в минуту, оттого и не выказывали в связи с его отсутствием преждевременного раздражения.
– Что нового? – поинтересовалась Викки у приятелей. С ее приходом в апартаментах воцарилось нервозное затишье, но вряд ли волнующий членов «Дэс клаба» вопрос уже не начал обсуждаться, так сказать, в кулуарах.
– Ничего такого, чему бы ты, малышка, обрадовалась, – нехотя отозвался развалившийся на диване парень с героической внешностью покорителя Дикого Запада, но не соответствующим имиджу прозвищем Памперс. Он подвергся танатоскопии одним из первых, поэтому поглядывал на прочих одноклубников немного свысока. – Хотя плохих новостей тоже вроде бы не слыхать. Все по-прежнему. Пожар обошелся без жертв, и никому в Менталиберте, кроме нас, он больше не интересен. Вот сидим, ставки делаем, чьи загрузочные досье уцелели, а чьи – нет. Присоединяйся – в банке уже три сотни кликов. Можешь сорвать сегодня жирный куш, если повезет.
– К черту твои ставки! – огрызнулась Кастаньета, усаживаясь за большой овальный стол в центре зала, на котором уже стояли выпивка и легкие закуски. – Демиург сказал, что особо волноваться не стоит – архивы института почти не пострадали, что бы там ни трубили об этом в новостях. Надеюсь, скоро толстяк сообщит нам еще какие-нибудь обнадеживающие известия.
– Как знать, – буркнул сидевший напротив девушки тощий, как скелет, Граф. Этот меланхоличный, неизменно унылый юноша вообще никогда не улыбался, и потому он был единственный среди собравшихся, на кого мрачные новости, казалось, не наложили абсолютно никакого отпечатка. – Если все обошлось, зачем тогда Демиург нас сюда вызвал? Не затем ли, чтобы не повторять каждому в отдельности одну и ту же страшную новость, а рассказать ее всем сразу? У Демиурга нервы тоже не стальные, тридцать раз подряд о плохом сообщать. Было бы что-то хорошее, тогда – да, это еще можно пережить. Но хороших новостей мы сегодня точно не дождемся, ручаюсь. Честно сказать, у меня с утра такое предчувствие, что завтра мир перевернется.
Наварро покосилась на вечного пессимиста Графа, но ничего не сказала, а откинулась на спинку стула и, погрузившись в раздумья, стала дожидаться председателя. Еще немного, и все окончательно прояснится, поэтому есть ли смысл сейчас терзаться сомнениями и строить какие-либо догадки?
Стрелка на стилизованных под старину деревянных часах с маятником медленно приближалась к полуночи. Судя по доносившимся из-за стен приглушенным звукам и грузному топоту, гулянье в «Старом маразматике» достигло своего пика. Причем король сегодняшнего вечера – безумный водолаз-бурильщик, – похоже, основательно набрался и пустился в пляс. Его тяжелая поступь заставляла дребезжать стекла в шкафах и раскачивала хрустальные люстры. От кипящего внизу безудержного веселья гнетущая атмосфера в апартаментах «Дэс клаба» казалась еще угрюмее. Самые нервозные одноклубники Викки расхаживали туда-сюда по залу, остальные продолжали молчать, как Кастаньета, либо вполголоса обменивались между собой пришедшими на ум гипотезами. В основном не слишком жизнерадостными.
За пять минут до начала собрания явились еще двое отсутствующих, после чего все стали ждать только председателя. Никто не сомневался, что он придет к назначенному сроку. По крайней мере, раньше всегда приходил. Демиург обожал усаживаться в свое шикарное кресло под бой часов – своеобразный ритуал, без которого не обходилось ни одно заседание клуба. «Ну-с, трахнутые покойники, позвольте начать, – всегда заявлял при этом бесцеремонный толстяк. – Чья задница сегодня не соизволила явиться, она много потеряла…»
За минуту до срока почти все члены клуба расселись за столом, кроме Памперса и еще парочки старожилов, что обычно делали это вместе с председателем – для пущей солидности. Виктория не сводила взгляда с секундной стрелки часов. Она неумолимо отсчитывала последние деления на циферблате и вот-вот должна была выстроиться в одну линию со своими медлительными сестрицами – часовой и минутной стрелками. Пятнадцать секунд до полуночи… Десять… Пять… Неужто сегодня Демиург и впрямь опоздает? Если так, значит, нытик Граф может оказаться прав и привычный Наварро мир действительно перевернется…
Дверь апартаментов распахнулась за две секунды до того, как часы разразились своим монотонным полуночным боем. У Кастаньеты отлегло от сердца: слава богу, толстяк поспел к сроку, а значит, традиции соблюдены и мир, несмотря ни на что, останется непоколебимым…
Однако едва на часах отгремел первый гулкий удар, как девушке пришлось пережить немалое удивление, граничащее с потрясением. Вместо всеми ожидаемого Демиурга в зал вошел тот самый лощеный хмырь в костюме и длинном плаще, которого Викки приметила четверть часа назад у стойки бара. Закрыв за собой дверь, незнакомец подчеркнуто небрежным движением запер ее на внутренний засов и, ни слова не говоря, встал, повернувшись спиной к выходу, а лицом – к окружившим стол участникам собрания.
