На этот вопрос он и сам толком не мог ответить.
— Полиция выяснила, почему они так поступили? — спросил Берни.
— Сказали, что нас одурманили слабо действующим газом. Грабители не хотели, чтобы Элис и дети увидели их. Очень профессионально.
— Просто бред, — сказала Лейла. — Как дети перенесли все это?
— Рей обрел у соседей славу героя, — сказала Элис. — А Джанет как следует и не поняла, что произошло.
— Кстати, а где Рей? — Берни показал на пакеты в холле. — Я надеюсь, он еще не вырос настолько, чтобы потерять интерес к авиамоделям. У меня тут такая штука с дистанционным управлением.
— Нет, он на улице. В бассейне, — Таннер заметил, что резкий тон, каким он произнес это, малость шокировал Берни. Даже Элис не могла скрыть удивления.
Ну и пусть, подумал Таннер. Пусть все видят, что отец ежесекундно думает о том, где находятся его дети.
Снова залаяла собака перед домом — послышался шум подъезжающего автомобиля.
— Это Дик с Джинни. А Рей не в бассейне, — добавила Элис, улыбнувшись Джону. — Он уже встречает гостей и здоровается с ними.
— Должно быть, услышал подъезжающую машину, — ни к селу ни к городу добавила Лейла.
Таннер подумал, зачем она это сказала, словно защищая Рея. Подойдя к парадным дверям, он распахнул их:
— Заходи, сынок. Тут кое-кто из твоих друзей.
У мальчика загорелись глаза, когда он увидел Остерманов. Они никогда не приезжали с пустыми руками.
— Здравствуйте, тетя Лейла. О, дядя Берни! — двенадцатилетний Реймонд Таннер неловко освободился из объятий Лейлы и, краснея, по-мужски пожал руку Берни.
— Мы тебе привезли кое-какую безделицу. В сущности, это сделал твой приятель Мерв, — Берни пересек холл и поднял пакет. — Надеюсь, его содержимое тебе понравится.
— Большое спасибо, — мальчик схватил подарки и убежал в столовую разворачивать.
Демонстрируя свою прохладную чувственность, показалась Вирджиния Тремьян — в рубашке мужского покроя с разноцветными полосками и в узкой юбке цвета хаки, которая подчеркивала каждое движение. В Сэддл-Уолли иные женщины терпеть ее не могли, но Джинни не стремилась в их общество. Она была хорошим другом.
— Я сообщила Дику, что ты звонил в среду, — обратилась она к Таннеру, — но он сказал, что тебе и не удалось бы дозвониться. Бедного ягненочка отправили на заклание в конференц-зал, набитый какими-то ужасными дельцами из Цинциннати и Кливленда, откуда-то еще… Лейла, дорогая! Берни, любовь моя! — Джинни клюнула Таннера в щеку и протанцевала мимо.
Вошел Ричард Тремьян. Он не сводил глаз с Таннера и не скрывал, что представшее перед ним зрелище его обрадовало.
Таннер почувствовал этот взгляд и излишне быстро повернул голову навстречу. Тремьян не успел отвести глаз. И журналисту показалось, что таким должен быть взгляд врача, когда тот изучает историю болезни.
На какую-то долю секунды между двумя мужчинами невольно возникло молчаливое напряжение. Но тут же исчезло, как немного раньше при встрече с Остерманом. Оба сделали вид, что ничего не случилось.
— Эй, Джон! Прости, что до меня не дошел твой звонок. Джинни говорила, что речь идет о каком-то юридическом совете.
— Я думал, что ты уже читал об этом.
— Что именно, ради Бога?
— В нью-йоркских газетах разворота мы не удостоились, но подожди, ты прочтешь наш еженедельник. Мы станем знаменитостями.
— О чем ты, черт побери, толкуешь?
— В среду нас ограбили. Ограбили, похитили, одурманили хлороформом или Бог знает чем еще!
— Ты шутишь!
— Черта с два! — Остерман появился в холле. — Как дела, Дик?
— Берни! Как поживаешь, старина? — оба обменялись рукопожатием, но было видно, что Тремьян не может отвлечься от Джона Таннера.
— Ты слышал, что он говорит? Ты слышал когда-нибудь такое? Ради Бога, что же случилось? Я до вторника торчал в городе. Не было времени даже заехать домой.
— Мы все тебе расскажем. Позже. Давайте я приготовлю выпивку, — Таннер поспешно отошел от них.
Он не мог ошибиться в оценке реакции Тремьяна. Юрист был не только потрясен услышанным, но и просто перепуган. Со вторника на него свалилось столько всего, что он не мог разобраться в этих событиях.
Сбив коктейль для Тремьянов, Таннер вышел в кухню и сквозь проем в дверях посмотрел в сторону бассейна. Хотя никого не было видно, он знал, что там полно народу. С биноклями, с рациями, возможно, с маленькими приемниками, записывающими каждое слово, сказанное в любом из уголков его дома.
— Эй, Джон, меня не проведешь! — к нему подошел Тремьян. — Клянусь Богом, я ничего об этом не знал. Какого черта ты не дозвонился до меня?
— Я пытался. Я даже звонил в Лонг-Айленд. Кажется, в Остербей.
— Вот черт! Знаешь, что я думаю? Ты или Элис должны были все передать Джинни. И не сомневайся, я бы удрал с конференции.
— Теперь все позади. Вот твоя выпивка.
