– Я тоже смотрел, – нехотя сказал он, зорко оглядывая двор. Засады не было. – Мама у них консультантом работала, там они с Журавлевым и познакомились. Ладно, давай.
Он забрал у меня портрет и понес его домой. В подъезде за ночь появилось новое объявление, копия вчерашнего. «Помогите, кто может! Собираю на артефакт памяти для бабушки. Этаж 3, квартира 7, Василиса». Антон привычно потянулся его сорвать, но я его остановила.
– Стой! А вдруг… Вдруг это он? – Я вытащила из сумки артефакт в виде брошки из незабудок. – Незабудки, соображаешь? Память! Может, сегодня наш день.
– Без отдела изучения мы этого не узнаем. Артефакты – слишком серьезная вещь, чтобы…
Но я уже так поверила, что этот прекрасный мир меня ни в чем не подведет, что взлетела на третий этаж. В этом старом доме на каждой двери была щель – видимо, для писем. Артефакты добрые, ничего плохого он не сделает – в крайнем случае появится у старушки какая-нибудь дурацкая суперспособность. Я бросила артефакт в щель. В квартире раздались шаги, потом недоуменное бормотание. Я приникла ухом к двери. Молодой женский голос, потом старый. Короткий «звяк» разбитого артефакта. Василиса, похоже, тоже решила действовать на свой страх и риск и вложила его своей бабуле прямо в руки. Потом раздался голос старушки:
– Васенька, почему у тебя очки такие грязные? И почему я в ночной рубашке? День же. Неприлично.
Раздался счастливый вопль Василисы, потом лязг открываемых замков – и я пулей взлетела на этаж выше, Антон – за мной. К тому времени, как дверь номер семь открылась и на площадку легла полоса света, мы уже были на его этаже, свешиваясь вниз.
– Работает! Спасибо! Кто это? Спасибо!! – радостно заорала девушка.
Посмотрела вниз по лестнице. Никого не увидела и скрылась, продолжая счастливо бормотать. Похоже, в этом мире все устроено проще, чем мне казалось. И да, он определенно помогает мне. Антон был доволен, хотя всячески старался этого не показывать. Он потянулся было в карман за ключом от своей двери, а потом вздохнул.
– Да что это я. Открывай!
Я открыла запертую дверь его квартиры, просто нажав на ручку.
В прихожей Антон устроил баррикаду из мебели: притащил кухонный стол, сверху поставил пару стульев, а к столу придвинул стоявший в прихожей шкаф, с которого тут же упала обувная коробка.
– Дверь Гудвин, может, и откроет без проблем, но это хоть даст нам время.
Когда я вышла из душа, снова надев глупую футболку с кошкой, Антон выбирал в гостиной место для портрета Журавлева. В конце концов он поставил его на полку – смотрелось красиво, будто он всегда там и стоял.
Зазвонил телефон, и от резкого звука я подпрыгнула. Неужели в эпоху до мобильников телефоны вот так трезвонили? Да инфаркт может хватить, если ночью такое услышишь! Антон помедлил, но все же снял трубку со своего ретроаппарата на витом шнуре.
– О… Да, в порядке. Она тут, да. Передам. …Так и думал. Ха. И, слушай, мне… жаль. Прости. Я тебя тоже. Да, до завтра. Спокойной ночи. – Он резко отодвинул трубку от уха. – А ты не ори. Не прощай, мне-то что, плевать я хотел. Все, спокойной.
Я улыбалась, прислонившись головой к косяку:
– Говорила же, они за тебя волнуются.
– Белла тебе привет передает. Она говорила с Павлом Сергеевичем. Угадай, что он сказал?
– Что же мог сказать директор Стражи, когда у него все отняли? «Очень жаль, но ничего не поделаешь»?
– Точно! – Антон щелкнул пальцами. – Сказал: «Все к этому шло. Видимо, судьба».
М-да… Солнце все еще не село, но свет уже был тусклым, вечерним. Я так отчаянно зевала, что пошла в свою комнату, завернулась в одеяло – и почти уснула, когда услышала за закрытой дверью подозрительные звуки. Я резко села. За нами пришли? Я выскочила из постели и распахнула дверь.
Антон подскочил. Он сидел под дверью с книгой, рядом стояла включенная настольная лампа – видимо, я услышала, как он тащил ее сюда от розетки вместе с проводом.
– Ты чего тут? Реально как Тотошка…
Он не обиделся.
– Думаю, если они и придут, то за тобой. Посторожу.
– Ну вот еще. Иди сюда. – Сердце у меня ухнуло вниз, но я, конечно, себя не выдала. – Раз хочешь сторожить, ложись. Кровать большая.
Антон посмотрел так, будто его оскорбило само предположение, что можно лечь со мной на одну поверхность.
– Мы взрослые люди! Не стесняйся, я приставать не буду. – Я дурашливо подмигнула и пришла от себя в ужас. – Просто поспим. Тащи одеяло.
– Лягу на полу.
– Да забей, ты чего! – Я демонстративно улеглась на самый край кровати и закрыла глаза. – Места полно. Спокойной ночи. Если нас придут убивать, разбуди.
Антон потоптался на месте, потом раздались удаляющиеся шаги по скрипучему паркету. Вернулся с одеялом и подушкой. Лег на дальнем крае кровати. С меня сон как рукой сняло. Я лежу с парнем в одной кровати! Вот подстава: почему я мысленно выла от паники, когда чувак после квеста просто сел рядом со мной, а тут – ни малейшего беспокойства? Так я и ерзала, лихорадочно размышляя и делая вид, что сплю. Сумерки наконец сгустились вокруг, и через полчаса из них раздался осуждающий голос:
– Ой, да ну спи ты, пожалуйста. Ты же не думаешь, что я буду к тебе приставать!
