В половине шестого зазвонил телефон. Ни Тремьянов, ни Кардоне найти Маккалифу не удалось. Он сообщил, что решил включить их в список пропавших лиц.
— Может быть, — быстро сказал Таннер, — они решили направиться прямо в Нью-Йорк.
«Упоминание их имен в таком списке может вынудить «Омегу» лечь на дно, и кошмар продолжится».
— Некоторые из гостиниц Нью-Йорка открыты ночь напролет. Не торопитесь, они объявятся. Это же мои друзья!
— Не могу с вами согласиться. Нет гостиниц, открытых после четырех.
— Они могли найти такой отель…
— Скоро нам все станет ясно. Бюро по розыску из Метрополитен-полис первым делом обращается в гостиницы и больницы.
Таннер лихорадочно пытался собраться с мыслями:
— А вы проверили окрестные городки? Я знаю несколько частных клубов…
— Мы тоже. Проверили все.
Таннер понимал, что должен что-то придумать. Все что угодно — лишь бы Фассет получил время, чтобы взять ситуацию под контроль. Если его люди слушают этот разговор — а он не сомневался в этом, — они тут же оценят опасность.
— А вы обыскали район вокруг старого вокзала? Того, что на Ласситер-роуд?
— Кого туда черт понесет? Чего ради?
— Именно там в среду я нашел свою жену и детей. Так что подумайте.
Намек сработал.
— Я перезвоню, — сказал Маккалиф. — Проверим.
Когда он повесил трубку, Элис подала голос:
— Известий нет?
— Нет… Малыш, постарайся немного отдохнуть. Мне известны кое-какие местечки, точнее, клубы, о которых полиция, скорее всего, не знает. Попытаюсь проверить их. Буду звонить с кухни. Боюсь разбудить детей.
Фассет ответил тут же.
— Это Таннер. Вы знаете, что произошло?
— Да. Это было чертовски хитро придумано. Вы увязли теперь по уши.
— Вот этого-то мне хотелось бы меньше всего. Что вы собираетесь делать? Не можете же вы начать поиск за пределами штата.
— Дженкинс и Коль поддерживают между собой связь. Мы всегда сможем вмешаться.
— И что тогда?
— Есть несколько вариантов. Но нет времени объяснять все. Кроме того, мне нужна свободная линия. Еще раз спасибо, — Фассет отключился.
— Звонил в два места, — сказал Таннер, вернувшись в гостиную. — Не повезло… Попытайся хоть немного поспать. Они, скорее всего, встретили знакомую компанию и завалились вместе с ней куда-нибудь. Ей-богу, мы ведь и сами так часто делали.
— Вот уже много лет этого не случалось, — сказала Элис.
Оба они делали вид, что спят. Тиканье часов гипнотизировало обоих; секунды сливались в минуты… Наконец Таннер почувствовал, что жена заснула. Он и сам закрыл глаза, не в силах поднять веки, ставшие тяжелыми, как свинец; сознание заволокло темной пеленой. Но он по-прежнему все слышал. В шесть сорок к дому подъехала машина. Таннер поднялся из кресла и быстро подошел к окну. Маккалиф шел по дорожке один. Таннер вышел его встретить:
— Моя жена уснула, и я не хочу ее будить.
— Не важно, — тон Маккалифа был зловещим. — У меня к вам дело.
— Что именно?
— Кардоне и Тремьяны найдены в бессознательном состоянии после огромной дозы эфира. Они обнаружены в своей машине на обочине дороги у старого вокзала на Ласситер-роуд. И теперь мне хотелось бы узнать, почему вы послали нас именно туда. Откуда вам это стало известно?
Таннер лишь молча смотрел на Маккалифа.
— Ваш ответ? — настаивал тот.
— Как хотите, но я ничего не знаю! До сих пор я не могу забыть среду и буду помнить ее, пока жив. Как и вы бы на моем месте. Поэтому только и пришел на ум этот старый вокзал, клянусь вам!
— Черт возьми, какое совпадение!
— Да послушайте, знай я что-то, я сказал бы вам об этом уже несколько часов назад! И не впутывал бы свою жену. Ради Христа, пошевелите мозгами!
Маккалиф вопросительно посмотрел на него. Таннер продолжал давить:
— Как это случилось? Где они? Что говорят?
— Их отвезли в больницу Ридж-парк. Выйдут оттуда, самое раннее, завтра утром.
— Вам следовало переговорить с ними.
Маккалиф рассказал, что, по словам Тремьяна, они проехали по Орчард-драйв меньше полумили, когда увидели на обочине красный стоп-сигнал, а затем и стоящую машину. Их остановил хорошо одетый человек, который показался обитателем Сэддл-Уолли. Однако он был не отсюда, а возвращался от друзей к себе в Ветчестер. Что-то приключилось с двигателем машины. Тремьян предложил подвезти незнакомца обратно к дому его друзей. Тот согласился.
Это последнее, что Тремьян и женщины запомнили. Кардоне и так был в отключке.
На полу машины Тремьяна, стоявшей у заброшенного вокзала, полиция нашла аэрозольный баллончик без маркировки. Осмотрят лишь утром, но Маккалиф не сомневается, что в нем эфир.
— Должно быть, тут есть связь с происшествием в среду, — сказал Таннер.
— Это не подлежит сомнению. Кто-то отлично осведомлен, что район вокруг старого вокзала совсем заброшен. А может быть, читал газеты или слышал о происшествии в среду.
