Рождение Уилларда
Уилларда сделал художник, который жил где-то в отдалённых горах Калифорнии, в уголке, который трудно найти.
Художнику было под сорок, жизнь у него шла наперекосяк – с множеством неудачных романов и терзаний, но как-то он не дал ей развалиться, кормился скульптурой и жил с женщиной, которая заботилась о его базовых физических и духовных потребностях и не слишком морочила ему голову.
Уиллард явился к нему во сне, сне, состоявшем из миниатюрных храмов из серебра и золота, построенных, но пустующих в ожидании религии.
Уиллард просто вошёл прямиком в сон, как если бы всегда жил там, со своими длинными чёрными ногами, и странно раскрашенным телом, и, конечно, энергичным клювом и глазами, чуть ли не способными менять выражение.
Уиллард зашёл и как следует пригляделся к миниатюрным храмам из серебра и золота. Уилларду они понравились. Они станут его семьёй и его домом. На следующее утро художник взял папье-маше, лоскутки, краску и всё такое, и воссоздал Уилларда из своего сна, и вот Уиллард стоял здесь, отделившийся и ставший реальным, готовым занять свою собственную жизнь.
История братьев Логанов
Братья Логаны происходили из простой, очень большой семьи. Кроме трёх братьев, матери и отца, были ещё три сестры. Сёстры не играли в боулинг. У них был другой конёк, о котором будет упомянуто позднее.
Их отец работал на заправочной станции механиком. Он был очень хорош по части машин. Его коньком были трансмиссии. Люди говорили, что у него золотые руки в том, что касается работы с трансмиссиями.
Он так обходился с трансмиссиями, что однажды починил трансмиссию настолько хорошо, что когда владелец машины, начальник полиции, сел в неё, завёл мотор и переключил передачу, то заплакал, потому что трансмиссия была в прямо-таки отличной форме. Начальник был не из тех, кого держат за плаксу.
Мать Логанов была приятной женщиной, которая подумывала о собственном бизнесе и занималась выпечкой. Она просто любила держать печь включённой. Дом вечно был полон пирожных, пирогов и печенья.
У братьев Логанов было типичное бессобытийное американское детство. Они не были ни грубее, ни нежнее других мальчиков. Они в меру болели, ломали руки, попадали в мелкие неприятности или радовали родителей так или иначе.
Однажды они сообща соорудили матери скворечник, чтобы поставить его за окном, в которое она выглядывала, когда возилась со своим тестом, коржами, кремом и глазурью. Скворечник весьма её порадовал.
К сожалению, он не понравился птицам, и ни одна птица им не воспользовалась, но всё-таки на него можно было смотреть, и мать Логанов поглядывала на него, когда пекла.
Птицы для выпечки не нужны.
Единственной выдающейся чертой братьев Логанов был их интерес к боулингу. Братья Логаны очень любили боулинг и, к тому же, хорошо в него играли. Боулинговый зал находился в нескольких кварталах от их жилища, и он был для них вторым домом.
Боулинговые дорожки были им так же знакомы, как материнская выпечка. Мурашки пробегали по их спинам всякий раз, как они прикасались к шарам для боулинга, а звук падающих кеглей был музыкой для их ушей.
Они составили боулинговую команду младшей средней школы, которая выиграла чемпионат штата со средним командным результатом 152 очка, что, конечно, привело к завоеванию первого из многих их боулинговых трофеев. Они думали, что этот трофей красивее всего на свете.
Можно сказать с большой долей уверенности, что у этих ребят на уме, кроме боулинга, почти ничего не было.
Дома с боулинговыми трофеями
К середине третьего десятка лет братья Логаны накопили более пятидесяти трофеев. Они продолжали жить в родительском доме, нашли в городе ту или иную работу, никогда не гуляли с девушками и, словно монахи, посвятили себя боулингу и, словно банкиры, – стяжанию трофеев.
По вечерам, не занятым боулингом, они садились у дома, пили пиво и с любовью разглядывали свои боулинговые трофеи.
Трофеи помещались в великолепном дубовом шкафу, отполированном до такого блеска, как если бы это было деревянное золото. Стеклянные дверцы шкафа были изумительны. Очень редко когда дверцы шкафа способны изумить.
Дом обычно был наполнен запахом того, что пеклось на кухне, а их отец всегда смотрел телевизор после очередного дня ремонта трансмиссий.
У братьев Логанов была хорошая жизнь, потому что они делали именно то, что хотели делать, а свидетельством того, насколько хороша была их жизнь, являлись боулинговые трофеи.
Кончание
Когда он кончил в ней, это было удовольствие, разочарование и ненависть. Это был липкий слякотный взрыв освобождения. Потом ощущение спермы, заключённой в резинку, ограничилось концом пениса. Иногда ему почти подводило живот или хотелось заплакать.
