Прахом измененных, парой синек и четырьмя зелеными предметами экипировки. С боссов удалось выбить две редкие штуки: дробящий Двуручный гаечный ключ механика с Тихони и Бесшумные сапоги ассасина с Зандера. Места не хватало больше ни на что, и, прикинув цены, я выкинул всю зелень и забил освободившиеся слоты алхимическим ингредиентом, его будет легче продать. Да и денег в пересчете на слоты в инвентаре получу больше.
Выбравшись из последнего тоннеля, который сузился настолько, что идти мне приходилось пригнув голову и задевая плечами стены, я попал в глубокую просторную пещеру.
Потолок перекатывался волнами, с него капала черная слизь. Пол под ногами тоже ходил ходуном, и сохранять равновесие было непросто. А в самой глубине пещеры зияла гипнотизирующая дыра. От ее краев к центру, завораживая, шли концентрические круги. Чтобы отвести взгляд от портала в Бездну, пришлось приложить усилия.
Я поискал босса и не сразу поймал взглядом его иссиня-черную чешуйчатую фигуру. Драконид стоял возле портала и внимательно смотрел на меня. Он молчал, не пытаясь приблизиться.
Пришлось самому сделать несколько шагов навстречу, но и тогда Феракс не стал атаковать, а окутался во мрак, шагнул в портал и исчез. Выход из пещеры сжался и сросся, вталкивая меня внутрь портала.
Бой начался внезапно, но совсем не так, как я ожидал. Меня затянуло в портал, и я оказался в той же самой пещере, но в Бездне. Дот продолжал снимать жизнь, однако к нему присоединился новый:
Безысходность Бездны
−3% от всех основных характеристик каждые 15 секунд.
Из многочисленных мелких отверстий по всей поверхности, словно пот из пор на коже, засочилась странная дымящаяся субстанция. Всплывающие уведомления показывали, как тикает урон. Если бы не проклятие, дот убил бы меня очень быстро.
Неотвратимость Бездны
−3% от очков жизни каждые 3 секунды.
Это было очень неприятно. Портал исчез, и как отсюда выбраться, не убив драконида, я не понимал.
Бросившись на него, я нанес несколько ударов, но часть из них пришлась в пустоту: босс исчез и проявился за спиной.
Феракс не атаковал вообще никак, продолжая хранить молчание, и я сильно жалел, что не почитал гайды по этому инстансу. Урон дотов почему-то не преобразовывался в чумную энергию, и через несколько минут мой собственный, и без того невысокий для такого босса, урон вообще приблизится к нулю. А ведь по Фераксу еще поди попади!
Взгляд заметался по пещере, я пытался зацепиться хоть за что-то, что помогло бы выстроить тактику боя, но подсказок не было: ставший черно-белым мир, никаких звуков, кроме белого монотонного шума в ушах, и безмолвный драконид.
К пятой минуте ситуация стала патовой. Убить меня было невозможно, а мои удары наносили Фераксу настолько незначительный урон, что не покрывали даже скорость его регенерации. А он регенерировал!
И тогда у меня родилась идея. Уверен, никто в здравом уме до такого бы не додумался, но с головой у меня, видимо, было уже не все в порядке. Я собрал ладонь в кулак и со всей дури вломил себе в скулу. Молотом.
Даже игра малость ошалела от такого, но добросовестно все просчитала:
Игрок Скиф (Алекс Шеппард) нанес вам критический урон: 354!
Весь урон поглощен «Проклятием нежити», фактический урон: 0.
Очки жизни: 42 / 280.
Очки чумной энергии: 18 / 10 000.
Вы нанесли критический урон игроку Скифу (Алекс Шеппард): 354!
Весь урон поглощен «Проклятием нежити», фактический урон: 0.
Очки жизни: 42 / 280.
Такого, думаю, Феракс никогда не видел. Стараясь избить себя как можно сильнее, прежде чем мои характеристики совсем рухнут, я сыпал ударами, стиснув зубы, кряхтя и охая после особенно сильных плюх от Молота. Босс так удивился, что каменным изваянием замер у дальней стены. Мне померещилось, или он покачал головой?
К моменту, когда все мои показатели рухнули на две трети, урон от обычных ударов стал нулевым. С расчетом промаха я скопил объем чумной энергии, которого хватило бы на два, а то и на три килла босса.
Последние удары я делал, осторожно передвигаясь к нему, но он был настороже, и в момент моего рывка исчез. Я снова метнулся к нему и вдарил абилкой, но энергию тратить не стал, и не зря – промахнулся. Через пару секунд босс исчез снова. А я бросился в погоню, считая биения сердца.
Примерно десять секунд – таким оказался откат его способности исчезновения и телепортации. В следующую атаку я имел резерв в четыре секунды. Молот! Тысячу чумной энергии в дополнительный урон!
Вы нанесли урон Фераксу: 1049.
Очки жизни: 722 / 1800.
Еще удар, промах. Исчезновение…
Следующего Молота босс не пережил.
– Что за идиотский спор ты затеял, Алекс? – Тисса подлетела ко мне на первой же перемене. – С ума сошел?
На меня уставился десяток пар глаз одноклассников. Я широко зевнул, прикрыв рот, и потянулся. Что-то в теле хрустнуло, и Тисса закатила глаза.
