Вы, диггеры славные, встаньте скорей,
Диггеры славные, встаньте скорей!
Трудом вашим пустоши вновь расцветут,
И пусть кавалеры бесчестят ваш труд,
Встаньте, о, встаньте скорей!
Ваш дом они рушат, встаньте скорей,
Ваш дом они рушат, встаньте скорей,
Ваш дом они рушат, и щепки летят,
Они запугать тем весь город хотят,
Но джентри падут, а венец обретут
Диггеры, встаньте же все!
С плугами, мотыгами, встаньте скорей,
С плугами, мотыгами, встаньте скорей,
Чтоб вольность и право свое отстоять,
Его кавалеры желают отнять,
Свободу отнять, бедняков убивать,
Диггеры, встаньте скорей!
Первого января 1650 года из печатни Джайлса Калверта вышел новый памфлет Уинстэнли, который назывался: «Новогодний подарок парламенту и армии». В нем рассказывалась вся история движения диггеров с апреля прошлого года и повторялись их основные идейные принципы. Уинстэнли доказывал, что диггеры осуществляют именно ту программу, которую выдвинули парламент и армия, отважившись на открытую борьбу с королем. Исполнение этой программы «сделает Англию первой среди наций или той десятой частью града Вавилонского, которая первой отпадет от зверя и возложит венец на голову Христа, чтобы править миром в справедливости».
Он напоминал нынешним правителям страны их великие деяния: отмену королевской власти и превращение Англии в свободную республику. «Народ ликует по поводу этих актов, — писал он, — так как они являются предвестниками его свободы, и он ожидает их завершения для полноты своей радости».
Но королевская власть подобна большому развесистому дереву: если срубить верхушку и оставить корни и боковые ветки, оно снова разрастется и получит свежие силы. Властители Англии, которых переполняют алчность, высокомерие и чрезмерное себялюбие, обезглавили короля, но сами возвели себя на его место и утвердились на нем силою меча. Они по-прежнему угнетают простой народ, лишают его прав на землю и на труд и доводят до бедствий. «Увы! Угнетение до сих пор еще является могучим деревом, заслоняющим и по сие время солнце свободы от бедного простого люда; у него много ветвей и крепкие корни, которые должны быть выкорчеваны».
В настоящее время прибавились еще три новых побега на монархическом дереве: это власть попов, взимающих десятую часть и даже более с плодов нашего труда; власть лордов маноров, не допускающих бедных к свободному пользованию общинными землями и пустошами; невыносимый гнет как дурных законов, так и дурных судей. Законы надо изменить в корне: не наливайте нового вина в старые мехи, но, подобно тому, как ваше правительство должно быть новым, так и законы пусть будут новыми, иначе вы еще глубже увязнете в грязи, которая вас уже засасывает, словно ирландские топи.
Да, суровые слова звучали в «Новогоднем подарке». «Англия — это тюрьма. Хитроумное крючкотворство законов поддерживается мечом, замками, засовами и воротами тюрьмы. Юристы — тюремщики, а бедный люд — заключенные, ибо если человек попадет в лапы кого-нибудь из них, от бэйлифа до судьи, то он или погибнет, или останется разоренным на всю жизнь… Судьи и чиновники-юристы продают и покупают правосудие за деньги и облизываются, подобно соломоновой блуднице, и говорят: это наше призвание, и нисколько этим не смущаются».
В этом памфлете звучат смелые требования. Необходимо с корнем уничтожить королевскую власть, пишет Уинстэнли, обрубить все ее сучья, ветки и выкорчевать корни до основания. Он не требует уничтожать людей — нет! Он никогда не хотел принести кому-либо личный вред. Но власть зла и неправды, ту власть, которая держит народ в рабстве, следует уничтожить без пощады. И меч не должен править в стране, в противном случае каждая партия будет стремиться завладеть этим мечом, и тогда прощай, мир, прощай, религия и справедливость!
Он писал и о любви. В начале времен дух всеобщей любви явился к отцу всех вещей, и он создал огонь, воду, землю и воздух — свои одежды. А то Слово, о котором говорится в Евангелии, — это любовь. Сейчас она пробуждается в сердцах бедняков, решившихся строить свою жизнь по закону справедливости. Богачами же и угнетателями бедного люда правят лживое себялюбие и жадность, которые разделяют, а не соединяют, разрушают, а не созидают. Сражаться со злом надо мечом любви, а не мечом плоти. Победа, завоеванная насилием, есть победа, которую один раб одержал над другим. Только победа любви — истинная победа.
В заключение памфлета приводилась горестная летопись всех учиненных по отношению к диггерам жестокостей — с самого начала их движения и вплоть до нынешнего рождества. Здесь было и первое избиение и заключение Уинстэнли, Эверарда и некоторых других в Уолтонской церкви; и разрушение домов и орудий; и насилие, учиненное солдатами капитана Стрэви над мальчиком и взрослым копателем; и страшное избиение четырех диггеров в лесу, совершенное толпой, переодетой в женское платье, под предводительством Уильяма Старра и Джона Тейлора; и арест, тюремное заключение и лишение имущества, даже не принадлежащего самим диггерам; и еще и еще — вытаптывание посевов, сожжение и разрушение домов, избиение людей, насилия над ними, заключение в тюрьму… Всего 15 пунктов.