– Почему это не будешь? – Я нашла в себе силы возмутиться, хотя постаралась, чтобы звучало как шутка.
– Потому что это скотское поведение. Сначала первое свидание, потом еще парочка, поцелуй, еще парочка, – сказал мрачный голос. – Только потом еще что-нибудь. Если все участники не против, и это сначала неплохо бы обсудить.
Я от смущения чуть не загнулась. Когда он ухитрялся на все это находить время при своей работе?! И так спокойно об этом говорит! Козел.
– Можешь быть спокойна на двести процентов. Давай спать? А то я включу свет и буду вслух читать тебе Чехова, пока ты не вырубишься.
Я тихо засмеялась, до ушей натянула одеяло и не заметила, как уснула.
Глава 9. Человек, которому ты нужен
Светлеешь, Ленинград?
Цветы росой намокли.
Я здесь не делегат,
и не турист с биноклем,
И не знаток стекла,
картин или жемчужин.
Я просто человек,
которому ты нужен.
Солнце заливало комнату ослепительным светом, хотя часы на стене показывали всего-то шесть утра. Антон спал, и я полежала еще немного, разглядывая его. Приоткрытые губы, едва заметная щетина. Хотелось потрогать ее пальцем, узнать, мягкая она или жесткая, но это было бы слишком.
Я осторожно выбралась из кровати – храбрый защитник даже не пошевелился, слишком устал. Ну и отлично! Не хотела, чтобы он успел проснуться и увидеть меня неумытой и с нечищеными зубами. Я поплескалась в ванной и пошла на кухню. Постояла, глядя в окно, на соседний дом. В одном окне было видно, как парочка собирается на работу, сталкиваясь локтями на кухне. Открывается холодильник, включается чайник. Уютное утро. Я тоже поставила греться воду – хорошо, что в мире без интернета есть электрические чайники.
Плюсик Антону: от чайника в доме одинокого парня ожидаешь, что он грязный, засаленный и полон накипи, но чайник, хоть и старый, был вполне чист. Да и вообще, все в его огромной квартире выглядело вполне прилично, никакой грязной посуды или потеков ржавчины в раковине. Антон тоже умел сжать зубы и делать то, что нужно. Я фыркнула, представив, как Антон надраивает губкой раковину. У него красивые руки – ему бы, конечно, делать ими что-нибудь более вдохновенное, чем бесконечно сжимать руль старой машины. Ну, в смысле, играть на пианино или…
– Привет. – Он вышел на кухню, щурясь от света, волосы смешно примялись с одной стороны. – Никто к нам за ночь не влез. Я считаю, утро прямо доброе.
– Чай будешь? – спросила я, придирчиво осматривая чашки, взятые с полки. Да, немного чайного налета есть, но в целом – совсем не так плохо, как можно ожидать от парня! – Кстати, пятерка за домашнее хозяйство.
– Когда я тебя пригласил домой, не знал, что за это выставляют оценки. Может, еще под кровать залезешь пыль поискать?
– А она там есть? – заинтересовалась я.
– Есть, – с самой мрачной своей физиономией ответил Антон.
Я засмеялась – смех просто вырвался из моей груди, а потом я увидела то, чего не видела еще никогда. Антон улыбнулся. Невольно, будто сам этого не заметил. Я замерла, почувствовав от этой картины внезапную боль. Если бы его мать вернулась, наверное, он улыбался бы так постоянно.
– Ну чего опять загрузилась? – тихо спросил он, но улыбка все еще оставалась в глазах, и я не хотела, чтобы она исчезла из-за того, какая я мрачная зануда.
– Ничего! – Я широко улыбнулась. – Думаю, не устроить ли тебе полную проверку жилья. Вдруг ты засовываешь грязные носки под диван?
– Зачем? Их гораздо удобнее зашвыривать на люстру.
Он что, пошутил? Прямо взял и пошутил. И не спросишь ведь – он уже ушел в ванную. Я на всякий случай сбегала в гостиную, где он обычно спал. Вдруг там правда вся люстра в носках?
Нет, конечно. Люстра, кстати, великолепная – а потолки в царских хоромах Антона такие высокие, что и носок не добросишь. О, и у него на окне есть гирлянда. Надо же, какая романтика! Я вернулась на кухню, заварила чайные пакетики, расставила на столе кружки и печенье – больше никакой еды у Антона по-прежнему не было.
К чаю Антон вышел в кои-то веки не в шортах: переоделся в черные джинсы и очередную гигантскую футболку, на этот раз фиолетовую, с эмблемой незнакомого спортивного клуба. Какое-то время мы молча пили чай, не зная, куда смотреть, чтобы не было неловко. Потом Антон сказал такое, что я от неожиданности чуть не выплюнула чай.
– Я тут подумал… Можешь открыть дверь прямо здесь? Они тебя слушаются. Не знаю, как это работает, но факт.
– Опять отсылаешь меня? – Я разозлилась. – Сказала же: я помогу, и…
– Нет, нет. Просто… Где дверь, там и артефакт, сечешь? – Он положил локти на стол и качнулся ближе ко мне. – Ты за вчерашний день два раза получила артефакты, которые нужны были именно тем, кого мы встретили. Открой дверь и пожелай какой-нибудь мощный артефакт, который поможет нам победить Гудвина, тут же закрой ее – и готово! – Антон торжествующе откинулся на спинку стула. – Нельзя же идти к нему с пустыми руками и надеяться, что он просто скажет: «Окей, давайте сюда снежинку, исчезну-ка я из этого мира!»