Когда кровожадную физкультурницу наконец утихомирили, проректор продолжал дознание:
– Кто же все-таки даст объяснение этому омерзительному происшествию?
– Она, она, – Уилт кивнул в сторону секретарши. – Это она меня подставила.
– Что вы говорите, мистер Уилт? Ничего я вас не подставляла. Я только сообщила, что в туалете для преподавательниц неизвестная девушка со шприцем и… – поймав испуганный взгляд ректора, миссис Бристол сконфузилась. – Я сказала какую-нибудь глупость?
– Вы утверждаете, что видели в уборной для преподавательниц девушку со шприцем? И сообщили Уилту?
– Надеюсь, эта девушка не из числа преподавателей колледжа?
– Нет, что вы. Лица я, правда, не разглядела, но будь она преподавательницей, я бы точно ее узнала. И у нее еще такой шприц, а в нем кровь… – секретарша беспомощно посмотрела на Уилта.
– Вы сказали, что она колет наркотики.
Тут вмешалась мисс Зайц:
– Пока я сидела в уборной, никто не входил. Я бы услышала.
– Ничего страшного, – успокоил проректор. – У какой-то старшекурсницы разыгрался диабет. В студенческую уборную, по вполне понятной причине, она не пошла. Все очень просто.
– Куда уж проще, – согласился Уилт. – Кто как не диабетик станет наполнять шприц кровью? Неужели вы не понимаете, что она его промывала, чтобы вкатить себе как можно больше этой дряни?
– Промывала? – ректор был близок к обмороку.
– Привычка закоренелых наркоманов, – пояснил проректор. – Они делают укол, потом…
– Мне это совсем не интересно, – отрезал ректор.
– Если она колола героин…
Ректор без сил опустился на стул:
– Героин! Только его не хватало?
– Послушайте, – снова вмешалась мисс Зайц. – Врут они все. Я там сидела минут десять…
– И чем вы там так долго занимались? – полюбопытствовал Уилт. – Если, конечно, не считать рукоприкладства.
– Мало ли чем может заниматься женщина.
– Понятно. Принимали стероиды. Так вот: когда я спустился в туалет, я там пробыл не больше…
– Постойте, – перебила миссис Бристол. – Вы сказали «спустился»?
– Да. А что мне следовало сказать? «Поднялся»?
– Но я ее видела в туалете на четвертом этаже, а не на втором.
– Хорошенькое дело! Куда же вы меня-то услали?
– Я всегда хожу в уборную на четвертый этаж. Вы же знаете, я забочусь о фигуре, а это как-никак упражнение…
– Да замолчите вы! – Уилт вытер нос окровавленным платком.
– Правильно. Давайте наконец разберемся, что произошло. – ректор взял расследование в свои руки. – Миссис Бристол сообщает Уилту, что застала на четвертом этаже девушку, которая что-то там себе колет. Уилт, вместо того чтобы подняться на четвертый этаж, спускается на второй, где…
– …Где обладательница черного пояса мисс Лиходейка Берк отделала его как Бог черепаху, – не унимался Уилт. – Между прочим, наркоманка, может и сейчас еще наверху. Никто не догадался пойти проверить?
Оказалось, проректор уже отправился на разведку.
– Если этот сукин сын еще раз назовет меня Лиходейкой Берк… – пригрозила мисс Зайц. – Нет, по-моему, без полиции не обойтись. С чего это вдруг Уилта понесло на второй, а не на четвертый? Что-то здесь нечисто.
– Откуда мне знать, где расположены женские туалеты? Сам-то я хожу в мужской, а не в сортир для обоеполых, как вы.
– Боже ты мой! – заскулил ректор. – Произошла явная ошибка, и если вы все хоть немного помолчите…
– Никакой девушки там нет, – доложил вернувшийся проректор.
Ректор встал.
– Видите, как просто. Я же говорю – произошла ошибка. Миссис Бристол показалось, будто… – но ректор не успел свалить вину на нездоровое воображение секретарши. Проректор перебил его:
– Девушки нет, но вот что я нашел в урне.
С этими словами он показал присутствующим скомканное бумажное полотенце. Как и платок Уилта, оно было пропитано кровью.
Ректор поморщился:
– Ну и что? У женщин такие кровотечения не редкость.
– Вот и чудненько. – окрысился Уилт. – Будем считать, что это обтирочные концы для дамских прелестей, и поставим точку. – С него хватало вида собственной крови.
Тут же завелась мисс Зайц:
– Что можно ждать от похабника и женоненавистника!
– Я всего-навсего по-своему передал слова ректора.
– А что вы на это скажете? – и проректор достал шприц.
– Ага, я же говорила! – оживилась миссис Бристол. – А вы не поверили. Я своими глазами видела, как девушка колется шприцем. Так что же нам теперь делать?
Ректор упрямо гнул свою линию:
– Не будем спешить с выводами…
– Зовите полицию! Я требую! – разорялась мисс Зайц. Ей не терпелось поведать миру о скабрезных повадках Уилта.
– Мисс Берк, – от волнения ректор незаметно для себя стал смотреть на физкультурницу глазами Уилта. – В таком деле нельзя горячиться.
– К вашему сведению, меня зовут мисс Зайц, и если вы настолько обнаглели… Эй, куда это вы?
Вопрос был обращен к Уилту, который решил под шумок смыться.
– Сперва в мужской туалет, осмотреть телесные повреждения, которые вы нанесли. Потом – на ближайшую станцию переливания крови, восполнить потерю. Потом – к врачу, а заодно подыщу самого что ни на есть свирепого адвоката, чтобы привлечь вас за избиение.
