Эмма Георгиевна Сироткина (Мишина) – член Союза литераторов России, член межрегиональной общественной организации «Содружество творческих сил». Её произведения печатались в периодических изданиях и коллективных сборниках, в альманахах «Угрешская лира» и «История Угреши». Выпустила в свет несколько авторских книг, среди которых «Соло», «Песни», «Визави».
Душа земли
Душа Земли – как ваша иль моя…
Она страдает, любит вас, меня,
Она сгорает на костре войны,
Она любительница тишины…
Душа Земли в заботах о весне,
В заботах и о вас, и обо мне,
В заботах о морях и океанах,
В заботах о дождях и о туманах…
Душа Земли кровоточит и плачет
По неразумным детям: быстро скачет
Искра́ огня бикфордова шнура
К водоразделу злобы и добра…
Душа Земли ликует и поёт,
Когда весной жасмин в садах цветёт,
Смеются дети на планете.
Она как мать за всех в ответе,
Душа Земли…
Река детства
Не многоводна ты, не широка,
И не на каждой карте ты пока,
Но снишься мне в квартире городской,
Сияя первозданной красотой.
Луга в цветах лежат по берегам,
Волной ты нежно ластишься к ногам.
Я так хочу вернуться в отчий дом:
Во мне не гаснет память о былом.
Бабушка Арина
Бабушке цыганка нагадала,
Что ей жить до девяноста лет.
И она жила – не унывала,
И кто знает, верила иль нет.
В поле, в огороде и на праздник
Звонким чистым голосом споёт,
Дождевой воды нальёт мне в тазик
И морковку первую сорвёт.
Быль и небылицы мне расскажет,
У неё на всё готов совет.
И как тоньше шерсть напрясть покажет,
Старомодный нацепив лорнет…
Евгений Хазов
Евгений Васильевич Хазов много лет работал конструктором, технологом, управленцем в Нижнем Новгороде, Энергодаре, Дзержинском. Стихи пишет с юных лет, его произведения печатались в сборниках энергодарского литобъединения «Резонананс»: «Премьера» (1996), «Надежда» (1999) и других, – а также в альманахе «История Угреши» и периодической печати.
Листопад
Ветер, играя,
С веток срывает
Осени прелесть – листы,
Стелет на травы
Юной дубравы
Жёлтых паласов пласты.
В роще берёзам
Ветки тревожит,
Вьюжит, резвясь, листопад.
И на свободе,
Как в хороводе,
В воздухе листья кружат.
Листья с бравадой
В час листопада
Рвутся в смертельный полёт.
К славе? К наградам?
Просто так надо —
Осень в природе идёт.
«Мама, милая мама…»
Мама, милая мама
С добрым-добрым лицом,
Был я в детстве упрямым,
Озорным сорванцом.
Я хотел быть отважным,
Разбивал нос и рот,
И с дружками однажды
Влез в чужой огород.
Ты меня не ругала,
Только я до сих пор
Помню, как ты вздыхала,
Гладя жёсткий вихор.
Словно дивную сказку,
Вспоминаю я вновь
Твою нежную ласку,
Доброту и любовь…
Вдалеке от деревни
Средь колхозных полей
В тихом кладбище древнем
Холмик мамы моей.
«О Боже, как я Вас любил…»
О Боже, как я Вас любил,
Как долго был лишён покоя!
И чувство светлое земное,
И Вас душой боготворил.
Я был, как в сказочном бреду:
Тоской и нежностью томимый,
Смиренно нёс свою беду,
Взаимно Вами не любимый.
Какая чудная напасть
Младое сердце пламенила,
Какая девственная страсть
И ум, и душу полонила!
С мечтой о Вас встречал рассвет,
С надеждой встретить днём томился,
Без Вас грустил. И много лет
Всё по ночам Ваш образ снился.
Уж не во сне ли это был
Мой всплеск тоски и восхищенья?
Ещё не ведавший забвенья,
О Боже, как я вас любил…
«Теперь во сне лишь только снится…»
Теперь во сне лишь только снится
Родная прелесть деревень,
Где по утрам в окно стучится
Росой омытая сирень,
Тревожит душу цвет черёмух
И пенье первых петухов,
Когда идёшь с гулянья к дому,
Изведав счастье женихов.
Теперь во сне лишь только снится
И отчий край, и отчий дом,
Уже не мне в окно стучится
Весна сиреневым кустом.
Борис Щербатов
Борис Николаевич Щербатов – известный поэт, член Союза писателей России, автор 4-х сборников стихов. Первый сборник «Над Непрядвой-рекой» опубликовал в 1983 году. В четвёртую книгу «Плач соловьиный» (2006) вошли избранные произведения и стихи последних лет.
Чудо
Из множества чудес библейских
особо памятно одно:
на свадьбе в Кане Галилейской
Он воду претворил в вино.
Всё впереди – и подвиг веры,
Голгофа, и огонь Креста.
То чудо было самым первым
в земной истории Христа…
Наверное, осудят люди:
мол, Бога всуе не тревожь.
Но ты поэт! И в этом чуде
ты чем-то на Него похож.
