Никольский с размаху хлопнулся лбом о столешницу шикарного стола. И еще. И еще.
Ничего не изменилось. Разве что захотелось курить и выпить пива или чего покрепче. И без разницы, что Юлю начинает мутить от малейшего запаха курева и спиртного. Он придет поздно и ляжет в гостевой спальне. Смысл спать в одной кровати с женщиной, если ее не только целовать, а даже прикасаться к ней не особо хочется. Не говоря уже обо всем остальном.
Через полчаса Никольский вышел из офиса, но не свернул к машине, ожидавшей его на служебной стоянке, а двинулся куда глаза глядят, в надежде отыскать более-менее приличный бар. Но выбрал он не совсем верное направление — по дороге мелькали вывески фешенебельных пафосных ресторанов, слишком уж дорогой был этот район для простого бара. Ну и черт с ним, значит, он надерется коньяком, один фиг перегар будет.
Не глядя, он толкнул дверь ближайшего модного заведения и, только зайдя внутрь, поморщился — это оказался тот самый мерзопакостный гадюшник, где кормили какой-то невообразимой химической хренью, той самой высокой кухней от молекулярных шарлатанов. Но "Хеннесси" — везде "Хеннесси", так что ладно, и этот сойдет.
Попросив администратора проводить его в отдельный ВИП-зал, поделенный на уютные уединенные кабинки, где посетители даже не видели друг друга, Сергей плюхнулся на диванчик и, даже не посмотрев в меню или винную карту, попросил принести ему стошку "Хеннесси Парадиз". Так и сказал — "стошку", и плевать, что на лице немного скривившегося при этом слове официанта тут же расцвела подобострастная улыбка, как только он услышал название самого напитка.
— У вас тут курят?
— Ну, вообще-то нет.
Сергей бросил на стол пятитысячную купюру.
— Сделай так, чтобы курили. И принеси пепельницу.
— Сию секунду. Я включу вытяжку на полную мощность. Вы не замерзнете?
— Включай.
Через несколько минут в его руках было все, что он пожелал: и бокал с таинственно мерцающей старым золотом маслянистой жидкостью, перекатывающейся на языке ансамблем цукатов и перца, сменяемых хороводом корицы, кардамона и трюфелей, и глубокая пепельница, менять которую он запретил, потому как просто не желал видеть мелькающую перед ним подобострастно склонившуюся фигуру парня. Он хотел тихо-мирно надраться в тишине и одиночестве. Так что кроме запрета менять пепельницу он еще и озвучил пожелание притащить ему всю бутыль, от которого у бедного мальчика чуть не случился официантский оргазм. Но бутылку ему принесли, а две запасные чистые пепельницы просто поставили рядом.
Через какое-то время его коньячно-сигаретный транс нарушили звуки в кабинке по соседству. Звуки тем более неприятные, что в них он признал голоса людей, которых сейчас ему ну никак не хотелось бы ни видеть, ни слышать.
— Мам…
— Господи, Юля, сколько раз я просила на людях не называть меня мамой. Ты что, не понимаешь, что это сразу добавляет мне возраста. В моем статусе надо выглядеть твоей старшей сестрой, — недовольно проговорила претендентка на звание тещи (не приведи Господи).
— Да здесь все равно никого нет. Ну ладно-ладно, прости, Ида. Ты меня сбила с мысли, — по голосу чувствовалось, что кандидатка в невесты действительно нервничает.
— Юля, успокойся. У нас все получится. Уже получилось. А ты слишком вжилась в роль беременной и тупишь не по-детски.
— Все равно я переживаю. А вдруг он узнает?
— Как, глупышка?
— Ну, не знаю. У него все-таки связи.
— Ой, я тебя умоляю. Не ему тягаться со мной и моим опытом и умением облапошивать мужиков. А этот твой лох так вообще мечта поэтессы. Будь я моложе хотя бы лет на десять, я бы сама его обработала.
Коньячный расслабляющий дурман как ветром сдуло, и Сергей сел прямее, ловя каждое слово за перегородкой.
— Ма… Ой, Ида. Да он же не в твоем вкусе, — насмешливо фыркнула его невеста, как мужчина подозревал, уже с приставкой "экс", скорее всего.
— Зато его состояние вполне себе в моем вкусе. Не перебивай и слушай дальше. Брачный контракт я для тебя подготовлю, не волнуйся, — любые нотки, даже циничного юмора пропали из лязгающего, как сталь, голоса опытной хищницы, отдающей советы-приказы своей дочери-ученице. — Те таблетки, которые я тебе дала, продолжай принимать до тех пор, пока не распишитесь. Подождешь еще недельку-две, тогда можешь прекращать, через сутки начнутся обильные месячные (Таких таблеток нет. Мы их просто придумали. — прим. Авторов). Предупреди меня заранее и старайся сделать это в такой момент, чтобы он точно был рядом, желательно вообще на людях. Но ни в коем случае не позволяй ему звонить в "Скорую". Сразу набирай меня или врача, телефон которого я тебе дала. Он сделает все как надо, я с ним договорилась, а твоему козлу скажем, что выкидыш, мол, стресс, все дела. Он еще у нас попрыгает, сволочь такая. Ты что, так и не переспала с ним за то время, что он вернулся?
— Нет, — в голосе девушке уже проскальзывали истерические всхлипы. — Мама, он меня не хочет.
