Таннер передал дочь жене.
— О чем вы говорите, черт побери?!
— Вас обокрали. Должно быть, вернувшись с улицы, ваша жена застала их в доме. Ее и детей отравили газом в гараже... Работали явно профессионалы, в этом нет сомнений. Они действовали как настоящие...
— Вы лжете! — тихо произнес Таннер. — Не было никакого ограбления.
— Пожалуйста! — остановил его Дженкинс. — Главное сейчас — позаботиться о вашей жене и детях.
Из автомобиля высунулся Макдермотт.
— Мальчика нужно доставить в больницу. Срочно!
— Господи! — Элис с дочерью на руках бросилась к машине.
— Пусть Макдермотт отвезет их, — сказал Дженкинс.
— Как я могу доверять вам? Ведь вы солгали! Из моего дома, ничего не пропало. Все было на месте — и телевизоры и вещи. Никаких следов ограбления... Зачем вы солгали?
— Сейчас нет времени. Я пошлю Макдермотта с вашей женой и детьми, — быстро проговорил Дженкинс.
— Они поедут со мной!
— Нет. — Дженкинс слегка шевельнул револьвером.
— Я убью вас, Дженкинс!
— А кто же тогда встанет между вами и «Омегой»? — спокойно парировал Дженкинс. Будьте благоразумны. Скоро сюда приедет Фоссет. Он хочет вас видеть.
— Я сожалею. Очень сожалею. Больше это не повторится. Фоссет и вправду выглядел удрученным.
— Но что это было? Куда девалась ваша надежная охрана?
— Мы допустили небольшой просчет при планировании графика дежурств. Произошла задержка, которую трудно было предвидеть... Я говорю правду. Мне нет смысла лгать вам. Вина за этот промах полностью лежит на мне. — Фоссет смотрел прямо в глаза Джона.
— Но вас же здесь не было, — возразил Таннер.
— Тем не менее, ответственность буду нести я. Операция в Сэддл-Вэлли поручена мне. Агенты «Омеги» увидели, что посты наблюдения сняты — это длилось не долго, всего лишь пятнадцать минут, — но им их хватило.
— Я не могу с этим смириться. Вы подвергли смертельному риску жизнь моей жены и детей.
— Я заверяю вас, больше такое не повторится. И потом, события сегодняшнего дня все-таки обнадеживают — «Омега» не убивает. Шантаж, террор — да. Убийство — нет.
— Почему вы так решили? ЦРУ прославилось своими промахами. Я вам не верю и заявляю, что больше не позволю вам решать за меня.
— Вы, стало быть, собираетесь действовать сами? — вкрадчиво спросил Фоссет.
— Да, — твердо ответил Джон.
— Не будьте глупцом. Если не хотите подумать о себе, подумайте о своей семье.
Таннер поднялся со стула. Через тонкие занавеси на окнах он видел двоих крепких мужчин, стоявших у дверей отеля.
— Я заберу их отсюда.
— Куда же вы отправитесь?
— Не знаю. Я знаю только, что мы здесь больше не останемся.
— Вы полагаете, «Омега» не будет преследовать вас?
— Зачем им это делать? Я ведь не ваш человек...
— Они могут думать иначе.
— В таком случае я сообщу им правду.
— Каким образом? Дадите объяснение в «Таймс»?
— Нет! — Таннер резко повернулся и ткнул пальцем почти в лицо разведчика. — Это передадите им вы. Каким хотите способом... А если вы этого не сделаете — всем крупнейшим телекомпаниям страны станет известна правда об этой операции и о том, как халатно вы ее ведете. Это будет крахом для вас.
— И для вас тоже. Вас просто уничтожат. И вашу жену. И детей.
— Не смейте угрожать мне!
— О Господи, ну подумайте сами! Подумайте, что же все-таки произошло! — Фоссет был готов взорваться, но сумел взять себя в руки и, резко понизив голос, произнес: — Поверьте мне... Мою жену убили в Восточном Берлине. Ее убили только за то, что она была моей женой. Они хотели... преподать мне урок. Я все прекрасно понимаю. Пока вы ничего не знали, вы были в безопасности. Теперь ситуация изменилась.
Таннер опешил.
— Что вы хотите сказать?
— Только то, что вы должны все делать так, как запланировано. Мы подошли слишком близко к цели. Мне нужна «Омега».
— Вы прекрасно знаете, что не можете принудить меня к сотрудничеству.
— Могу... Потому что если вы откажетесь, если решите сбежать, я уберу всех своих людей из Сэддл-Вэлли. Вы останетесь один... И не думаю, что вы сумеете один справиться с ситуацией.
— Я увезу отсюда семью...
— Не говорите ерунды! «Омега» моментально воспользовалась нашей оплошностью. Люди, входящие в нее, находятся в постоянной готовности. Они действуют быстро и профессионально. Вряд ли, вступив в противоборство с ними, вы сумеете победить. Ни у вас, ни у вашей семьи нет шансов на победу. Мы признали нашу ошибку. Других ошибок мы не допустим.
Таннер прекрасно понимал, что Фоссет прав. Если теперь он останется один на один с «Омегой», у него просто не хватит сил противостоять им.
— Вы не шутите?
— А вы бы стали шутить, когда вокруг вас минное поле?
— Вряд ли... То, что произошло сегодня днем... что это может означать?
— Вас запугивают... те, кто сделал это, не оставили следов. Когда мы поняли, что произошло, то сразу же имитировали ограбление, забрав кое-что из вашего имущества — ценные вещи, драгоценности. Вы получите их, когда операция закончится. Так все будет выглядеть более правдоподобно.
