Докурив сигарету, Таннер заметил, что пачка пуста и огляделся. Джон помнил, что где-то в кабинете был целый блок. Ему не хотелось больше курить, он сделал это чисто автоматически. Когда он выдвинул верхний ящик стола, раздавшийся рядом шум заставил его поднять глаза. В окно кабинета постучали, и слабый луч фонарика замелькал по стеклу.
— Это я, Дженкинс, мистер Таннер, — раздался приглушенный голос. — Подойдите к двери, ведущей во двор.
Облегченно вздохнув, Таннер кивнул темному силуэту по другую сторону окна.
— Задвижка на двери почему-то сорвана, — пояснил Дженкинс, когда Таннер вышел во двор. — Мы не знаем, как и когда это случилось.
— Это я сорвал. Что вы здесь делаете?
— Следим, чтобы не повторилось то, что произошло днем. Нас тут четверо. Мы подумали, чем это вы занимаетесь среди ночи. Во всех окнах первого этажа свет. И в гараже тоже. Что-нибудь случилось? Вам никто не звонил?
— А если бы кто-нибудь звонил, разве вы об этом не знали бы?
Дженкинс улыбнулся и вошел в дом.
— Мы должны знать обо всем, но вы сами понимаете, никто не застрахован от случайных накладок.
— Пожалуй. Хотите чашку кофе?
— Только если вы приготовите на всех четверых. Парни не могут оставить пост.
— Конечно. — Таннер налил воды в чайник. — Растворимый устроит?
— Вполне. Спасибо... — Дженкинс сел за кухонный стол, передвинув кобуру большого полицейского кольта. Он внимательно посмотрел на Таннера, затем огляделся по сторонам.
— Я рад, что вы рядом, — помолчав, признался Таннер. — Я очень ценю это, поверьте. Конечно, я понимаю, что это ваша работа...
— Не только работа. Мы все озабочены и... сочувствуем вам.
— Спасибо. У вас есть жена, дети?
— Нет, сэр.
— А мне казалось, что вы женаты.
— Женат мой напарник Макдермотт.
— Ах да... вы поступили сюда на службу года два назад, да?
— Около того.
Таннер отвернулся от плиты и взглянул прямо в лицо Дженкинсу.
— Вы — один из них?
— Простите...
— Я спрашиваю, вы один из них? Вчера днем вы произнесли слово «Омега». Значит, вы — человек Фоссета?
— Меня просто проинструктировали относительно того, что я должен вам говорить. Хотя, разумеется, я встречался с мистером Фоссетом.
— Но ведь вы не просто провинциальный полицейский, разве не так?
Дженкинс не успел ответить. Снаружи раздался душераздирающий крик, и они оба вздрогнули. Им обоим уже доводилось раньше слышать, как кричат люди перед смертью: Танжеру — во Франции, Дженкинсу — у реки Ялу. Поэтому они одновременно вскочили со своих мест. Дженкинс бросился к двери, ведущей во двор. Таннер последовал за ним. Из темноты возникли еще две фигуры.
— Это Фергюссон! Фергюссон! — хриплым голосом повторяли оба полицейских. Дженкинс обогнул бассейн и бросился к роще, начинавшейся прямо за участком Таннера. Журналист, спотыкаясь, бежал за ним, изо всех сил стараясь не отстать.
...Изуродованное тело лежало на куче травы. Голова была отрезана. Мертвые глаза почти вылезли из орбит.
— Остановитесь, мистер Таннер! Не подходите! Не смотрите! — Дженкинс схватил оцепеневшего Таннера за плечи, пытаясь оттеснить его от трупа. Два охранника, держа наготове пистолеты, скрылись в глубине рощи.
Таннера мутило. У него подкашивались ноги, и он, зашатавшись, рухнул на землю. Никогда раньше он не испытывал такого дикого ужаса.
— Послушайте меня, — прошептал Дженкинс, опускаясь на колени рядом с Джоном, которого била нервная дрожь. — Этот труп предназначен не для того, чтобы его увидели вы. У этой игры свои законы, свои правила, которые хорошо известны профессионалам. Эта смерть — знак для Фоссета. И вся кровавая трагедия разыграна не для вас, а для него.
Тело положили на брезент; двое мужчин подняли его и унесли прочь. Их движения были точны и спокойны.
— Ваша жена еще спит, — раздался сзади тихий голос Фоссета. — Это хорошо... Мальчик проснулся и спустился вниз. Макдермотт сказал ему, что вы готовили кофе для охранников.
...Таннер сидел на траве у дальнего конца бассейна, пытаясь прийти в себя после событий последнего часа. Фоссет и Дженкинс стояли над ним.
— Боже мой, как это могло случиться? — Он посмотрел в ту сторону, куда охранники унесли труп, и голос его сорвался. Фоссет присел рядом.
— На него напали сзади, из-за изгороди.
Таннер нахмурил брови.
— Сзади?
— Да. Это был кто-то хорошо знавший лес за вашим домом.
В глазах Фоссета читался невысказанный упрек.
— В этом виноват я, да?
— Возможно... Дженкинс оставил свой пост. Его участок был смежным... Зачем вы спустились вниз? Почему во всех окнах первого этажа горел свет?
— Я не мог заснуть. Решил встать и пройтись по дому.
— Свет горел и в гараже. Что вы делали в гараже?
— Я... я не помню. Кажется, вспоминал о том, что произошло днем.