«И теперь те диггеры, которые остались, — повторял Уинстэнли, — соорудили маленькие хижины для ночлега, подобные телячьим стойлам, и возвеселились. Они принимают вред, учиненный их добру, терпеливо и радуются, что они сочтены достойными претерпеть гонения за-ради справедливости. И они продолжают свою работу и засеяли несколько акров пшеницей и рожью, которые уже восходят и обещают плодоносить…»
И опять стихи.
Мы миру истину несем
Трудами наших рук.
А правда радость нам дает,
Хоть много терпим мук…
«Засим я кончаю, — писал он, — положив и перо мое, и все мои силы на это дело справедливости. Я писал, я действовал, я спокоен».
Наступал новый, 1650 год. Что принесет он искателям истины и справедливости?
РАНТЕРЫ
недавних пор, а точнее — после разгрома майского восстания левеллеров в Англии появились люди, которых стали называть рантерами. «Рант» по-английски изрекать напыщенно, разражаться тирадами, суесловить, а также шумно веселиться, громко петь, буянить. Когда говорили о «рантерском поведении», под этим понимали пьянство, разгул, неистовство, богохульство, разрушение всех моральных устоев.
С казнью Карла Стюарта, «божьего помазанника», мир, казалось, перевернулся вверх дном и все основания старого строя рухнули. Вслед за тем рухнули надежды на «справедливую республику». Новые правители продолжали угнетательскую политику тирана; в мае они потопили в крови движение левеллеров — борцов за равенство и демократическое устройство. Цинизм и отчаяние, вызванные этим разгромом, и породили движение рантеров.
Разгульными бродягами-рантерами становились обнищавшие ремесленники, батраки, крестьяне, потерявшие землю и имущество в результате войны, поденщики. Возможно, и кое-кто из левеллеров, участников восстания, вынужденных теперь скрываться от властей, примкнул к их веселым сборищам. Вожди рантеров — Кларксон, Коппе, Фостер — называли господа бога «главным левеллером», который придет на землю, чтобы сровнять горы с долинами, высоких с низкими, богатых и сильных с бедными и слабыми.
Рантерские проповедники, вещавшие на церковных папертях, на базарных площадях и в тавернах, дерзко отрицали старую религию — религию папистов, епископа лов (сторонников англиканской церкви) и пресвитериан; они нападали и на индепендентов, и на анабаптистов. Они отвергали Библию, храмы, богослужение. И уверяли, что бог присутствует во всех вещах, он неотделим от сотворенного им мира. «Я вижу, — писал Джекоб Ботумли, один из рантерских памфлетистов, — что Бог находится во всех творениях, в человеке и животном, рыбе и птице, и в каждом растении от высочайшего кедра до плюща на стене». А другие рантеры добавляли: бог — ив кошке, и в собаке, и в этой трубке с табаком, и в табурете.
А раз так — свято все, и нет греха на земле. Рантеры отождествляли добро и зло, добродетель и грех, дозволенное и недозволенное. Чистые, не замутненные предрассудками глаза, уверял Лоуренс Кларксон, увидят, что «дьявол — это Бог, ад — это небеса, грех — святость, проклятие — спасение». Нет действия, нечистого перед богом.
Рантеры бродили по дорогам, проповедовали, собирая деньги со слушателей, а потом пропивали и проедали эти деньги в дешевых тавернах. Вместе с ними шли женщины, и нельзя было понять, кто у них муж, кто — жена, от кого рождаются дети; они совращали жен местных жителей, курили табак, что в те времена было редкостью и вызывало возмущение благочестивых пуритан. Оргии их носили буйный характер: девушки танцевали без одежды, а мужчины пели на мотив церковных литаний похабные песни. Иногда, обедая, кто-нибудь из них разрывал руками кусок мяса и говорил, подражая акту евхаристии: «Сие есть тело Христово, берите и ешьте». И, плеснув пива в огонь: «А это — кровь Христова, пейте ее все».
Осенью 1649 года рантеры появились в Серри, в округе Кобэма. Они призывали конец света, пророчествовали и веселились. «О, царство придет! — восклицали они. — О, день господень придет, словно тать в нощи, внезапно и неожиданно. Господь скажет тебе, нерадивый хозяин: «У тебя много мешков денег, но смотри! Я приду к тебе с мечом в руке и яко тать скажу тебе: давай твой кошелек, давай, живо! Давай, или я перережу тебе глотку!»
Рантеры угрожали сильным мира сего, тем, кто угнетает бедняков: «Я низвергну вашу гордыню, чванство, величие, превосходство и заменю их равенством, единством, общностью… Кара божья обрушится на ваши кошельки, амбары, лошадей; ящур падет па ваших свиней, о вы, жирные свиньи земли, вы скоро пойдете под нож!..»