваше право. Пойду искать по свету, где там мне найти эту самую карету… Отдыхайте.
Он вышел в коридор.
В холле никого не было. Иванов в прежней позе дожидался прибытия официальных властей.
Алексей присел на диван, не зная, куда теперь дернуться. Неожиданно совсем рядом взвизгнула дверь. Из девятнадцатой комнаты, озираясь, выглянул Липатов. Увидев, что его засекли, направился к столу.
– Сигареты кончились. Никто тут пачку не забыл?
– Здесь много чего вчера забыли. Выбирайте. Липатов, усмехнувшись, взял лежащие на столе сигареты.
– А вы не курите, насколько я помню?
– Сейчас на все готов. Давай, что ли.
Леонидов потянул из пачки сигарету, неумело затянулся и почувствовал, как его повело. Липатов тоже глотнул порцию дыма, потер низкий лоб.
– Да, чего только не случается: лежит вот. – Усмехнувшись, он мотнул головой в сторону мертвого Иванова.
– А вы убедиться пришли? Да, не дышит. Приятно, да?
– Ты на меня собак не вешай. Я один, что ли, покойничка недолюбливал? И покруче товарищи есть.
– Не сомневаюсь. Кого теперь возить-то будешь? Кончилась твоя каторга?
– Да кого бы ни возить… Думаешь, я совсем дурак? Между прочим, я все фирмы на Москве знаю, всех начальников. И бумаги мне доверяли, и деньги. Думаешь, договориться не могу? Дурацкое дело не хитрое. Надо только назвать покрасивше: не шофер, а, скажем, менеджер по доставке. А там и дальше пойдет.
– У тебя образование-то есть?
– Десять классов и армия. А что, у этого больше было, когда он в «Алексер» пришел? Жена заставила на заочное Отделение поступить по каким-то там финансам. За деньги сейчас любой диплом можно купить. Я тоже могу прикинуться образованным, если нужда прихватит. У шофера академия еще больше, чем у иных директоров. Думаешь, я глухой? Мало ли о чем они в машине говорят. А уши у меня всегда в нужном направлении наставлены.
– Надоело шоферить?
– Дорогу я люблю. Телочку красивую опять же можно подсадить, червончик срубить, ежели связываться охота, а можно и за удовольствие. У меня карманы пустыми никогда не бывают.
– Чего же ты вздумал геморрой-то себе лишний наживать? В менеджеры задумал податься… Только что слово красивое.
– Так одно дело, когда девушке говоришь: я шофер, а другое, когда менеджер. Что, ему можно, а мне, убогому, нельзя? – Липатов выразительно кивнул на распластавшееся у ножки стола тело управляющего.
– Так ему уже ничего не можно. Молния, она знаешь куда любит бить? В то, что выше других выпирает. Подумай, Андрюха. И что ж ты все о девушках да о девушках. Как же Валерия Семеновна? Ты сегодня, кстати, в своей комнате ночевал?
– Ха-ха, Лерка, что ли, хвастанула? Ну, это дело такое… Подумаешь, Лерка.
– А она что, в люди не хочет? Ты вот был шофер, станешь менеджером. К тебе в помощники Валерия Семеновна еще не набивалась? Или ей хватит звания «менеджер по кухне»? А что? Тоже красиво.
– Ладно, ты меня не учи. Больно ты много стал знать обо всех, а сам чистенький? Как же, поверю! Все от хорошей жизни любят отговаривать, только сами-то готовы; дерьмо жрать, лишь бы в люди пролезть.
– Значит, до сих пор ты был не человек?
– Человек, не человек. Я покурить сюда пришел.
– Хорошее место. Покойники тебе получать удовольствие не мешают?
– А чего, он же теперь ничего со мной не сделает, хоть в рожу ему плюй. А то как же – гонору было. Валерий Валентинович!..
Леонидову вдруг стало плохо. От сигареты опять замутило. Почувствовав это, Алексей извинился и, оставив Липатова в коридоре, толкнул дверь в собственные апартаменты.
Жена Александра уже сидела на кровати, абсолютно проснувшись, и ждала мужа.
– Ой, Леша, это правда?
– Что правда?
– Иванов умер.
– Ну да, Иванов умер, да здравствует Иванов! Не нравится мне все это. А тебе кто сказал?
– Да Анечка Барышева заходила.
– Серега не пришел?
– Пришел. Скоро приедет милиция. Дороги-то уже давно расчистили, не как в прошлый раз.
– Что ж, флаг ИМ: в руки, барабан на шею. А мне дали отставку.
– Вот это правильно, – обрадовалась Александра. – Ты, Лешечка, все близко к сердцу принимаешь. Ну, случилось там, чего– так сами разберутся. Не нервничай только.
– С каких пор ты так переменилась, жена?
– Да никто вокруг тебя. не менялся. Очнись, Леонидов. – Пойдем с Сережкой погуляем. На улице солнышко. Знаешь, как пахнет в лесу, когда легкий морозец и снежинки на еловых ветвях блестят на солнышке.
– Ну ты, литератор. Не приплетай меня в свои поэмы. А впрочем, почему бы не пойти? Поесть не удалось, так хоть кислорода вволю наглотаюсь. Где мой толстый свитер?
