— Это понятно! Имя отчество ваше как?
— Павел Николаевич.
— Павел Николаевич, скажите, что мне делать? На чьей даче вы нашли Яну? Может быть она вам еще что-то сказала?
— Ваша дочь ничего не сказала, она была сильно пьяная и все время спала…
— Господи, какой позор…
— Там было несколько молодых парней, один из них назвался Вячеславом Владимировичем Виноградовым, сказал, что это его дача. Ну, наверное, он имел в виду, что дача его семье принадлежит. Ну а насчет всего остального — это вам решать. Если соберетесь заявлять о изнасиловании, то имейте в виду — все всем сразу станет известно. На следствии вашей дочери, в вашем присутствии, много-много раз придется повторять, кто с ней вступал в половой контакт, сколько раз, в какой позе, кто что говорил и что делал. Ее много раз спросят, сопротивлялась ли она, или была согласна, кричала ли она, что и сколько раз, кто при этом присутствовал, почему не попыталась убежать, добровольно ли она употребляла спиртные напитки, уверена ли Яна, что, будучи в пьяном виде, не вступала в половые сношения по взаимному согласию, или, может быть, еще как-то давала понять, что совсем не против секса. Кроме того, все семеро парней, я уверен, будут оговаривать вашу дочь. Короче, будет очень сложно и вам надо все взвесить, прежде чем принимать решение. А теперь извините, но мне правда некогда.
— Одну минуту подождите. Я хотела вам сказать, что уже раз совершала ошибку, когда в Ачинске, в техникуме училась. Зашла с подружками в комнату к знакомым ребятам, а потом подружки, как-то незаметно, ушли. А меня ребята из комнаты уже не выпустили. А мать мне сказала, что ей такого позора не надо и забрала заявление из милиции. Только позор все равно был, ребята, после того, как заявление забрали, долго рассказывали всем знакомым, что и как они со мной делали. Из техникума я ушла, выйти замуж удалось только за алкаша — Янкиного отца, который сбежал от нас через нескольких лет. Скажите, что я должна сделать, чтобы подать заявление?
— Вам лучше, все-таки, с дочерью поговорить сначала. А заявление вот, Руслан может у вас принять. Мы сейчас поедем в наш отдел, оттуда дежурный сообщит о случившемся в Колыванский РОВД, а оттуда сотрудники приедут сюда, разговаривать с вами и вашей дочерью.
В РОВД мы вернулись в десять часов вечера. Дежурный молча принял у нас материалы, просветлел лицом, когда узнал, что изнасилование, заявление о котором было вложено в материалы о без вести пропавшей, произошло не на нашей территории, и отправил меня на новый выезд — до окончания дежурства оставалась еще десять часов.
После суточного дежурства оперу положен день отдыха, после чего, по традиции сложившейся в Дорожном РОВД, сотрудник выходит на службу не к половине девятого утра, а к двум часам дня. Это называется второй сменой. До десяти часов вечера этот сотрудник, либо работает с бумагами, либо подстраховывает дежурного опера, выезжая в его отсутствие на заявки или принимая заявителей в РОВД. Чем я, в принципе, сейчас и занимался. Передо мной сидел очень грустный гражданин, которому в государственной автоинспекции отказали в постановке на учет купленного в соседней области «с рук», поддержанного автомобиля. Инспектору ГАИ, при сверке номеров, эти самые номера показались подозрительными, и он отправил автомобиль на экспертизу, а владельца к нам, в РОВД, по месту прописки. И теперь этот гражданин битый час елозил на стуле в моем кабинете и давил мне «на жалость», а из коридора в кабинет, каждые несколько минут, заглядывали озабоченные лица следующих по очереди заявителей.
— Товарищ инспектор, ну пожалуйста…
— Пожалуйста, что?
— Ну выдайте мне справку, чтобы ГАИ мне машину вернули.
— Силкин, я вам уже раз десять сказал, что я не могу вернуть вам машину. Она на экспертизе. Эксперт установит, что с номером кузова, фабричный он или его кустарно выполнили, после чего будем решать, что делать дальше…
— Это моя машина!
— Это не ваша машина. Вы, Силкин, что-то путаете. Машина числится в собственности другого человека, а вы только управляете ей по доверенности.
— Это моя машина! — нервы у товарища не выдержали, он вскочил и брызгая слюной, замолотил кулаком по столу: — Это моя машина, я за нее деньги отдал! И доверенность у меня генеральная. Отдайте мне мою машину!
— Послушайте, Силкин, мы сейчас с вами…
— Отдайте машину!!!
Ну, нервы у меня тоже есть, и они не выдержали. Я поймал руку, впавшего в раж, Силкина, и взял ее на излом, после чего, развернув, продолжавшего бушевать, гражданина, дотащил его до выхода из подвала и подтолкнул в сторону лестницы.
— И чтобы без результатов экспертизы из ГАИ ко мне даже не подходил! Понял, Силкин?
Силкин, от моего толчка, по инерции, взлетел на несколько ступенек вверх, откуда, крикнув, что найдет на меня управу, побежал в сторону выхода, а я развернулся к замершей передо мной парочке — мужчине и женщине, на вид, около пятидесяти лет.
— Здравствуйте! Вы ко мне? Пожалуйста, заходите, только у меня, к сожалению, место мала, кому-то из вас придется в коридоре сидеть на табуретке. — я приветливо улыбнулся и выставил в коридор старую, притащенную из дома родителей, табуретку.