Так сложилось, что, когда он кончал, ей тоже иногда удавалось кончить. С трудом, но иногда ей это удавалось. Теперь у неё всегда возникало странное чувство, когда она кончала на его кончание в форме резинки. Это было, как если бы она занималась любовью с кем-то, кто живёт в другой стране.
До того, как венерические бородавки посетили их жизнь, секс был для них всё равно что прекрасный пикник на кометном поле. Но теперь Боб распластывал её на кровати, привязывая руки и ноги к столбикам кровати, или связывал руки за спиной. Ей не нравилось, когда руки были связаны таким образом, потому что это было очень неудобно.
Она не возражала против того, чтобы быть распластанной, если он не растягивал её руки и ноги слишком сильно, но иногда он это делал. Она «предпочитала», чтобы руки были связаны прямо у неё над головой, но это не очень часто его заводило, так что… на самом деле, ей хотелось долгого отпуска от связывания и младшей лиги садизма. Это уже почти не возбуждало, и она мечтала, чтобы у него в пенисе не было бородавок, и он не изменялся в плане секса, и они бы снова трахались, как прежде. Она не была в сексе ханжой, но ей не хотелось, чтобы вся их сексуальная жизнь посвящалась садизму.
Если бы у её романа был не только критический, но и коммерческий успех, она не впала бы в депрессию и по неосторожности не провела одну ночь с адвокатом, хотя и любила Боба очень сильно, и не принесла бы с собою домой венерические бородавки. А ещё из-за провала романа ей снова пришлось стать моделью, как бы она это ни ненавидела. Для неё это было шагом назад, но Боб больше не мог работать, потому что стал слишком абстрактным, и ей приходилось поддерживать его.
И вот теперь…
«Роман Констанс Марлоу «После уроков» подаёт большие надежды, и это честь – приветствовать её вступление в американскую литературу».
Книжное обозрение «Нью-Йорк Таймс»[15]
она предпочитала, чтобы руки были связаны
«Читать книгу мисс Марлоу – очень печальное удовольствие».
«Субботнее обозрение»
прямо у неё над головой,
«Ура Констанс Марлоу!»
«Чикаго Трибьюн»
но это не заводило его… так что…
«Блестящий молодой стилист становится во главу своего литературного поколения».
«Лос-Анжелес Таймс»
так что…
Ритуал
Всегда бывало так: когда он кончал, его пенис медленно обмякал внутри неё, и их тела затихали, как два дома с привидениями, глядящие друг на друга через поросший сорняками пустырь. Потом, всегда с лёгким ощущением абстрактного отвращения, он выходил из неё, вставал и снимал резинку, не глядя, спиной к ней, покидал комнату, и как во сне шёл по коридору к туалету. Он ненавидел то, как тёплая влажная резинка занимала его руку, будто грязная шутка из открытого космоса.
Стараясь смотреть в сторону, он бросал резинку в унитаз и смывал её, чувствуя себя так ужасно, словно был частью чего-то очень неприличного.
Он очень, очень тщательно мыл пенис, всё ещё не глядя на него, а потом вытирал особым полотенцем, которым запрещал пользоваться Констанс, потому что боялся, что она может снова заполучить бородавки, и он этого не вынесет.
Нет, это было бы слишком.
Это было бы для него концом.
Потом он медленно, как во сне, шёл назад, туда, где лежала Констанс, всё ещё обездвиженная и заткнутая, ждущая, когда он развяжет её, чтобы они продолжали проживать свою совместную жизнь.
События, ведущие к
Однажды вечером всё семейство Логанов, за исключением дочерей, которые опять были где-то ещё, приехало в кинотеатр под открытым небом[16]. Мать захватила гигантский куль с печеньем. Поход в кино был для них очень редким делом. Они думали, что картина, которую они собираются посмотреть, о боулинге, но оказалось, что она об игре в пул, и в главной роли Пол Ньюман[17].[18]
Братья Логаны были очень разочарованы, и не могли сообразить, как они так ошиблись и подумали, что картина о боулинге, когда она на самом деле об игре в пул.
Они пытались обвинить в этом друг друга.
«Это твоя ошибка», – укорил один из братьев Логанов другого брата Логана.
«Дерьма ты мешок!» – последовал ответ.
«Не говори так при своей матери», – немедленно отреагировал отец на это замечание. До того, как его сын начал говорить непристойности, он прислушивался к трансмиссии одной из машин в кинотеатре.
«Извини, мам», – последовало извинение.
«Ты прощён, сын», – последовало принятие.
«Как мы могли так сглупить – подумать, что кино о боулинге», – сказал один из других братьев, выражая крайнее разочарование. «Забудь. Дело сделано, – сказал отец Логанов. – Съешь ещё печенья».
Он был Весы.
Кража боулинговых трофеев
Разочарование от не увиденной в кинотеатре картины о боулинге сделало дорогу братьев Логанов домой очень тихой. Они чувствовали себя преданными, особенно потому, что знали, что Пол Ньюман, если бы только захотел, мог бы сделать разбоулинговейшее кино.