— Вы не выключили свет в гараже... Я могу понять, что человек нервничает, встает с постели и спускается вниз — покурить или выпить. Это я могу понять. Но зачем нужно идти в гараж и оставлять там зажженным свет?.. Вы куда-то собираетесь, мистер Таннер? — неожиданно спросил Фоссет.
Таннер вздрогнул.
— Собираюсь?.. Нет. Нет, конечно нет. Куда я могу собираться?
Фоссет посмотрел на Дженкинса, который пристально следил за выражением лица Таннера при тусклом свете, падающем из окон первого этажа. Чуть помедлив, Дженкинс спросил:
— Вы действительно никуда не собирались?
— Господи!.. Вы что, решили, что я собирался сбежать, и пришли в дом, чтобы остановить меня?
— Говорите, пожалуйста, тише. — Фоссет поднялся.
— Неужели вы подумали, что я могу это сделать? Неужели вы готовы хоть на минуту допустить, что я оставлю семью?
— Вы могли взять семью с собой, — пожал плечами Дженкинс.
— О Господи! Вот, значит, почему вы подошли к окну, почему вы оставили свой... — Таннер не договорил, озаренный внезапной догадкой. Тошнота подступила к горлу, его едва не вырвало. Он поднял глаза на стоявших перед ним мужчин: — Господи, неужели?..
— Не казните себя. Не исключено, что это все равно произошло бы, — спокойно сказал Фоссет. — Возможно, эта смерть была запланирована, хотя пока ничего нельзя сказать наверняка. В любом случае, вы должны понять, что вели себя неправильно. То, что вы делали, не поддается объяснению. Вы должны следить за тем, что вы говорите, как действуете... никогда не забывайте об этом. Никогда.
Таннер с трудом поднялся на ноги.
— Вы должны все отменить. Так не может продолжаться.
— Отменить? Теперь, когда один из моих людей убит? В этом случае вас тоже убьют. Вас и вашу семью.
Таннер заметил мелькнувший в глазах разведчика недобрый огонек. Спорить с такими людьми было бесполезно. Они всегда оказывались правы.
— Вы проверили, где находятся Кардоуны, Тримейны и Остерманы?
— Да, проверили.
— Где они?
— Кардоуны дома. Тримейн остался ночевать в Нью-Йорке, жена его здесь.
— А Остерманы?
— Я обо всем расскажу вам, как только вы войдете в дом. Мы удвоим охрану.
— Говорите сейчас. Где Остерманы? Они в Калифорнии?
— Вы прекрасно знаете, что нет. Вы же звонили им днем, в четыре сорок шесть...
— Тогда где же они?
Фоссет посмотрел на него и просто ответил:
— Они, наверное, остановились в каком-нибудь отеле под чужим именем. Мы знаем, что они находятся недалеко от Нью-Йорка. Мы найдем их.
— Выходит, это мог быть Остерман?
— Мог. Вернитесь, пожалуйста, в дом. И не волнуйтесь. Теперь вас охраняет целая армия.
В другой обстановке Джона покоробил бы снисходительный тон Фоссета, но сейчас он почти не слышал его.
Таннер снова взглянул туда, где был убит один из людей Фоссета, и содрогнулся — зверское убийство произошло рядом с его домом. Он кивнул стоявшим рядом мужчинам и медленно направился к дому, чувствуя внутри отвратительную пустоту.
— Это правда? — спросил Дженкинс, повернувшись к Фоссету. — Тримейн действительно в Нью-Йорке?
— Да. Он крепко выпил и снял номер в «Билтморе».
— Кто-нибудь проверял, был ли он в номере ночью? Проводив глазами Таннера, который скрылся в дверях своего дома, Фоссет повернулся к Дженкинсу:
— Да, проверяли. Немного раньше. Наш человек сообщил, что он вошел — точнее ввалился — в свою комнату около полуночи. Мы приказали нашему агенту вернуться в отель утром около семи и продолжить наблюдение за Тримейном. А что вас беспокоит?
— Я пока не уверен... Возможно, что-то прояснится, если мы перепроверим Кардоунов.
— Но вы же проверяли. Он был дома.
— Мы решили, что он дома, потому что до сих пор у нас не было оснований полагать иначе, — задумчиво сказал Дженкинс.
— Объясните, что вы имеете в виду?
— У Кардоунов вечером были гости. Три супружеские пары. Все они приехали на машине с нью-йоркским номером. С поста наблюдения сообщили, что гости в спешке уехали около половины первого... Я вдруг подумал, что, может быть, Кардоун тоже сел в ту машину. Было темно. Он мог сделать это незаметно.
— Что ж, давайте проверим. Обоих. С «Билтмором» проблем не будет. А Кардоуну придется устроить еще один звонок от да Винчи.
Через восемнадцать минут оба сотрудника ЦРУ сидели в машине в нескольких сотнях ярдов от дома Таннера. Сообщение по радио не заставило себя ждать.
— Докладываем о результатах проверки, мистер Фоссет. Звонок от да Винчи ничего не дал. Миссис Кардоун сказала, что муж плохо себя чувствует — спит в гостиной, и она не хочет его будить. Потом она повесила трубку. Из «Билтмора» сообщили, что в комнате десять двадцать один никого нет. Тримейн даже не ложился.
— Спасибо, Нью-Йорк, — сказал Лоренс Фоссет и нажал на кнопку «выкл.». Он посмотрел на Дженкинса. — Вы можете представить, что такой человек, как Кардоун, не отвечает на звонок в половине пятого утра?
— Значит, его нет на месте!
— Ни его, ни Тримейна.