Солнце за два часа должно было сместиться на тридцать градусов. И, Вселенная, пожалуйста, пусть окажется так, что эти два часа он бежал по прямой!
Не медля больше ни минуты, Ким поднялся и рванул назад.
Почти сразу стало ясно, что попасть сюда было намного, намного легче, чем будет теперь вернуться. Свои запасы энергии он истощил полностью. Невыносимо хотелось пить, но пить было нечего, и думать об этом было нельзя. Можно думать о том, что он бежит уже десять минут, и, значит, ему осталось всего лишь час пятьдесят до транспорта… Если, конечно, он не ошибся с направлением, но об этом тоже нельзя думать.
Как удачно, что в Коллекторе бег на длинные дистанции давался ему лучше всего! И как неудачно: ведь иначе он, идиот, не умотал бы так далеко. Жгло легкие, ныло больное плечо, вскоре заболели и ноги. Ким не смел слишком разгоняться, чтобы не перегореть, но и сбавить темп боялся, потому что солнце было против него – в этом месте все было против него.
А хуже всего то, что минуты текли, уходили в песок, а Ким все бежал; и все страшнее становилось бежать, бежать, а в конце концов так ничего и не увидеть.
Он уже тысячу раз потерял надежду, собирался плюнуть на все, лечь на землю и подождать милосердного конца, но продолжал гнать себя вперед. И в конце концов на фоне последних закатных пурпурно-лиловых лучей он увидел транспорт. Ким долго не верил своим глазам и стоял, упираясь ладонями в колени, а потом, не находя сил даже как следует обрадоваться, пошатываясь, пошел к нему.
Там были какие-то люди – Ким плохо видел против солнца, но их точно было гораздо меньше десяти. Остальные внутри? Или…
Пришлось приказать себе трижды, прежде чем он сумел опять перейти на бег. Уже можно было что-то рассмотреть: вот Рут с Кирой сидят на земле, обнявшись. Рядом – кто это, невысокий – Сун? Да, он, и Каверин. И… все?!
Последние метры Ким преодолел почти ползком и, добравшись до женщин, упал на колени.
– Что… – Ему казалось, что слова произносят именно так, но, видно, он ошибался: звука не было.
– Не спеши, парень, отдышись, – Каверин присел перед ним на корточки и вытащил из кармана плоскую флягу, к которой Ким тут же с жадной благодарностью припал.
– Где… остальные… – На этот раз получилось чуть лучше.
Каверин не ответил. Рут монотонно раскачивалась из стороны в сторону: присмотревшись, Ким увидел, что Кира лежит на руках у дочери с закрытыми глазами.
– Она?..
– Чш-ш… – непривычно тихо и мягко перебила девушка. Глаза ее припухли, но были сухими. – Спит. Не буди.
Ким обвел взглядом окрестности. Горизонт пламенел все слабее, все краски блекли на глазах.
– Командир, – он сглотнул, – Что произошло? Где остальные, внутри?
Вместо Каверина ему ответил Сун:
– Все были как пьяные и в разные стороны ломанулись. Капитан вроде Рима изловил, а тот ему предплечье сломал, а сам давай чесать. Я сам-то не очень помню, по правде: все как в тумане. Очнулся здесь, смотрю – четверо нас.
Ким только сейчас заметил, что командир держит правую руку на уровне груди, на весу.
– За Риманом погнался Арипов, – с видимым внутренним усилием сказал он и зачем-то прибавил: – Он не убегал, а хотел остановить товарища.
– И что? – холодея, спросил Ким.
– Что было дальше, мы не знаем, – объяснил Сун, – Но только уже ведь больше четырех часов прошло.
– Смотрите, вон там! – Забыв про спящую мать, Рут вытянула руку и указывала на далекую маленькую фигурку в сумеречной дымке. Человек приближался, но понять, кто это, было пока невозможно.
Это оказался Панько. А узнали они его крупную фигуру не сразу, потому что на спине он тащил Римана. Точнее, тело Римана.
Сжав зубы, Каверин смотрел, как Панько бережно укладывает друга на землю. Даже несведущий Ким сразу догадался, что случилось: голова у Римана лежала неестественно – очевидно, он сломал шею.
– Там какая-то скала торчит посреди степи – отвесная, гладкая, как болт, – глухо выговорил Панько. – Не знаю, как он на нее взобрался. Он вообще лазал всегда не очень, с учебы еще…
Сун положил руку ему на плечо.
– Э-ге-ге-эй… – послышался далекий голос и, чуть не свернув шею резким движением, Ким разглядел еще кого-то, бежавшего к транспорту с той же стороны. Еще за полсотни метров человек начал размахивать руками: – Я зде-есь! Свой!
«Чей же еще… Кому тут быть, кроме нас?» – оцепенело подумал Ким. Это был не Ерик.
Добежав, Влас повалился на бок и навзничь, подняв облако песчаной пыли:
– Вселенная меня забери! Думал, не успею до темноты – и все, каюк… Ну это было, скажу я вам, что-то с чем-то! – Шумно подышав, он приподнялся на локтях, – А что это, кстати, было?
– Геомагнитная буря, – с готовностью ответила Кира, которую все-таки разбудили. Несмотря на пережитое, ни грамма дружелюбной заинтересованности окружающим миром не исчезло из ее голоса. – Резкое изменение кольцевого тока Земли, дельта которого может доходить до экстремально больших значений. Нарушает работу электроники и систем связи, так же как и нейронных цепочек коры головного мозга, приводя к нарушениям когнитивной деятельности, дестабилизации эмоционального фона и глюкам.
