– Тут-то и возникла проблемка. Дело в том, что наш коммерческий директор втрескался в порядочную девушку, этакую воительницу-охранительницу. Она-то на него и надавила насчет наведения в фирме порядка и справедливости. Паша завертелся как уж на сковородке. Сначала ему понравилось в благородство играть, но старая закваска все равно бродит, особенно если ее сахарком посыпать. Валера, естественно, знал про Пашину новую бабу, хотя это в такой тайне держалось – из-за Норы. Он объяснял Паше, что тот дурак, верит, мол, что его девушка испытывает к нему нежные чувства, а на самом деле ей только фирма нужна и война за светлое будущее. Все правильно: умные бабы любят умом, а такая любовь мужику на пользу не пойдет. Долго они так калякали, потом Паша заявил, что сам уже начал задумываться о смысле жизни и не против слинять куда-нибудь в дальние страны. Они ударили по рукам, договорились о встрече на трезвую голову, чтобы обсудить детали и процент каждого, и разошлись.
– А как же Паша слетел с балкона?
– А это вы сами думайте, я уже и так много чего сказал.
– Кто эта тайная любовница коммерческого директора?
– Опять-таки не собираюсь никого закладывать.
– А зачем тогда все рассказали?
– На всякий случай.
– Испугались за свою блестящую карьеру. А в смерти Иванова у вас какой интерес? Показания зачем давали, что он убил и сам с балкона спрыгнул?
– Серебрякова попросила.
– В обмен на?..
– Не хочу сглазить.
– Ого! Значит, серьезное предложение. Не под Пашино ли наследство метите? Удачно у вас все получилось? Мечты-то, оказывается, сбываются! Да, а что ж вы, Костя, не курите? Пришли сюда, можно сказать, изнывая от неутоленной страсти по никотину, а сами?
– Расхотел. Курение, говорят, сокращает жизнь, а она у меня только начинается.
– Как вы в себе уверены! Рад за вас, честное слово, Константин… как там ваше отчество?
– Петрович.
– Блестяще! Константин Петрович. Большое вам плавание, как большому этому самому, которое никогда не тонет.
– Ну-ну, я-то утрусь, но ты, мент, будешь это самое всю жизнь разгребать. А я на «мерседесе» ездить. И все равно по-моему будет.
– Будет и по-твоему, пока не шлепнут. А еще лучше, Манцев, ты живи. Одно наказание у тебя уже есть: красавица Нора. Остальное получишь. Со временем
Манцев дернулся, хотел просто резко ответить, но сдержался, развернулся и зло печатая шаг, направился к своему номеру.
– Сигареты не забудь! – крикнул ему вдогонку Алексей.
Когда за Манцевым захлопнулась дверь, Алексей громко зевнул. «Мне, что ли, закурить? А ведь Манцев не курит «Кэмел», это не его сигареты. Он курит другие, дешевые. Костя на дорогие привычки только замахивается, зато с каким аппетитом! А чего это он сюда приперся? Рассказать правдивую душещипательную историю о двух ворах? А зачем? Откреститься от девушки, которую раньше прикрывал. Правильно, зачем она ему, если по наследству досталась блестящая Нора. Кстати, что-то пауза затягивается. Нерешительный намечается собеседник, самому, что ли, пойти поискать?»
– Есть там кто? – крикнул он наугад. – Выходите! Раздался нерешительный скрип, нечто большое и могучее выглянуло из-за колонны.
– Елизавета, ты? Опять подслушивала?
– Не спится. Эльза бродила, бродила, лекарства какие-то пила. Я не могла уснуть, а теперь она спит как слониха, а мне скучно:
– Ну иди, садись, большой ребенок. Холодно?
– Ага.
– Одеяло не дам, сам замерз. Тут кто-то спортивную куртку оставил. Хочешь?.. Ну и что ты слышала, большая Лиза?
– Манцев такой плохой!
– Лиза, ты, кроме как на плохих и хороших, людей как еще делишь?
– А надо?
– Надо взрослеть, дорогая.
– Вы же сами его отругали?
– Не отругал, а обозлил. Дурной язык мой – враг мой.
Лиза вздохнула.
– Ты как на фирму-то попала?
– Пришла. По объявлению.
– И кто тебя взял?
– Ирина Сергеевна. Она добрая.
– Это я уже знаю. Поэтому ты за Ирину Сергеевну горой, работу боишься потерять. Родители на пенсии, собаке нужен корм «Чаппи», или как его там. И сама, наверное, неплохо кушаешь, да и маму с папой надо кормить.
– Нет, что вы. У папы очень большая зарплата, а свою я только на себя расходую.
– А чего ж ты так за работу дрожишь? – удивился Леонидов.
– Ну, если я буду дома сидеть, мне все делать придется, а я не люблю. И на даче тоже не люблю – огурцы там всякие, грядки. Мне в «Алексере» нравится, от дома близко, кормят, Ирина Сергеевна хорошая.
– У тебя подруги есть на фирме кроме Эльзы?
– Да нет. Как-то не получается с ними… А зачем вы про подруг спросили?
– Может, кто-нибудь с тобой секретами делится.
– А вас что интересует?
– Пашина любовница, конечно.
– А, это я и так знаю.
– Откуда?
– А я после работы домой не тороплюсь, поэтому все про всех знаю. Вечером самое интересное происходит. Я их видела у него в кабинете.
– КОГО?
– Пашу и Ольгу. Ольга просила никому не говорить, я и не говорила. Но вам же можно?