Пара растерянно переглянулась — в их глазах читалось горячее желание поскорее бежать отсюда. Очевидно, проводы гражданина Силкина из моего кабинета, оставили у них гнетущее впечатление.
— Присаживайтесь пожалуйста и рассказывайте, чем я вам могу помочь?
— Давай ты, Света! — мужчина нервно икнул и умоляюще посмотрел на свою спутницу. Женщина вздохнула и села передо мной на стул для посетителей. Мужчина, с облегчением, шлепнулся на табурет за ее спиной.
— Видите ли, молодой человек, мы в абсолютной растерянности и не знаем, к кому обратится. Там, наверху, мужчина с надписью «Дежурный» отправил нас к вам, но если вам некогда, мы можем и в следующий раз зайти…
— До десяти вечера я абсолютно в вашем распоряжении. Давайте, рассказывайте, что с вами произошло?
— Я в некоторой растерянности, не знаю, с чего начать…
— Давайте начнем со знакомства!
— Я Чернова Светлана Аркадьевна, а это мой супруг — Чернов Ярослав Прокофьевич. Я работаю на железной дороге, в профкоме, а мой муж — преподаватель в Нархозе. Мы живем уже пятнадцать лет по адресу улица Убитого чекиста, дом пятнадцать. Вчера вечером, около десяти часов вечера, мы с мужем возвращались от гостей. У подъезда к нам подошли три человека и сказали, что у них есть дело к нашему сыну и будет лучше, чтобы он с ними встретился.
— И?
— Муж сказал, что сын в отъезде и приедет не скоро, тогда один из этих людей сказал, что сыну лучше поторопиться, если он не хочет стать сиротой.
— То есть, эти люди вам угрожали?
— Ну, я их так и поняла. Вы знаете, у них такие страшные, уголовные рожи. А разговаривают они так, как будто я им денег задолжала. В общем, мне было очень страшно, до сих пор вздрагиваю. А муж был один, и во дворе из людей никого. Просто я думаю, что если бы муж стал с ними разговаривать… у них наверняка нож с собой был. Как вы думаете?
— С сыном то вы общались? Что он вам сказал?
— Нет конечно, мы с сыном не разговаривали на эту тему. Он в Москве сейчас, у бабушки, на каникулах. Мы просто не хотим сына зря беспокоить, так как, просто уверены, что здесь какая-то чудовищная ошибка и у нашего сына нет и, не может быть, таких знакомых. Он учится в университете, на втором курсе, на философском факультете, а это были просто мизерабли какие-то.
— Понятно. А когда сын к бабушке уехал?
— В июне, сразу, как сессию сдал.
— Скажите, пожалуйста, Светлана Аркадьевна, но может быть у сына какие-то долги могли образоваться, или из-за женщины конфликт?
— Ну что вы такое говорите. Сережа абсолютно домашний мальчик, и никаких конфликтов из — за женщины у него быть не может. И деньги мы ему даем на обеды, на проезд, и на кино. Нет, это исключено, я абсолютно в этом уверена.
— Простите, я не расслышал — как вашего сына зовут?
— Сережа, Сергей Ярославович Чернов.
Я отложил в сторону ручку. Не в курсе, вы уважаемая Светлана Аркадьевна, что у Сережи Чернова есть конфликт с уголовниками, из-за денег и из-за женщины. Мне ли это не знать, ведь это я, еще несколько дней назад, был Сережей Черновым.
Глава 8Задворки Палаты мер и весов
Повисла тишина. Я задумчиво теребил шариковую ручку, женщина не отрываясь смотрела мне в лицо. Наконец она не выдержала:
— Что-то не так?
— Прошу прощения, но случай у вас нетипичный. Даже очень нетипичный. Подскажите, а сын ваш, Сережа, в армии служил?
— Ну что вы, у ребенка белый билет с восемнадцати лет. Зрение упало в седьмом классе, сейчас у мальчика минус семь, он дальше двух метров ничего не видит.
— Да? Тогда вообще ничего не понятно. А скажите, никаких странностей вы в последнее время не замечали вокруг себя?
Женщина развернулась к мужу, они обменялись короткими взглядами, после чего Светлана Аркадьевна пожала плечами:
— Мы ничего не замечали. А что? Все плохо, да? Вы нам не поможете?
— Честно говоря, я даже не знаю, чем вам смогу помочь. Если изложить на бумаге все, как вы мне рассказали, то завтра ваше заявление отпишут участковому, а он быстренько составит отказной материал. Ведь, по сути, никто вам не угрожал, все угрозы вы сами домыслили. Несколько человек подошли к вам и спросили вашего сына. И что? Тем более, что сын в отъезде. Относительно сиротства — тоже ничего не понятно. Может быть, эти люди просто хотели предупредить Сережу, что у вас какое-нибудь заболевание? Может быть они доктора?
— Ну знаете, молодой человек! — не выдержала моего ерничанья женщина:
— Эти типы на мясников похожи, а никак не на докторов!
— Светлана Аркадьевна, не надо тут кричать. Я просто пытаюсь разрешить вашу проблему, а не отвязаться от вас, составив пустую бумажку. Скажите, а вы не можете куда-нибудь, ненадолго, уехать?