– A-а… Значит, нам всем привиделось, что надо валить, вот мы и драпанули… – с пониманием протянул Влас.
– Да, в таком состоянии проявления страха у одного члена группы вызывают цепную реакцию паники у остальных, – подтвердила Кира и, подумав, добавила уже менее уверенно: – Правда, немного аномально, что все разбежались. Обычно при Магнитке, знаете ли, тянет закопаться куда-нибудь, принять позу эмбриона и ни гу-гу. И так с недельку-две.
Киму показалось, что в точности это словцо – «закопаться» – он слышал от Ерика, когда тот описывал Магнитку. «Ходишь, как стукнутый, и мерещится всякое…»
– Влас, Панько, вы Ерика где в последний раз видели, не вспомните?
Панько только расстроенно пожал плечами. А Влас вдруг сел и посмотрел на Кима как-то побито.
– Я его видел. Там, в скалах.
Влас замолчал, и Ким тоже молча ждал продолжения.
– Он там в какой-то разлом свалился, – Влас не смотрел Киму в глаза. – Глубоко.
– Он был мертв? – спросил Ким спустя пару минут.
– Я не уверен, – извиняющимся тоном ответил Влас. – У него голова была вся в крови. И вообще он… ну, не шевелился.
– Ох… – горестно выдохнул Сун, а Панько сжал руками большую голову.
– И ты его там оставил?! – гневно воскликнула Рут.
– Так почти стемнело к тому времени, – принялся оправдываться Влас. – И сил никаких, а стенки там совсем крутые, я бы в одиночку ни в жизнь его не вытащил. Но место я запомнил, утром можно туда…
И правда, стало совсем темно – а Ким и не заметил. Влас, поеживаясь, убеждал:
– Ну правда, так ведь только заблудишься: пойдемте в транспорт, а завтра…
Каверин только посмотрел на него и опять ничего не сказал.
– Да мы бы пошли, – негромко откликнулась Рут. – Только никак. Дверь, понимаешь, на замке.
Глава 14Запах крови
– Как на замке?
Ким устал переживать, устал удивляться. Ну на замке и на замке, с дверями бывает. Но Влас выглядел совершенно ошарашенным и повторил еще раз, громче: «То есть как – на замке?!»
– Похоже, кто-то, кто выбегал последним, закрыл ее за собой, – объяснил Сун. – И она встала на блок-автомат. Кого поблагодарить – неизвестно, но нам теперь разницы нет.
– А разблокировать? – потрясенно спросил Панько.
– Автомат, – еще раз повторил Сун, – Наверное, система включилась сама, пока мы тут в салочки бегали. Там небось и свет горит внутри.
– И будет, значит, гореть несколько месяцев… – медленно проговорил Влас. – Когда мы уже все…
– А ну-ка, закрыл рот! – грубо отрубил Каверин.
– Но он прав, – невинно произнесла Кира. – Для нас с вами, здесь присутствующих, такое положение вещей может означать, пожалуй, только одно.
– Мы переночуем здесь, – внятно произнес командир. – И выступим с утра. Даже от деревни старообрядцев до Города можно дойти за пару суток.
– Если знать, куда идти, – пробормотал Панько. – Кто-нибудь представляет, где мы находимся?
– Какая разница? Ночевать где бы то ни было на Открытой земле… – Сун, кажется, поежился. – Оружия ведь ни у кого нет?
– Такие, значит, силовики теперь в Городе?! – Рут вскочила, и даже в темноте, которая была уже почти непроглядной, Ким увидел, как блеснули ее глаза.
– Стыд… – Голос Каверина был негромок, но обжигал. – Женщины не боятся, а вы – лапки кверху?
– На самом деле я как раз очень боюсь, – немного подпортила эффект Кира. – Дело в том, что будет очень холодно и плюс к тому еще эти звери…
– Какие звери? – осторожно переспросил Влас.
– Ну, если мы все немного помолчим, то уже сейчас можно будет понять, какие именно. Или через несколько минут, когда они подойдут немного поближе, если кто-нибудь зажжет фона…
Рут опять запечатала матери рот ладонью, а другой прикрыла свой. Настала тишина. И в ней Ким отчетливо услышал далекий вой.
– Кто это? – Шепот Власа был тише тихого.
– Стая, – выдохнула Рут, – Но она пока далеко. Если замереть, может стороной пройти.
– Рыси разве охотятся стаями?..
– Рыси и не воют, – отозвалась девушка, помогая матери подняться на ноги. – Это волки.
– Всем к транспорту, – еле слышно скомандовал Каверин. – Свет не зажигать.
Влас уже скользнул под машину и приглушенно позвал оттуда: «Сюда!» Все, кроме крупного Панько, без труда пролезли под бампером и поместились с ним рядом. Теперь с боков их прикрывали гусеницы, и, к тому же, тут было не так холодно.
Ким забрался последним и лежал на боку под задним мостом. В дорожном просвете не было видно уже ничего. Нет, кое-что было видно – ночь. Настоящую, опасную, дикую, хоть вой больше и не повторялся. Возможно, им и вправду удастся так переночевать, отстранение подумал он, отвлекая себя от злой боли в плече. А Ерик – там, в скалах? Если он еще жив… Но разве это может бы