Ведомый волею небесной,
весь вдохновением горишь,
когда ты из воды словесной
вино поэзии творишь!
Рябина
Я помню день, когда его убили,
далёкий день в пороховом дыму.
Я – дерево, я – старая рябина,
и нет предела горю моему.
Когда в паучьих свастиках солдаты
пошли на приступ серою стеной,
он прикипел к прикладу автомата,
ко мне качнувшись жаркою спиной.
Мне никуда от памяти не деться,
она сжигает медленней огня.
А пуля, что его пробила сердце,
ржавеет в сердцевине у меня.
Но я живу. Деревья, мы живучи,
мы рождены и в старости цвести.
Но как горчит неслыханная участь —
в гудящих жилах кровь его нести!
Влетевшая на кончике металла
в тугую плоть, густа и горяча,
она в тяжёлых гроздьях запылала
непобедимым цветом кумача!..
Остановитесь! Здесь его убили.
Далёк тот день в пороховом дыму.
Я дерево, я старая рябина,
но с той поры – я памятник ему.
Февраль
В трубе февраль, как филин, ухал,
рыдали сосны на ветру.
Давай, мой друг, загоним в угол
непроходимую хандру.
Из этой хижины прокуренной
бежим, нахмуренная, прочь,
туда, где бесы бедокурили
всю нескончаемую ночь!
Звенят по насту лыжи лёгкие,
летят с откоса на откос.
Какой огонь влетает в лёгкие,
как локон выпушил мороз!
В твоём роду две крови поровну
смешали Север и Кавказ.
Меня смущают бровь упорная
и синь архангельская глаз.
Но я гоню остатки робости!
Мгновение, остановись!..
И две судьбы у края пропасти,
как две лыжни, пересеклись.
Когда наступит время каяться,
простим же, плача и смеясь,
всех, чьи пути пересекаются,
одним путём не становясь.
Степь
Здесь ветра сабельное пенье
и белый жар солончака.
Одеты в золото забвенья
и степь, и дымные века…
Ловя чужой тревожный запах,
от скачек и от крови пьян,
он здесь стоял лицом на запад —
пропахший потом басурман.
Не ты ли, ветер, в дни разгула
орды свирепой, как гроза,
огра́нил каменные скулы
и сузил Азии глаза?..
А нынче степь – моя дорога.
Простор и воля впереди!
Но почему тогда тревога
растёт и ширится в груди?
И вдруг в лицо дохнуло прошлым,
когда ветрам наперерез,
наметив жертву, рухнул коршун
звездою чёрною с небес!
Закон сохранения
Вчерашний мальчишка,
бумажный солдат
сегодня впервые стреляет.
Как рвётся из рук боевой автомат,
как больно в плечо ударяет!
Сегодня учёба, а завтра – война.
И он не последний в шеренге,
кто в жаркой работе познает сполна
закон сохраненья энергий…
Там всё по-другому, забыт полигон.
У южных окраин отчизны
главенствует древний звериный закон —
закон сохранения жизни.
Там – в землю заройся, испачкай лицо,
стань деревом, камнем, травою…
Их шестеро было. Их взяли в кольцо
в «зелёнке» рассветной порою.
И не было дела огромной стране,
оглохшей от демонстраций,
что здесь погибают – спиною к спине! —
вчерашние новобранцы.
От крови горячей багрова трава.
Далёкая мысль о невесте…
Но всё отступает! Вступает в права
закон сохранения чести.
Его окружили, склонились над ним,
гортанны, чёрны, бородаты.
Всего и осталось – движеньем одним
рвануть под собою гранату…
Мальчишки, мальчишки,
в позорные дни
отпели вас райские хоры.
А правду о вас знают горы одни,
седые кавказские горы.
«Гроза будила среди ночи…»
Гроза будила среди ночи.
Над крышей небо накреня,
гроза в испуганные очи
метала всполохи огня.
Росла невиданная туча,
как необъятный материк.
И тени корчились в падучей
и умирали через миг.
И открывался мир без грима,
в избытке ярости и сил.
Нам волосы рукой незримой
горячий ветер шевелил.
Огнём распятые небесным,
на самом верхнем этаже
стояли мы.
Какие бездны
мы смутно чуяли в душе!
И цепенея в этом шквале,
с колючим холодом в груди,
мы потрясённо прозревали
свои грядущие пути.
Выбор
Пилат был болен, некрасив.
Власть принимая, как отраву, —
– Кого помилую? – спросил.
И люди выбрали Варавву.
Вершись, кощунство из кощунств,
уродуй человечьи лица!
– Кого, – спросил, – вам отпущу?
И люди выбрали убийцу.
Какие муки и огни
сравнятся с мукою Господней?
– Распни его, – кричат, – распни!
И бесы стонут в преисподней…
Христос распят.
На небесах
горит Его святая слава.
А в наших грязных городах,
в безвестных весях и лесах —
повсюду! —
царствует Варавва.
«Когда дневное скроет ночь…»
Когда дневное скроет ночь
и обнажит миры иные,
молюсь: дай, Боже, превозмочь
пути земные,
когда слабеющей стопой
опоры не найду над бездной,
продли, Господь, мой путь земной
путём небесным.