И не успела мисс Зайц снова задать ему перцу, как Уилт пулей вылетел в коридор и укрылся в мужской уборной.
Оскорбленная физкультурница обрушила гнев на ректора:
– Это уж такое издевательство, что дальше некуда! Звоните в полицию, а не то я сама позвоню! Если этот сексуальный маньяк сунется к адвокату, я на всех перекрестках буду кричать, какие паршивцы работают у нас в колледже. Пусть все знают!
Подобный поворот дела ректора никак не устраивал.
– Стоит ли? – принялся он урезонивать мисс Зайц. – Скорее всего, Уилт совершил вполне простительную ошибку.
Но мисс Зайц была неумолима:
– Такое не прощают. И не забудьте девицу, которая колола себе героин. Миссис Бристол ее видела.
– Уж сразу и героин. Может, все объясняется гораздо проще.
– А вот полиция мигом разберется, что это за шприц, – не сдавалась мисс Зайц. – Так вы будете звонить или мне придется самой?
– Ну если вы так ставите вопрос... – ректор волком посмотрел на мисс Зайц и снял телефонную трубку.
4
В туалете Уилт долго разглядывал себя в зеркало. Так и есть: видок под стать самочувствию. Нос раздулся, на подбородке кровь, шов над правой бровью разошелся. Уилт умылся над раковиной, с содроганием думая о столбняке. Потом он вынул челюсть и внимательно осмотрел в зеркале свой язык. Не так уж он и распух, как показалось Уилту поначалу. Но вкус карболки не проходил. Уилт прополоскал рот и утешил себя тем, что раз эта мерзость так обожгла язык, то микробы-возбудители столбняка наверняка дадут дуба.
Уилт водрузил челюсть на место и снова попытался разобраться, отчего его вечно преследуют недоразумения и неудачи. В поисках ответа он еще раз посмотрелся в зеркало. Лицо как лицо, ничего особенного. Да Уилт и не мнил себя красавцем. Однако за невзрачной наружностью скрывался недюжинный ум. Прежде Уилт втайне величал свой ум оригинальным, по крайней мере незаурядным. Но что с того? Всякий ум не похож на другие, но будь ты хоть семи пядей во лбу, от случайностей не застрахован никто. Беда в другом: Уилту недостает решительности.
– Все ждешь, как карта ляжет, – сказал он своему отражению. – Нет чтобы сдавать самому.
И в тот же миг он понял, что это невозможно. Никогда не стать ему всевластным повелителем, никогда другие не будут плясать под его дудку. Не тот у него характер. Чего ему не хватает, так это нахрапа, привычки входить во все тонкости, соблюдать все формальности, умения приобретать сторонников, обштопывать противников – короче, напряженная борьба за власть ему не по плечу. Более того, он презирал нахрапистых властолюбцев. Они только собой и заняты, а на всех остальных чихать они хотели. Спасу нет от этих мелкотравчатых фюреров, особенно в Гуманитехе. Пора поставить их на место. Как-нибудь он…
Тут размышления Уилта были прерваны. В туалете появился ректор.
– А. Генри, вот вы где. Хочу вас предупредить: мне пришлось позвонить в полицию.
– Зачем? – Уилт испугался. Что-то скажет Ева, когда узнает, что мисс Зайц приписывает ему извращенные наклонности?
– Наркотики в колледже – не шутка.
– А, из-за этого. Поздно хватились. Здесь они давно уже в ходу.
– Вы что – знали?
– Кто же про это знает? Странно было бы, если бы среди такой уймы студентов не оказалось хоть одного наркомана.
И пока ректор отводил душу у писсуара, Уилт украдкой выскользнул из уборной.
Через пять минут, возвращаясь домой, Уилт предавался тем же мыслям, которые одолевали его всякий раз. как он оставался один. И что он все время думает о власти? Ведь палец о палец не ударит, чтобы ее достичь. Да и зачем? Зарабатывает он неплохо. Если бы Ева не тратила столько на школу для одаренных, семья могла бы ни в чем себе не отказывать. По большому счету. Уилту грех жаловаться. «По большому счету». Чушь собачья. Главное – каково у тебя на душе. А на душе у Уилта бывало кисло – даже в те дни, когда он мог не опасаться, что мисс Зайц попортит ему физиономию.
То ли дело Питер Брейнтри. Не мучается собственной ущербностью, не помышляет о власти. Он даже отказался от поста в руководстве колледжа, потому что пришлось бы забросить преподавание. А учить английской литературе Питеру нравится. Поработает – и домой, к Бетти, к детишкам. Дома проверит студенческие сочинения, а потом возится с игрушечной железной дорогой или мастерит модели самолетов. По воскресеньям ходит на футбол, играет в крокет. То же и во время отпуска. Иногда они всем семейством отправляются в турпоход и отдыхают в свое удовольствие – у Уилтов такие вылазки не обходятся без скандалов и злоключений. Уилт отчасти завидовал Питеру и все-таки посматривал на него свысока. Конечно, Питера не за что осуждать, но нельзя же в наше время – да и не только в наше – останавливаться на достигнутом и ждать, что судьба за здорово живешь осыплет тебя милостями. Уилта в таких случаях она осыпала оплеухами – вспомнить ту же мисс Зайц. А когда он начинал искушать судьбу, ему приходилось и того хуже. Куда ни кинь – все клин.