– Не здесь, – прошипел Эд и глазами показал мне на выход из класса.
Я кивнул. Мне все равно надо обсудить с ними совместный поход в Олтонские каменоломни, заодно послушаю, что они думают о нашем с Утесом споре. Ханг, расталкивая народ, ломанулся вперед, у него в фарватере двинулись Эд, Тисса и я.
Родригез похлопал Малика по плечу, и тот остался в классе. Наверное, послушает, что будут говорить после нашего ухода.
Мы отошли подальше и устроились возле окна: Тисса села, а парни встали рядом. На улице ярко светило солнце, но к нему уже приближались свинцовые тучи. Быть дождю.
– Зачем? – просто спросил Эд, нависший надо мной.
– Что именно?
– На кой черт ты вступился за того оницо? Да еще и против Утеса? Ты нас хотел подставить? Или просто самоубийца?
– В смысле? – Он меня удивил. Я что-то упустил в своем плане? – Объясни.
– Алекс, Алекс… – вздохнула Тисса. – Тебя с твоей подружкой Афродитой все хорошо знают – примелькались вы за год.
– Короче, – жестко сказал Родригез. – Мы при свидетелях объявили тебя членом «Дементоров» и вступились перед Утесом и Рашидосом. Эти два на каждом углу треплют, что мы их чуть ли не ганкнули и вообще не по понятиям поступили, лишив их добычи. А потом ты при огромном скоплении народа лезешь за какого-то работягу и вызываешь Утеса на дуэль. Ты 4-го…
– Уже 6-го.
– Плевать. Все говорят о 4-м уровне Скифа и 12-м Утеса. И когда нуб вызывает на дуэль всем известного ганкера и ставит на кон ценную шмотку, люди склонны видеть в этом что-то большее.
– Что, например?
– Что этот нуб затеял какую-то аферу. Ведь и причина спора очень надуманная, и уж слишком ты уверен в себе. А еще все эти разговоры вокруг о том, что ты «дементор», и история конфликта с Утесом, то, как он некрасиво был выкинут нами из клана… Мне уже «Аксиома» вопросы задает… – Эд поиграл желваками. – Это не твое дело, понятно, но общее мнение таково: мы хотим наказать Утеса и, используя тебя как приманку, мстим придурку. Народ не понимает за что, и это вызывает вопросы и подозрения.
Прозвенел звонок, но никто из них не собирался возвращаться в класс. Разговор только начался, и «дементоры», судя по всему, были настроены закончить его в любом случае.
– Эд, ваши политические и репутационные риски меня никак не касаются. – Я спрыгнул с подоконника, и парень был вынужден отойти. – Утес – урод, каких поискать. На ровном месте докопался до человека, и если бы не я, семье того работяги было бы нечего есть. Шмотки мне не жалко, но я не собираюсь проигрывать! А сейчас лучше пойти на урок, у меня и так перебор штрафных баллов за семестр. Договорим после. Тем более надо вернуться к той теме со «Злом из глубин». Я решил вам помочь.
– Договорим после, – нахмурился Эд. – Но ты хорошо подумай, стоит ли тебе участвовать в дуэли. Потому что при любом исходе она вызовет интерес превентивов. А эти ребята уже начинают задавать вопросы.
Глава 27. Здравый смысл
Как бы я ни старался быть сдержанным в беседе с «дементорами», слова Эда заставили меня задуматься. Он неспроста упомянул превентивов. Может, так он дает понять, что и сам подозревает меня? На других переменах пообщаться нам больше не удалось. Следующую я проспал, задремав под нудную лекцию Грега о том, как менялась карта Европы за последние двести лет, и меня никто не стал будить. А потом «дементоры» куда-то пропали.
Впрочем, ничего необычного в этом не было. Последний урок в пятницу необязательный. Кто-то посещал киноклуб, кто-то играл в футбол, а кто-то ходил в школьную студию на лекцию по искусству. Я отправился в техническую секцию, чтобы закончить работу над своим искусственным спутником, но глаза слипались и ничего не получалось – пришлось оставить как есть, чтобы совсем не запороть.
Домой я возвращался один, ведь Ева была в клинике. Я связался с ней, но вместо нее ответил мистер О’Салливан и сообщил, что девушка пока не может говорить. И вряд ли сможет до конца следующей недели. Похоже, пластику внешности ей проделали внушительную, раз восстановление займет так много времени – других причин того, что она не может, а скорее, не хочет говорить, я не видел. Ни одна девчонка не будет показываться в таком виде.
Дома оказалось пусто. Родители куда-то уехали. Мама оставила сообщение, которое включилось, стоило мне переступить порог:
– Алекс, мы с папой вылетели к заказчику. Переночуем там. Вернемся завтра к вечеру. Веди себя хорошо…
– Используй шанс, Алекс! – загоготал на заднем плане папа. Мама шикнула, что-то возмущенно сказала, и сообщение оборвалось.
На кухне включилась печка, чтобы разогреть предусмотрительно оставленную для меня еду. Переодевшись в шорты и футболку, я плотно пообедал, переборол желание вздремнуть пару часов и полез в капсулу. До дуэли с Утесом оставалось менее четырех часов.