Сергей вспомнил первое впечатление от строгого, почти пугающего взгляда баб Нади. Еще бы — станешь такой, когда жизнь поблажек не дает.
— А что же с Лексеичем? У него как сложилось?
— Да тоже неважно. С женой они плохо жили. Он трудяга, ударник производства, уважаемый механизатор, сельский все же житель до мозга костей. А она городская, ей вся эта деревня с ее бытом поперек горла была. Ругались постоянно. Уезжала она в город к маме чуть ли не каждый месяц. Он за ней, возвращал, упрашивал. Разводиться же стыдно. Постепенно попивать стал от стресса постоянного. Из-за этого несчастье-то и случилось. Попал он под собственный комбайн. Подробностей не знаю, но Анастасия Ниловна говорила — чудом спасли. Пока в райцентр к хирургам довезли, чуть кровью не истек. Врачи собрали ему ногу как смогли, но сразу предупредили, что отныне он на всю жизнь инвалид. Жена его всего раз-то в больницу и приехала. А как домой от него вернулась, так вещи собрала и к вечеру уже в город насовсем отчалила.
Да уж, случайности, в том числе и несчастные, не редкость. А может, это карма, сука, как говорится. Кто бы знал. Сергей в судьбу, которая только и ждет момента, чтобы врезать тебе по затылку обидами, нанесенными кому-то другому, конечно, не верил. Все не без греха, если разобраться, но нормальным человеком нужно быть не потому что боишься воздаяния.
— А ребенок? Лексеич вроде сына упоминал? — спросил он, отмахиваясь от постепенно усиливающего царапанья где-то в районе сердца, которое уже нельзя было игнорировать. Чувство вины — вот что это такое.
— Да, сын у него есть. Она же уже беременная в Апольню с ним приехала, — продолжила Лилия, неожиданно нахмурившись. — Мишу сначала его жена с собой в город забрала, но уже спустя полгода вернула.
— Что значит вернула?
— А то и значит. Как щенка надоевшего или вещь, что не подошла, — женщина стиснула кулаки. — Посадила с чемоданом десятилетнего мальчишку на автобус и отправила к отцу. Мешал он ей в новой жизни. А Лексеич к тому времени, между прочим, после выписки из больницы в запой жуткий ушел. Куда ему, самому на тот момент не ходячему, было еще и за ребенком уследить?
— Но как же они… пережили все это?
— Да и не пережили бы, наверное, если бы Анастасия Ниловна не вмешалась. Она взялась Лексеича выхаживать и о пареньке наравне со своим Аркашей заботилась.
— Выходит, простила ему старые обиды? — удивился Сергей.
— Не-е-ет, — покачала головой Лилия. — Не совсем. Может, если бы Иван Алексеич сам бы от души хоть раз покаялся, извинился за то, что пережить ее заставил… Но нет. Оба упрямей некуда, и с годами только хуже. Вот и живут так… он не просит, потому что гордый, она не прощает, потому что и того хлеще. Дня не проходит, чтобы как-то не пересеклись и тут же не поцапались. Сколько лет уж так.
И как будто в подтверждении этих слов из избы раздался грохот, Тошкин визг и искренне виноватое "Атибиегозаногу" Ивана Алексеевича.
— Да шо ж энто такое, а? — ярилась Ниловна. — Одне убытки от тебя в моей жизни-то. Это ж чем я так тебя, Божечки мои, прогневала, а? — вопила старшая Апраксина под глухое бормотание деда. — Да убери ты эту свою клюку чертову. Ох, прости Господи, не к ночи будь помянут. Ты ж мене последнюю посуду ухайдакаешь. Тоха, подь сюды, гляну, не раскровянил тебя?
Только услышав намек на то, что ее малыш мог пострадать, Лилия метнулась обратно в дом, скомканно попрощавшись с соседом и оставив глухое, неясное чувство тоски и смутной, еще не оформившейся, но уже витающей на подсознании вины за планы, которым, вполне возможно, еще и не суждено сбыться.
ГЛАВА 18 рынокпосетительная, в которой главный герой знакомится с особенностями породного куроводства и обзаводится соучастницей мсти великой
Вернувшись к себе, Сергей заглянул в свой позабытый с самого утра телефон и обнаружил, что Юля все-таки сподобилась ему позвонить. Причем трижды. Наверное, есть у женщин какая-то чуйка, и они всегда знают, когда нужно вовремя напомнить мужику о своем существовании и месте в жизни последних. Вопрос, какое же именно место принадлежит Юле, начал исподволь формироваться и всплывать на поверхность сознания мужчины. Кто они друг другу? Понятно, что он ее парень, она его девушка вроде как по умолчанию. Парень, блин. В его возрасте у людей вон дети уже чуть ли не женихаться начинали, а у самого Сергея даже нет еще четких намерений относительно женщины, с которой уже почти два года вместе. Вместе. Секс, веселье, выходы в свет — это у них, конечно, вместе. А что еще-то? Сергей даже с пристрастием покопался в себе в поисках признаков того что он хоть немного скучал по Юле с момента отъезда из города. Не-а. Должно ли быть ему за это стыдно? Черт его знает. Ведь он не мог припомнить чтобы и раньше с тоской пялился на часы, ожидая момента увидится с ней.
