Глава 18
Долгое пребывание без сознания – роскошь, которую я мог бы позволить себе где угодно, только не поблизости от армии разъяренных орков. Виктория придерживалась аналогичного мнения и привела меня в чувство так быстро, как только смогла. Для чего ей пришлось пойти на непопулярные меры и отхлестать Созерцателя по щекам. Казалось бы, после всех пережитых мной ударов и акробатических пируэтов эта реанимационная методика встряхнет меня не сильнее, чем дробина – слона. Однако поди ж ты – не успела сердобольная Кастаньета залепить мне и пяток пощечин, как я уже смотрел на нее пусть не ясным, но вполне осмысленным взором и даже пытался возмущаться. После чего все же признал правоту Наварро и пообещал, что верну ей эти пощечины сторицей, если вдруг с подругой приключится подобная неприятность.
Прежде чем учинять товарищу терапевтическую взбучку, Викки уволокла меня за шиворот с глаз орков, которые с маниакальным упорством продолжали ломиться в ворота и пускать стрелы сквозь решетку даже тогда, когда никто из нас уже не показывался на виду. На руку нам играло то, что подступиться к воротам вплотную могли одновременно не больше трех монстров, чьего натиска для слома преграды было явно недостаточно. Остальные же по большей части оказывали собратьям чисто символическую помощь, а то и вовсе мешали им лишней толкотней. Ну и вдобавок периодически постреливали поверх голов из арбалетов – занятие, полностью утратившее смысл, как только мы перестали маячить перед вражескими стрелками.
Самый защищенный от шальных стрел уголок в святилище находился за гигантской статуей главного божества. Туда Виктория меня и оттащила, после чего усадила, прислонив к постаменту, и привела в сознание. Мне повезло, что мое пребывание в лапах монстра продлилось считаные секунды, а иначе одними ушибами дело точно не обошлось бы. Покряхтев и ощупав собственные руки-ноги, я обнаружил, что за сидящим на троне идолом имеется еще один выход: неширокий стенной проем с уходящей куда-то наверх каменной лестницей. Проследив, что я полностью пришел в себя, Кастаньета подошла к лишенной двери лестничной шахте и заглянула в нее.
– Темно. Не видно ни черта, – доложила подруга и указала на прикрепленный к стене светящийся кристалл. – Придется позаимствовать у этих «быков» одну стекляшку, чтобы шеи там не свернуть.
При упоминании свернутых шей я, поморщившись, потер свой многострадальный загривок и невольно бросил взгляд на прикрепленный к руке лок-радар сицилийцев. Затем выглянул из-за постамента и убедился, что по крайней мере пока беснующиеся за воротами орки нам не страшны. Похоже, самое время узнать, есть ли какой прок от трофейного коммуникатора или можно с чистой совестью выбрасывать его, как бесполезный балласт.
Чтобы Викки тоже была в курсе происходящего, я включил на захваченном лок-радаре голографический дисплей и для пущего удобства увеличил изображение. Устройство оказалось на поверку гораздо примитивнее стандартного коммуникатора и с крайне ограниченным набором служебных функций. Впрочем, нам от него многого и не требовалось. Была бы только возможность вызвать человека, для связи с которым сицилийцы и таскали с собой дополнительный лок-радар.
Сделать это оказалось проще пареной репы: надо было лишь активировать сенсор «Поднебесная» – единственный пункт в списке контактов интерактивного меню. Правда, соединение с адресатом произошло не сразу, а спустя почти минуту. Я уже решил, что программа коммуникатора «зависла» (проблема, и по сей день имеющая место в мире высоких технологий), но в конце концов графическая заставка режима ожидания все же пропала. На ее месте появилось изображение восседающего за столом рассерженного старика с растрепанными волосами, бородкой-эспаньолкой и длинными мушкетерскими усами, которые их носитель, судя по всему, специально зачесывал и фиксировал параллельно столешнице. Выглядело, сказать по правде, вовсе не стильно, а очень даже комично. В темноте каждый такой ус, должно быть, смахивал на торчащую изо рта незажженную сигару.
По этим анахроническим усам я и опознал креатора Платта, с которым мы не виделись почти два десятка лет. Наверняка в реальности Морган с тех пор сильно изменился и постарел, но в М-эфире он предпочитал носить все тот же дубль, что и раньше: этакий взбалмошный гений с безумными глазами, нервозным темпераментом и эксцентричными замашками. Прежде подобные Платту личности выводили меня из себя, но с годами я стал относиться к ним терпимее, а их повадки воспринимать как обыкновенные чудачества, не имеющие под собой цель намеренно оскорбить кого-либо или причинить зло. Да чего греха таить: я и сам с годами превратился почти в такого же чудака-затворника со своими заскоками, над которыми могла бы посмеяться современная молодежь. Только в отличие от Моргана я не сомневался, что мало-помалу впадаю в старческий маразм, а вот усач-креатор вряд ли когда-нибудь признал за собой такое. Гении не выживают из ума – просто к старости они становятся окончательно гениальными и, как следствие этого, абсолютно утрачивают взаимопонимание с окружающим миром.