— Не переживай, вдруг он болячку какую-то подхватил от той грязной бабы и просто лечится. — Кулаки Сергея сжались сами собой, сминая полупустую пачку сигарет, и он удержался на месте с большим трудом.
— Нет, мам, — Юля высморкалась, шмыгнув носом. — У него… — невеста замялась, но все-таки закончила: — У него вообще теперь не встает на меня-а-а. — Юля не сдержалась и расплакалась. Но ее слезы не тронули ни единой струнки в сердце Сергея. Как, впрочем, ее собственной гадюки мамаши.
— Да-а-а, оказывается, не самый подходящий вариант, вроде и молодой, и перспективный, а уже импотент. Давно надо было ему виагры подсыпать. Но ты же у меня белоручка и чистоплюйка. За тебя все мне приходится делать, — Ираида Сигизмундовна с шумом выдохнула, явно злясь на дочку-неумеху. — И на будущее запомни — не смей расставаться с мужиком до тех пор, пока не вышла за него замуж и не оттяпала то, что тебе причитается. А то всю жизнь с голым задом мыкаться будешь или опустишься до уровня той примитивной деревенской бабы.
— Ой, фу-у-у, хватит про нее. Я как вспомню эту жопу, эти сиськи, эти грязные ноги — так тошнить по-настоящему начинает. Неужели он на самом деле мог запасть на такую?
— Сама виновата. Я тебе сколько раз говорила — нельзя мужчину отпускать в незнакомое непроверенное место одного. Позагорать тебе захотелось на песочке. Глядишь, и не пришлось бы маме выкручиваться. Ты хоть представляешь, сколько мне пришлось заплатить моему гинекологу за эти справки и заключения, а их у меня, между прочим, несколько штук, с датами на три следующих месяца.
Сергей сидел за тонкой перегородкой, через которую был прекрасно слышен диалог ставших в одночасье самыми ненавистными врагами двух женщин, и сжимал кулаки до белых костяшек.
Неужели он действительно когда-то не противился намерению этой молодой дурочки накинуть на него ярмо женитьбы? Почти смирился с ролью ее супруга — богатого, покладистого спонсора, готового терпеть и ее саму, и ее мамашу-стервятницу и оплачивать их недешевые удовольствия и капризы?
А если бы он на самом деле сегодня остался бы в офисе и не забрел бездумно в этот пафосный, страшно дорогой и, соответственно, абсолютно им не любимый ресторан и не услышал бы этот разговор? А если бы эти хищницы его увидели?
Очень хотелось сейчас встать прямо напротив и сказать все, что он о них думает. Или выдать то, что, по его мнению, они заслужили — хорошей такой порки вожжами.
Но нет. Нельзя. С этой старшей акулой, отрастившей свои клыки в семи выигранных ею битвах за имущество несчастных супругов, надо вести себя предельно аккуратно.
Никольский положил на стол пачку купюр, превосходящую стоимость выпитого им коньяка, и очень-очень тихо, практически на цыпочках выбрался из-за стола. Дальнейший разговор женщин был ему уже неинтересен. Самое главное он услышал. "Рраемонитус, рраемунитус", — как говорили римляне. Предупрежден — значит вооружен. И действовать он собирался соответственно.
— Алло, Итта Абрамовна? Простите, что так поздно. Да-да, Никольский беспокоит. Ваше приглашение еще в силе? Да нет, шутить изволите. Мне самому к Вам особо-то и не надо. Разве что захотите счета к другому трейдеру перевести. Не хотите? Все нравится? Так это же замечательно. Но Вы знаете, по другому вопросу вот прям скоро и приду, да-да с девушкой. Только вот тут история такая с этой девушкой, малоприятная, я бы сказал, история. Почти уголовно наказуемая… Когда? Отлично, договорились.
"Братан, ну прости, — первым обратился к игнорирующему его дебилу Сергей. — Давай, подключайся к разработке плана, мне нужен твой совет. У нас есть шанс не только сорваться с крючка, но и вернуть в нашу жизнь Лилю".
ГЛАВА 35 посчетамплатительная, в которой главный герой убеждается в пользе некоторых совершенно специфических связей и знакомств
— Ой, Серюня, ты так давно не водил меня на ужин со своими друзьями, — предвкушающе пропела Юля.
— Юля, это не друзья, это семья очень важных клиентов. У них есть, скажем так, специфические требования: своим трейдером они хотят видеть исключительно семейного человека. Мы с тобой уже практически подходим под это определение, — сосредоточившись на двойном узле галстука, ответил Сергей, наблюдая за поспешно перебирающей вешалки гардероба девушкой.
— Ты что? Используешь меня? — деланно возмутилась вот-вот экс-невеста.
— Ну что ты, дорогая. Во-первых, мы идем в твой любимый ресторан, который был заказан на нашу свадьбу, и я знаю, что тебе нравится там бывать. А во-вторых, это знакомство может быть очень полезным и для тебя. Возможно, оно повлияет на всю твою дальнейшую жизнь, — ответил Сергей, стараясь не пересечься взглядом даже через зеркало с вопрошающим взором Юли, слава богу, никогда не поимеющей его, Никольского, фамилию. — Но я тебе ничего не скажу. Пусть это будет приятным сюрпризом, — не стал уточнять, для кого сюрприз станет приятным, Сергей.
В зале услужливый метрдотель проводил их к центральному круглому столу, накрытому на пять персон. Тонкий фарфор, настоящий хрусталь вместо привычного стекла, серебряные приборы, меню, в котором даже не была проставлена цена за блюдо, прос