Тремьян поднес стакан к губам:
— Но ты же не можешь оставить все как есть. Как думаешь действовать?
Таннер не был готов ответить на этот вопрос и лишь тупо уставился на него:
— Я… Мне не понравилось, как полиция взялась за дело.
— Полиция? Этот толстомордый Маккалиф?
— Я не говорил с капитаном Маккалифом.
— Ты оставил заявление.
— Да… да, оставил. Дженкинсу и Макдермотту.
— А куда, черт побери, провалился этот старый законник?
— Не знаю. Здесь его не было.
— О’кей. Значит Мак здесь не появлялся. Ты говоришь, что делом занимались Дженкинс и Макдермотт. Элис рассказала, что они были единственными, кто нашел тебя…
— Да. И я был жутко зол.
— Почему?
— Просто мне не понравилось, как они взялись за дело. По крайней мере, тогда. Сейчас я уже остыл. А когда пытался созвониться с тобой, я от злости мог убить кого-нибудь.
— Что ты имеешь в виду? Полиция небрежно работала? Ущемляла твои права? Что именно?
— Да не знаю, Дик! Я просто был в панике, вот и все. И в таком состоянии нужен адвокат.
— Я не адвокат. Дай-ка выпить, — Тремьян поймал взгляд Таннера. Тот подмигнул, как заигравшийся мальчишка:
— Но теперь все позади. Идем в дом.
— Пожалуй, нам попозже придется потолковать об этом подробнее. Может, выявятся какие-то детали, которых я пока не знаю.
Таннер пожал плечами, понимая, что позже Дику вряд ли захочется говорить с ним. Тремьян явно напуган, и в этом состоянии не сработал профессиональный инстинкт — все проверять. Когда они выходили из кухни, у Таннера осталось ощущение, что Тремьян сказал правду хотя бы об одной детали той среды. Здесь его не было.
Но знал ли он, кто тут был?
Было уже шесть, но Кардоне все не появлялись. Никто не задавал вопросов по этому поводу — время летело быстро, и если кого-то и волновало отсутствие третьей пары, он умело это скрывал. Через десять минут, посмотрев в окно, Таннер увидел, что мимо дома медленно проезжает машина. Это было такси Сэддл-Уолли, и лучи заходящего солнца отражались на эмалевой глади кузова. В заднем окне машины он заметил мелькнувшее лицо Джоя Кардоне. Тот, видимо, хотел убедиться, что все гости на месте.
Минут через сорок пять к дому подрулил черный «кадиллак» Кардоне. Когда они вошли в гостиную, бросилось в глаза, что Джой уже немного выпил. Это было заметно, потому что Джой, как правило, не злоупотреблял выпивкой, но сейчас говорил несколько громче обычного:
— Берни! Лейла! Приветствую вас в сердце восточной цивилизации!
Бетти Кардоне, высокая и стройная, типичная «Бетти из англиканского прихода», с тем же энтузиазмом, что и муж, по очереди обнялась со всеми присутствующими.
— Бетти, ты восхитительно выглядишь! — сказала Лейла. — А Джой, Боже мой, Джой! Ну каким образом человек может быть таким здоровым?.. Берни пристроил гимнастический зал, но ты посмотри, что мне досталось!
— Не обижай моего Берни! — сказал Джой, обнимая Остермана за плечи.
— Вот ты ей все и объясни, Джой, — Берни повернулся к жене Кардоне и спросил, как поживают дети.
Таннер, направившись в кухню, столкнулся в холле с Элис. Она несла блюдо с тарталетками:
— Все готово. Можем сесть за стол, как только захочется, так что я немного передохну. Принеси мне выпить, хорошо, дорогой?
— Конечно. Приехали Джой с Бетти.
Элис засмеялась:
— Так я и думала… В чем дело, дорогой? Ты как-то странно выглядишь.
— Нет, ничего. Просто я подумал, что надо бы позвонить на студию.
Элис посмотрела на мужа:
— Прошу тебя… Все уже собрались. Наши лучшие друзья. И давай веселиться. И я прошу тебя, Джонни, забудем о среде.
Таннер перегнулся через поднос и поцеловал ее.
— Ты все драматизируешь, — сказал он, вспомнив предостережение Фассета. — Мне в самом деле надо звякнуть на студию.
Оказавшись на кухне, Таннер опять подошел к окну. Было чуть больше семи, и солнце уже опустилось за верхушки деревьев ближайшей рощи. На лужайку заднего двора и бассейн легли тени. И где-то в них скрывались люди Фассета.
Это было самым главным.
Потому что, как сказала Элис, теперь все собрались. Их лучшие друзья.
Кэрри, служивший приправой к дюжине других закусок, был коронным блюдом Элис. Женщины наперебой задавали обычные вопросы, и Элис, делясь кулинарными секретами, чувствовала себя на высоте. Мужчины затеяли обычный спор о сравнительных достоинствах тех или иных бейсбольных команд, а Берни между делом рассказывал юмористические истории о странностях голливудского телевидения.
Пока женщины убирали со стола, Тремьяну представилась возможность задать Таннеру несколько настойчивых вопросов об ограблении:
— Так что же, черт возьми, было в прошлую среду? Поделись с нами. Как-то не верится, что это обыкновенное ограбление со взломом.
— Почему? — спросил Таннер.
— Оно не имело смысла.
— Никто не пускает в ход усыпляющий газ, — добавил Кардоне. — Могут оглушить, заткнуть рот, выстрелить в конце концов. Но только не газ.