— Я тоже так считаю. Они были ограблены?
— Деньги, бумажники, драгоценности — все цело. Правда, Тремьян говорит, что из пиджака пропали какие-то бумаги. И очень обеспокоен этим.
— Бумаги? — Таннер вспомнил: юрист упоминал, что оставил какие-то записи в пиджаке. Записи, которые могут понадобиться. — Он говорил, что это за бумаги?
— Косвенным образом. Он был просто в истерике — так что не стоит обращать внимания. Все повторял слово «Цюрих».
У Джона перехватило дыхание, а затем, что уже стало входить в привычку, он напряг мышцы брюшного пресса, чтобы справиться с нервами. Это похоже на Тремьяна — явиться с зафиксированными на бумаге данными по счетам в Цюрихе.
Маккалиф уловил реакцию Таннера:
— Слово «Цюрих» для вас что-то значит?
— Нет. С чего бы это?
— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?
— Надеюсь, я не оскорблю вас, если осведомлюсь: вопрос задан мне в официальном порядке?
— Именно так.
— В таком случае — нет. Слово «Цюрих» ничего не значит для меня. И представить не могу, почему он его произнес. Правда, юридическая фирма Тремьяна имеет международные связи.
Маккалиф и не пытался скрыть, как он разгневан:
— Я не понимаю, что тут происходит, но вот что я вам скажу! Я опытный полицейский офицер, а ребята у меня — лучшие из всех, что только могут быть. И когда я брался за эту работу, то дал слово, что город у меня станет чистым. И слово свое я сдержу.
Таннер устал от него:
— Не сомневаюсь, капитан. Я уверен, что вы всегда отвечаете за свои слова, — он повернулся и отправился домой.
Настала очередь Маккалифа поразиться. Подозреваемый уходил как ни в чем не бывало, а глава полиции Сэддл-Уолли ничего не мог поделать.
Стоя на крыльце, Таннер проводил взглядом машину Маккалифа. Небо просветлело, но солнце еще не взошло. Из низких облаков вот-вот мог хлынуть дождь, но вряд ли надолго.
Соглашения больше не существовало. Контракт между Джоном Таннером и Лоренсом Фассетом расторгнут.
Ибо на поверку все заверения Фассета оказались фальшивыми. «Омега», как оказалось, — не только Тремьяны, Кардоне и Остерманы. Уик-энд завершен, но она по-прежнему дает о себе знать.
Он был согласен играть по правилам Фассета, вернее, должен, но лишь пока в число остальных игроков входили те, кого он знал.
Теперь с этим покончено.
Теперь появился кто-то еще — человек, который ранним утром может остановить машину на пустынной темной дороге и сеет за собой ужас.
Кто-то неизвестный. А кто — понять он не мог.
Таннер собрался в лес лишь около полудня. Остерманы решили не подниматься с постели до половины двенадцатого и, сославшись на это, он уговорил и Элис отдохнуть как следует. Все они измотались до предела. Только дети у телевизора в кабинете как ни в чем не бывало наслаждались утренними мультиками.
Он лениво двинулся вдоль бассейна, захватив шесть клюшек для гольфа. Тем самым он хотел дать понять, что собирается попрактиковаться в боковых ударах, но на самом деле внимательно наблюдал за окнами тыльной части дома: двумя в комнатах детей и в верхней ванной.
Оказавшись на опушке леса, он остановился и закурил.
Никого. Не шелохнулась ни одна веточка, стояла полная тишина. Таннер негромко заговорил:
— Я хотел бы встретиться с Фассетом. Ответьте, пожалуйста. Это очень важно.
При этих словах он взмахнул клюшкой:
— Повторяю! Я спешно должен поговорить с Фассетом! Объявитесь кто-нибудь!
По-прежнему молчание.
Повернувшись, Таннер сделал какой-то неопределенный жест и двинулся в лес. Углубившись в него, он пустил в ход локти, раздвигая ветки. Он шел к тому дереву, под которым Дженкинс прятал рацию.
Никого!
Он двинулся на север, нарочно стараясь как можно громче шуметь. Наконец вышел к дороге.
Никого не было! Его дом никто не охранял!
Никого!
Люди Фассета ушли!
Выскочив на опушку, он бросился к дороге, не спуская глаз с окон своего дома.
Люди Фассета ушли!
Миновав заднюю лужайку, он обогнул бассейн и вбежал в кухню. Очутившись здесь, он остановился у раковины, чтобы перевести дыхание, и пустил холодную воду. Плеснув себе в лицо, он выгнулся назад, напрягая мышцы спины.
Никого! Никто не охранял его дом! Никто не охранял его жену и детей!
Закрыв кран, он решил теперь уже не торопиться и даже считать про себя шаги. Выйдя из кухни, Таннер услышал в кабинете детский смех. Поднявшись наверх, он тихонько повернул ручку дверей спальни. Скинув халат, в смятой ночной рубашке Элис лежала в изголовье кровати. Она спала, и дыхание было глубоким и ровным.
Закрыв двери, он прислушался к звукам из комнаты для гостей: тихо.
Спустившись снова в кухню, он прикрыл за собой двери и двинулся в прихожую, чтобы убедиться — закрыт ли вход.
Вернувшись, он подошел к телефону и снял трубку. Но номер набирать не стал:
— Фассет! Если вы или кто-то из ваших людей на этой линии, я хочу, чтобы вы знали… И немедленно!