— Значит, вы рассчитываете, что я соглашусь с вашей версией?
— Конечно. Это самое разумное для вас решение.
— Да... наверное.
Таннер полез в карман за сигаретами. Зазвонил телефон, и Фоссет быстро поднял трубку. Он негромко переговорил с кем-то, затем повернулся к Таннеру.
— Ваша семья уже дома. С ними все в порядке. Там сейчас работают несколько наших людей — наводят порядок после «ограбления», разбирают вещи... Они сделают вид, что пытаются найти отпечатки пальцев злоумышленников, но, как вы понимаете, выяснится, что преступники работали в перчатках. Вашей жене сказали, что вы сейчас в управлении полиции даете показания.
— Понятно...
— Хотите, чтобы мы отвезли вас домой?
— Нет... Нет, не хочу. Хотя думаю, от присутствия ваших людей мне в любом случае не избавиться.
— Это делается исключительно из соображений вашей же безопасности, — холодно сказал Фоссет.
Таннер зашел в «Виллидж-паб» — самый популярный бар Сэддл-Вэлли — и позвонил Тримейнам.
— Джинни? Это Джон. Мне нужно поговорить с Диком. Он дома?
— Джон Таннер?
Почему она переспросила? Почему так странно произнесла его фамилию? Она ведь знает его голос.
— Да. Дик дома?
— Нет... Конечно нет. Он на работе. А что случилось?
— Так, ничего серьезного...
— Ты не можешь мне сказать?
— Мне просто нужно посоветоваться с ним как с юристом. Попробую позвонить ему в офис. Пока.
Таннер чувствовал, что сыграл плохо. Все получилось натянуто. Но и Вирджиния Тримейн явно не справилась с ролью.
Таннер набрал номер нью-йоркской конторы Тримейна...
— Сожалею, мистер Таннер, но мистера Тримейна сейчас нет. У него важная встреча.
— Мне нужно срочно переговорить с ним. Как с ним можно связаться?
Секретарша Тримейна нехотя назвала номер. Таннер снова принялся накручивать диск...
— К сожалению, мистера Тримейна у нас нет.
— Но в его офисе мне сказали, что он уехал к вам.
— Он позвонил сегодня утром и отменил встречу. Мне очень жаль, сэр...
Таннер повесил трубку. Затем, немного помедлив, он позвонил Кардоунам...
— Папа и мама уехала еще утром, дядя Джон. Сказали, что вернутся после обеда. Сказать, чтобы они позвонили вам?
— Нет... нет. Это не обязательно.
Внутри у него похолодело. Он вызвал междугородную, назвал адрес и номер, и вскоре за три тысячи миль от Сэддл-Вэлли в Беверли-Хиллз зазвонил телефон.
— Резиденция Остерманов.
— Можно мистера Остермана?
— Его нет. Кто его спрашивает?
— А миссис Остерман дома?
— Нет.
— Когда они будут?
— Обещали вернуться на следующей неделе. А кто звонит?
— Моя фамилия Кардоун. Джозеф Кардоун.
— Кар-до-ун...
— Верно. Давно они уехали?
— Вчера вечером. Они вылетели в Нью-Йорк десятичасовым рейсом.
Джон Таннер повесил трубку. Значит, Остерманы в Нью-Йорке! Уже сегодня утром они были там.
Тримейны, Кардоуны, Остерманы.
Все здесь, поблизости. И все скрываются.
Неужели правда, что они члены «Омеги»? Теперь слова Фоссета уже не казались Таннеру абсурдом.
Четверг, три часа утра
К тому времени, когда Таннер вернулся домой, в комнатах был восстановлен относительный порядок, но следы деятельности «грабителей» были еще видны. Стулья стояли не на своих местах, ковры сбиты. Торшер сдвинут от стены к центру комнаты. Настольная лампа, книги, вещи, бумаги загромождали стол в гостиной. Женщина, которая вместе с Элис убирала в доме, еще не успела расставить все по местам.
Элис рассказала ему, как им помогали полицейские. Если она что-то и заподозрила, то не подала виду.
Впрочем, Элис Маккол еще в детстве пришлось столкнуться с различными проявлениями насилия. Присутствие в доме полицейских не было для нее чем-то необычным, поэтому ее реакция оказалась очень взвешенной.
Иным было состояние ее мужа. Он оказался не готов к отведенной ему роли. Вторую ночь он не мог заснуть. Он смотрел на телефон, на часы, на стоявший рядом приемник. Было уже половина третьего, а он так и не сомкнул глаз. Мысли его лихорадочно крутились вокруг единственного слова — «Омега».
Он попытался закрыть глаза.
«Нет, все равно не заснуть. Нужно встать, — сказал он себе. — Встать и пройтись по дому. Может быть, что-нибудь съесть, почитать, покурить. Любым способом отвлечься от навязчивых мыслей».
Перед тем как пойти спать, они с Элис выпили несколько рюмок бренди. Для Элис этого было достаточно, она уснула почти сразу: сказались пережитые волнения и усталость.
Таннер поднялся с постели и спустился вниз. Он походил по дому, доел остатки дыни в кухне, просмотрел старые газеты в коридоре, полистал журналы в гостиной. Затем пошел в гараж. Там еще чувствовался слабый — теперь уже едва ощутимый — запах газа, которым отравили его жену и детей. Постояв немного, он развернулся и возвратился назад, в дом, забыв погасить свет в гараже.