– Да.
Чувствуя тяжесть и безмерную усталость во всем теле, Дарси открыла глаза. В тусклом свете больничной палаты перед ней предстало самое лучшее, самое драгоценное, что могло быть в ее жизни. Ее муж, склонившись над маленьким Гаррисоном Джеффри Нортоном весом в восемь фунтов одну унцию, надел на него крошечный подгузник, бережно поправил маленькую больничную рубашечку, а затем, нежно прижав его к себе, сел на стул возле ее постели.
Джефф возился с сыном, снял с него крошечный вязаный чепчик, из-под которого показались темно-русые растрепанные волосы, такие густые и непослушные, что даже папина копна на их фоне казалась весьма покорной.
– Ты только взгляни, что у нас получилось, Дарси! Ты можешь в это поверить?
– Это наша семья, – промурлыкала она, сердце ее в эти мгновения переполняла любовь к драгоценному дару, который им посчастливилось получить.
К мужчине, который смотрел то на нее, то на ребенка с неподдельным нескрываемым восхищением, благоговением и любовью так, что у нее всякий раз перехватывало дыхание. Протянув руку, чтобы погладить маленькую шелковую копну, Дарси улыбнулась. – Наше прекрасное «жили долго и счастливо».
Джефф с гордостью посмотрел на своего мальчика, затем одарил Дарси сногсшибательной обезоруживающей улыбкой:
– Наш первенец. Что скажешь о том, чтобы следующей была девочка, с волосами как у тебя?