Надо полагать, мы с Викки имели честь заглянуть в М-эфирный офис творца первого в истории симулайфа «безграничных возможностей» – Терра Олимпия, – а ныне директора самой уникальной и грандиозной свалки в мире. В расположенном позади Моргана широком окне открывалась панорама Утиль-конвейера, на голографическом дисплее по левую руку от хозяина пестрели какие-то таблицы, а справа от него торчало еще одно под стать Платту неординарное создание – большой человекообразный робот, исполняющий функции не то секретаря, не то телохранителя, не то всего лишь вычурной декорации. Что ж, прекрасно: без сомнений, мы не ошиблись адресом и «дозвонились» прямо до Поднебесной.
Визуальная связь была включена, но взор Платта был направлен не на нас, а на соседний монитор с бегущими по нему сводками, цифрами и графическими столбцами. Нам, очевидно, давали понять, что мы отвлекаем от работы серьезного делового человека, пусть даже экстравагантный облик креатора свидетельствовал об обратном. Рассматривая своего давнего знакомого и его окружение, я малость замешкался, и эта моя невольная заминка отнюдь не прибавила Моргану доброжелательности.
– Если вам нечего сказать, мистер Маранцано, значит, вы напрасно тратите мое и свое драгоценное время, – заметил Платт, продолжая упрямо игнорировать нас. – Я, кажется, попросил вас не отвлекать меня по пустякам и связаться со мной только тогда, когда вы схватите трэш-диггеров. Поэтому, если вы не готовы доложить об успехах, я буду вынужден…
– Маранцано мертв, мистер Платт, – перебил я сердитого мусорщика. – Сочувствую по поводу вашего помощника. Однако весьма любопытно, с каких это пор вы – ярый идеалист и правдолюбец – стали сотрудничать с итальянской мафией? Помнится, двадцать лет назад вы были готовы заклеймить человека позором за наличие у него в биографии даже незначительной судимости.
– Что?! – встрепенулся Морган и только теперь удостоил нас своим вниманием. – О чем вы толкуете?! И кто вы вообще такие, позвольте спросить?.. – Он, прищурившись, всмотрелся через монитор в наши лица. – Хотя погодите, я, кажется, догадался! Вы – те самые трэш-диггеры, которые проникли на Утиль-конвейер по визе «Синъэй», верно?
– В общих чертах – да, – подтвердил я, не став уточнять, кто такие эти трэш-диггеры, которыми обозвал нас хозяин Черной Дыры. Пусть хоть горшками назовет, но только вытащит нас из этой печки. Или, точнее сказать, морозильника. Ветра в подземном храме не было, но холод все равно пробирал до костей.
– Надо же, какая прелюбопытная ситуация… – Платт многозначительно прищурился и расправил свои и без того идеально торчащие усы. – Простите, я не расслышал: так куда же подевался мистер Маранцано?
– Получил в спину копье и выпал из челнока, – конкретизировал я и уточнил: – Но мы здесь совершенно ни при чем. Во всем виноваты слишком агрессивные статисты, которых мы ненароком переполошили.
Морган нахмурился, снова отвернулся ко второму монитору, затем телепатической командой очистил его от прежней информации и вывел на дисплей новую. Бегло изучив ее, он хмыкнул, сцепил пальцы в замок и раздраженно хрустнул ими. Потом забормотал под нос, разговаривая явно не с нами, а с самим собой:
– Нарвался на копье и в придачу разбил мой «Блэкджампер»! А ведь за минуту до этого уверял, что у него все под контролем… Самоуверенный итальяшка! Если сейчас вернется и начнет просить, чтобы я эвакуировал его людей, – не дождется! Пускай утонут вместе с этим мерзким городишкой! И трэш-диггеры – тоже! А то совсем обнаглели: мало того что хозяйничают здесь, как дома, так еще суются с жалобами прямо ко мне в офис! Немыслимая дерзость!.. Я прав, Людвиг?
Стоящий возле стола робот качнул своей цилиндрической головой, похожей на шлем рыцаря Тевтонского ордена, только без декоративных излишеств вроде железных рогов и плюмажа.
Руки креатора виртуозно пробежали по интерактивной панели монитора, будто Платт не произвел техническую операцию, а изобразил сложный фортепианный пассаж. Свою манипуляцию Морган завершил эффектным жестом: прищелкнул пальцами на обеих руках, что, видимо, должно было означать самодовольное «Ай да я, ай да сукин сын!».
Однако вслед за этой позерской выходкой креатора случилось еще кое-что, и это «кое-что» нам здорово не понравилось. Где-то в глубинах Утиль-конвейера произошел ощутимый толчок, породивший вибрацию, от которой пол и постамент позади меня начали мелко подрагивать. Все это можно было бы счесть очередной конвейерной подвижкой, если бы за минувшие дни мы не успели хорошо изучить характер этого систематического явления. При запуске мусороуничтожителя всегда ощущалось, как окружающий нас мир медленно перемещается в горизонтальной плоскости. Сейчас все происходило совсем иначе. Мир стоял на месте, а из его недр к нам двигалось нечто колоссальное и неумолимое. И вызвано оно было всего-навсего легким мановением руки хозяина Черной Дыры.