Среди членов «Дэс клаба» возникло вполне естественное замешательство. Девятнадцать пар глаз удивленно взирали на визитера, а тот в свою очередь невозмутимо переводил взгляд с одного «мертвеца» на другого. Во взгляде этом не было ничего, кроме холодного высокомерия, присущего лишь тем людям, кто абсолютно уверен в себе и своих силах. Знать бы только, на что эти силы будут в итоге растрачены…
Немое противостояние набриолиненного хлыща и хозяев апартаментов продлилось до тех пор, пока часы не прекратили бить и вновь не вернулись к своему привычному мерному тиканью. За это время гость рассмотрел всех «мертвецов» и под конец задержал свой взор на Викки, сидящей неподалеку от председательского кресла. Девушка в напряжении прикусила губу и исподлобья глядела на зловещего типа, что удостоил ее наиболее пристальным вниманием, нежели остальных ее товарищей. Незнакомец будто загипнотизировал Наварро, хотя она и чувствовала, что может без труда отвести взгляд от его жутких полусонных глаз. Но Викки продолжала играть с хлыщом в неприятные для нее гляделки, словно на кону этой игры стояла ее жизнь, ни больше, ни меньше. И с каждым новым ударом часов Кастаньета с ужасом осознавала, что пришедшее ей на ум сравнение – отнюдь не художественная аллегория, а то самое предчувствие, которое уже в следующий миг может сбыться.
Неведомо, сколько еще Виктория и незваный гость пялились бы друг на друга, если бы не Памперс, который решил первым нарушить зловещую паузу.
– А ты что за фрукт? – осведомился у визитера старожил «Дэс клаба». – И кто вообще тебя сюда впустил? Это закрытая частная вечеринка! Вход только по приглашениям!
– Я в курсе, – ответствовал хлыщ, нехотя переключив внимание с Кастаньеты на Памперса. – И я не ошибся дверью. Потому что это моя вечеринка, а вы – мои гости. Это я собрал вас здесь, а не Грег Ньюмен.
– Кто такой этот Грег Ньюмен? – вскинул брови Памперс. По залу прокатился недоуменный ропот. Викки замерла на стуле в ожидании чего-то гадкого, боясь даже пальцем пошевелить. Лощеный тип уже не смотрел на нее, но она продолжала сидеть, скованная страхом и дурными предчувствиями.
– Ах да, совсем забыл: у вас же свои порядки – никаких имен… – поморщился незнакомец. – Грег Ньюмен – тот самый толстяк, которого вы называете своим председателем и который любезно согласился помочь мне раздать всем вам приглашения на вечеринку. Благодарю, что не отказались прийти, – терпеть не могу просить дважды. Похвальное единство. У Ньюмена определенно есть талант к убеждению. Рассаживайтесь, не стесняйтесь. Клянусь, я вас надолго не задержу. Только передам доверенное мне послание для вашей дружной семьи и сразу же уйду.
Любезное предложение визитера возымело, однако, совсем противоположный эффект.
– Да пошел ты, клоун! Какого хрена ты нам уши протираешь? Где, мать его, этот ублюдок Демиург? – вскипел Памперс, и не подумав подчиняться просьбе набриолиненного хмыря. Наоборот, некоторые из тех, кто уже расселся за столом, с грохотом отодвинули стулья и, возбужденно поддакивая собрату, вскочили на ноги. Зная своих приятелей, Викки была уверена, что, если бы посланник грубил им или угрожал, его уже наверняка колотили бы всем скопом. Но гость вел себя достаточно корректно, и потому ему пока дозволялось находиться здесь. Но вряд ли его корректность надолго отсрочит момент, когда Памперс со товарищи окончательно выйдут из себя и выпроводят вежливого нахала взашей.
– Демиург не придет, – как ни в чем не бывало сообщил хлыщ. Он был вынужден повысить голос, чтобы перекричать возникший в апартаментах гвалт. – Но он сейчас всех вас видит и слышит. Можете передать вашему бывшему председателю привет, если хотите.
– Эй, что за дерьмо он там задумал?! – воскликнул сидевший по левую руку от Кастаньеты «мертвец» по прозвищу Алгол. – Какое послание Демиург поручил тебе для нас передать?
– Я принес для вас послание не от Грега Ньюмена, – уточнил визитер. – Хотя он тоже попросил меня передать вам кое-что на словах. А конкретно следующее: «Мне очень жаль, трахнутые мудаки, что так вышло. Обычный гребаный бизнес, ничего личного. Без обид».
– И это все, что Демиург хотел нам сказать?! – недоверчиво полюбопытствовал Алгол.
– А разве мало? – наигранно удивился хмырь. – По-моему, наоборот, это чересчур затянутое обращение. Я бы на месте Ньюмена высказался гораздо короче. Например, весточка от тех, кто поручил мне организовать нашу встречу, состоит всего из трех слов. Вот они: «Вспомните квадрат Палермо». Как видите, их вполне хватает, чтобы донести до вас нужную мысль.
Гомон в зале стих как по команде. Некоторые особо впечатлительные одноклубники Викки вздрогнули и попятились, будто узрели перед собой призрака. Лаконичность озвученного посланником заявления лишь усилила его доходчивость. После странного, переданного через вторые руки извинения Демиурга его приятели испытали одно недоумение. Коротенькое же напоминание о разгромленном «Дэс клабом» виртуальном Палермо и вызванной этим вполне реальной смерти одного из боссов мафиозного картеля вмиг расставило все по своим местам. Всего трех слов оказалось достаточно, чтобы сбить спесь с большинства обитателей апартаментов, в том числе и с Наварро. А новости о пожаре в институте Эберта и подозрительное отсутствие председателя клуба лишь усугубили и без того шокирующее начало собрания.