– Ох, Леша, не любишь ты следить за своими вещами! Ну где ты его вчера бросил? Вспомнил?
– Слушай, я для того и женился, чтобы подобными мелочами голову не забивать.
– Ах так? А я для чего тогда замуж выходила?
– Чтобы не скучно было. Забота о двоих отнимает больше времени, чем забота об одном человеке. Закон математики. Хотя ты ж у нас гуманитарий. Тебе не понять.
– Зато мне понять, что пора тебя привести в чувство. Живо одевайся, мы с Сережкой тебе быстренько поможем привести в порядок организм.
– Ага! Сейчас! – Алексей засуетился, напяливая на себя теплую прогулочную одежду, но выяснить отношения до конца им не удалось, потому что в дверь кто-то тихонько поскребся.
– Войдите, – втягивая голову в плечи, прошипел Леонидов.
В дверной проем робко протиснулись толстые Лизины щеки и прядь неровно покрашенных волос.
– Можно?
– Чего тебе? – выдохнул Леонидов.
– Эльза хочет вам что-то сказать.
– Как выяснилось, я в этой истории вообще ни при чем. Может твоя Эльза с тем же успехом Манцеву в рубашку поплакаться или красивому мальчику Юре. Уверен, что это ей доставит больше удовольствия.
– Она вас ждет, – обреченно всхлипнула Лиза.
– Ну, чего не сделаешь ради такого большого ребенка. Где она?
– У нас в комнате, А можно, я здесь пока посижу? Я покойников боюсь. Страшно в коридор выходить. Бежала сюда, даже споткнулась, ушибла ногу. Во! – Большой ребенок простодушно задрал полу халата, демонстрируя подпорченный мясистый окорок.
Леонидов от ужаса зажмурился и выбежал вон.
Бежать пришлось недолго. Дверь с номером шестнадцать находилась рядом и была предусмотрительно приоткрыта. Алексей нырнул туда. В комнате царил полумрак, окно было завешено шерстяным одеялом с третьей, лишней койки. Эльза Шеина рыдала, зацепившись рукой за шаткие перила казенной кровати. Ее лицо периодически меняло цвет: синий переходил в зеленый, голос хрипел уже где-то в районе совсем нижних октав.
Войдя в комнату, Леонидов предусмотрительно прикрыл дверь, повернув изнутри громоздкий железный ключ.
– Елизавета сказала, что вы пожелали что-то сообщить мне. Только сразу предупреждаю, что расследованием этого дела я, похоже, больше не занимаюсь. Обратитесь к милиции, она скоро прибудет. Куда можно сесть, если вы не успели передумать?
Эльза проигнорировала его вводную тираду. Она высморкалась и подняла на Леонидова тяжелый мутный взгляд.
– Простите, я вам не то сегодня сказала.
– Да уж.
– Честное слово, это от отчаяния. Здесь все заодно, все меня просто ненавидят. А за что? За Валеру? Если бы я была беременна от Павла, никто бы не стал так удивляться. У меня нет не то что друзей, даже просто человека, который мог бы посочувствовать.
– А как же Лиза? Вы вместе работаете, в один номер заселились.
– Надо же с кем-то заселиться, это еще ничего не значит. Лиза боялась, что Валера ее уволит, а теперь она только делает вид, что жалеет меня. Знаете, бывают люди, которые умело изображают лучших друзей. Но я уверена, в душе у нее все поет от радости.
– Что же, новый кандидат в управляющие ей симпатизирует?
– Это не важно. Теперь просто Таньку уберут, и все.
– Что это на вашей фирме за такая необходимость – все время кого-то убирать? Стиль работы руководства?
– А вы за нее не переживайте, ее мамаша пристроит. У нас на фирме Танька просто пасла Валеру.
– Неужели господин управляющий представлял какую-то ценность для женского пола? Вроде не Ален Делон, не говорил по-французски. Одеколон, конечно, не пил, но насчет обычной водки – я сам недавно наблюдал – очень даже не отказывался употреблять. Не думал я, что дамы сие приветствуют.
– Вы не понимаете.
– Ну так просветите меня насчет женской психологии, может, и пригодится. Я все-таки человек женатый, и жена у меня интересная. Может, мы, дураки, не к тем ревнуем?
– А вы можете представить, что делать женщине, если она ни родить не может, ни увлечь кого-нибудь своей внешностью? Конечно, если она обладает московской пропиской, квартирой и обеспечена мамашей, то есть варианты. За такие блата мужа можно и купить. Только как следует все прикинуть, чтобы не просчитаться. Многие таким вариантом пользуются, если замуж хочется.
– Неужели для женщины так важно выйти замуж?
– Старые девы вызывают у окружающих нездоровый интерес. Если никому оказалась не нужна, значит, какая-нибудь дефектная. К проституткам относятся лучше, чем к старым девам. Знаете, какие новости любят обсуждать бывшие одноклассники, когда встречаются друг с другом на улице? Кто женился, кто развелся. Так уж люди устроены. Так что лучше родить без мужа, тогда просто поймут, что у тебя что-то было, просто не сложилось.