– Конечно! Ольга – это Минаева, что ли?
– У нас на фирме только одна Ольга.
– Значит, это все-таки Ольга, а я голову ломаю. Конечно, Манцев такой убедительный портрет нарисовал. Ольга, значит, решила восстановить справедливость собственными методами: влезть к Паше в постель и через него влиять на дела фирмы.
– Ольга хорошая. Я к ней недавно подошла, она пообещала, что никто меня не уволит.
– В обмен на что?
– Не знаю. Просто так, наверное.
– Она думала, что ты сообразишь, о чем тебе молчать надо.
– Да? А что тут такого? Я не то сделала? – испугалась Лиза.
– Слово, Елизавета, не воробей. Но я никому ничего не скажу. Работай себе на здоровье, тебе надо. Какая у тебя собака-то?
– Эрдельтерьер. Максимилиан, Максик. Медаль на выставке получил, такой милый!
– Слушай, Елизавета, иди-ка ты баиньки. Снотворного у тебя, случайно, нет?
– Нет.
– А у Эльзы? – осторожно спросил Леонидов.
– Она же беременная. Им вредно… Так вы не сердитесь, что я сказала, будто Валера сам с балкона спрыгнул?
– Но что Иванов с балкона не прыгал, ты ведь знала?
– А Ирина Сергеевна сказала, что прыгал.
– Она тебя попросила так сказать.
– Ну, вообще, да.
– Что значит – вообще?
– Мне Ольга передала.
– Ас чего это Ирина Сергеевна свои просьбы через Ольгу передает?
– Она ее любит. Ольга у Серебрякова долго секретаршей была, и ничего такого у них не случилось, хотя Александр Сергеевич любил с красивыми девушками романы крутить. Просто Оля очень порядочная, Ирина Сергеевна ее за это уважает и на работу обратно взяла.
– Значит, Ольга – лицо доверенное.
– Конечно. Я ей верю. Она за меня перед Ириной Сергеевной словечко замолвит.
– Все так, все правильно. Иди ты спать наконец.
– А с вами побыть еще нельзя? Я не усну.
– Лиза, ты меня напрасно за брата принимаешь. Я чужой мужчина, мало ли кто может что подумать, если нас вдвоем увидят.
– Да? Тогда я пойду. Нате вашу куртку.
– Иди, сокровище, иди. Только больше не подслушивай, встану и проверю. Смотри у меня!
В том, что Елизавета больше не будет прикладываться ухом к двери, Леонидов был почти уверен, как и в том, что в гости придет кто-то еще. Поэтому и поспешил спровадить девушку, мало ли какая еще персона решит исповедаться в совершенных грехах. Становилось очень даже интересно… За окном тихо падал снег, тишина и темнота окутали насторожившийся дом. Ночь не принесла покоя. В холодном коридоре снова раздались шаги. Женщина подошла к дивану и отчетливо заявила:
– Я забыла здесь свою спортивную куртку.
– Да, действительно. Без нее никак не заснешь. Она рассмеялась искусственным, щекочущим нервы смехом:
– Я просто шла к Манцеву и решила прихватить случайно забытую на диване вещь.
– Оля, вы уверены, что вам надо туда идти?
– А что такое? Разве у нас в уголовном розыске организовали отдел нравов? Вас можно поздравить с новым направлением в работе?
– Я не люблю вмешиваться в чужую личную жизнь, чертовски неблагодарное занятие, но к Манцеву тем не менее не ходите. Не стоит он того.
– Вы себя предлагаете в качестве замены? Мне сегодня необходим мужчина. Не только у мужчин бывают насущные потребности.
– Перетерпите. Подумайте о чем-нибудь самом мерзком, напрягите воображение, вам сразу расхочется.
– Занятно. Труп Паши подойдет?
– Кому как. Садитесь, Оля. Кстати, это не ваши сигареты?
– «Кэмел»? Нет. Предпочитаю что-нибудь более женственное.
– Тогда тут еще водка осталась.
– В чувстве юмора вам не откажешь, Алексей…
– Можно без отчества, ночь на дворе. В темноте не заметно, что я на несколько лет вас старше.
– Что еще в темноте не заметно? Выражение лица? Смазанный макияж? Кстати, что вам сделал несчастный Костя? Почему вы вдруг решили обо мне позаботиться?
– Вы его любите?
– Мы в конце двадцатого века живем, слово «любовь» уже не актуально. Скажем так, я его держу в резерве.
– Оля, вы себя не переоцениваете?
– А что? Разве я не красива? Не могу вызывать у мужчины если не нежные чувства, то вполне естественные желания?
– Он за вами ухаживал?
– А почему в прошедшем времени? И кстати, вам-то какое дело?
– Хочу перенять опыт. Знаете, я тупой и ограниченный товарищ, хотел бы узнать, как порядочные и образованные мужчины ухаживают за женщинами вашего стиля жизни?
– Ну, во-первых, они говорят только приятные вещи.
– Намек понял, давайте сразу во-вторых.
– Дарят цветы, приглашают в рестораны. И ждут своего часа, не торопя события. Это главное: не терять терпения. И можно дождаться.
– Все правильно. Только сегодня неподходящий момент, чтобы осчастливить заждавшегося Костю.
– Это еще отчего?
– Боюсь, вас опередили.
– У него в комнате женщина? Ну, это еще не значит, что он с ней спит.
– Оля, вас никогда не использовали?