— Ой, хорош, — раздраженный сам на себя за странное направление мыслей Сергей перевернулся на живот и накрыл голову подушкой.
Рано утром должны приехать из "Домостроя" или как там его, а значит, затыкать уши было не вариант. Иначе он ни будильника не услышит, ни самих рабочих. Сергей какое-то время настороженно прислушивался сквозь дрему, так и ожидая, что петух вот-вот начнет свою акустическую атаку. Но так и уснул, не дождавшись подвоха. А глаза открыл уже утром, разбуженный повторяющимся звуком автомобильного клаксона. Поморгав, Сергей стал торопливо одеваться, отстраненно размышляя: петуха дождь утихомирил, сам он настолько устал накануне, что просто его не слышал, или подлое пернатое отродье просто свалил в неизвестном направлении, ради того, чтобы очередная идея мужчины оказалась провальной.
Сергей впустил во двор "Газель" с логотипом фирмы и провел ребят в синих комбинезонах на любимое место петуха под старой яблоней. Сам виновник суеты там и нашелся, как всегда пристально и коварно зыркая из густой травы. Значит, никуда не делся, мелкий вопящий мерзавец.
— Здесь ставьте, — указал Сергей рабочим на лужайку под деревом, наводя на явно заинтересовавшегося происходящим упрямого вторженца объектив камеры телефона. — Я буду часа через два.
Говорил он это, конечно, рабочим, но интонацию и всю сопровождающую это экспрессию адресовал петуху и, уходя, даже не заметил, какими озадаченными и немного настороженными взглядами проводили его служащие из фирмы по установке объектов сельхозназначения.
Навигатор исправно довел его до рынка в райцентре, и Сергей в недоумении почесал затылок, увидев количество входящего и выходящего в высокие синие ворота народу. Оно вполне могло посоперничать с толпой в торговых центрах в моменты массовых распродаж. Но опять же, была суббота, лучший торговый день, по авторитетному утверждению баб Нади, когда на рынке можно купить что угодно, при условии, что приедешь пораньше.
Первыми на пути попались продуктовые ряды. Сергей уже давно привык видеть овощи и фрукты в супермаркетах, все такие чистенькие, гладко-блестящие, словно пластиковые идеальные игрушки, ничем только не пахнущие. А здесь каждый, даже корявенький огурчик и мелкий неказистый помидорчик атаковал его обоняние так, что перед глазами невольно вставала здоровенная эмалированная миска салата. Такого, чтобы все порезано крупными смачными кусками, с настоящим "пахучим" маслом, и много зелени и лука, и чтоб все это пустило сок, в который можно (и нужно) совсем не эстетично макать толстый ломоть хлеба…
В общем, Сергей и сам не заметил, как нагрузился пакетами со всевозможными, не изуродованными гербицидами земными дарами, пока добрался до ряда, где на прилавках лежали тушки домашней птицы.
— Красавицы, а где можно купить примерно таких же, но с головой и перьями, и чтобы еще бегали, — бодро спросил Сергей у торговавших женщин, глядя на таких совсем не похожих на перекачанных стероидами бледнокожих привычных цыплят.
— Если Вам живьем, то это дальше, — охотно стали указывать ему направление польщенные женщины. — Вон за тряпичными рядами, в самом конце рынка.
Живностью, как выяснилось, торговать тут было принято прямо с машин, загнанных на территорию рынка через задние ворота. Клетки с кроликами всех мастей, утками, гусями, курами и даже поросятами были тут повсюду. От такого изобилия и пестроты Сергей изрядно растерялся. Найдя в телефоне фото своего петуха-кровопийцы мужчина подошел к ближайшему торговцу живым товаром.
— Добрый день, уважаемый. Удачной торговли Вам, и не подскажете ли мне, где я могу найти что-то вроде вот этого?
— Та на шо тебе воно тако мелко да гомнисто сдалось? — с чувством спросил мужик и ткнул узловатым пальцем на клетку у своих ног. — Вот моих бери. Это же птица как птица: и яйца тебе, и мясо, а это баловство одно.
С характеристикой несносного подселенца Сергей был полностью согласен, но выбора у него не было.
— Это тебе к "декоратору" нашему, — махнув на него рукой как на пропащего человека, постановил наконец собеседник, поняв, что заманить прелестями своих куриц Сергея у него не выйдет. — Вона там он со своей потрохней бесполезной.
"Декоратором" оказался невысокий мужчина средних лет с окладистой бородой и каким-то странно мечтательным взглядом, а "бесполезной потрохней" — множество небольших, аккуратных клеток со всевозможными певчими яркими птичками, голубями с причудливыми штанами или воротниками и той самой искомой родней карликового тирана. Без лишних предисловий Сергей предъявил ему фото главного фигуранта и потребовал:
— Нужна для него курица. Можно две. Но так, чтобы ему наверняка от них башню снесло.
— Господи, это же баварский красный обеш, — неожиданно пришел в неописуемый восторг "декоратор". — Какой великолепный экземпляр. Просто выставочная категория. (прим. Абсолютно вымышленная Авторами порода)
— Я чрезвычайно рад за него, но могли бы мы вернуться к главному? — напомнил Сергей мужчине и почти насильно выдрал из его цепких пальцев свой телефон.
— К сожалению, мне нечего вам предложить, — с искренним разочарованием вздохнул торговец.